Стабилизировать внутриполитическую ситуацию было невозможно без прекращения вооруженной борьбы с внешними противниками. Необходимо было остановить боевые действия против сил так называемого Четверного союза (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии). Второго декабря 1917 г. Советской республике удалось добиться примирения с представителями германо-австрийского блока. Девятого декабря в Брест-Литовске начались мирные переговоры. Политические круги стран, воевавших против России, пошли на эти переговоры не из милости. Международный резонанс на октябрьские события в Петрограде был столь велик, что в странах Европы, в том числе в Германии, Австро-Венгрии, Болгарии, начались революционные волнения, грозившие перерасти в революции. Правительствам этих стран необходимо было сворачивать боевые действия на фронтах, чтобы бросить все силы на решение своих внутренних проблем. Тем не менее предварительные условия мира предполагали отторжение от России 150 тыс. кв. км территории. Мнения в советском руководстве разделились. В.И. Ленин настаивал на принятии этих условий. Многие члены правительства, ЦК большевиков, в том числе Л.Д. Троцкий и Н.И. Бухарин, считали необходимым продолжать боевые действия, видя в них залог выполнения перспективной задачи — победы мировой пролетарской революции. В своих взглядах они были не одиноки. Против подписания Брестского мира возражали многие «левые коммунисты», левые эсеры, входившие в состав Совнаркома, ВЦИКа и других органов государственного управления.
Практически весь левоэсеровский блок, свято исповедовавший идею мировой революции, выступил против подписания мира. Политические разногласия в советском руководстве затянули переговоры. Тем временем Германия и ее союзники сумели подписать мирный договор с антиреволюционным правительством. Украины. Ситуацию усугубил отказ главы советской делегации Троцкого от ведения переговоров. В результате кайзеровские войска 18 февраля возобновили наступление, проходившее крайне успешно. Под их натиском пали Псков, Нарва, сотни других населенных пунктов. Войска только что созданной Красной армии были разбиты, но им удалось снизить темп продвижения противника, заставить его «потоптаться на месте». Вскоре в частях неприятеля боевой дух поубавился, начали преобладать революционные настроения, что заставило германское руководство 22 февраля согласиться на продолжение переговоров и предложить новые, значительно более тяжелые, чем прежде, условия мира.
Третьего марта 1918 г. в Брест-Литовске был подписан мирный договор. Согласно ему Советская страна лишалась уже не 150 тыс., а почти 1 млн кв. км территории, включавшей Лифляндию, Эстляндию, Украину, Финляндию, Аландские острова, округа Ардагана, Карса, Батума. Это была страшная потеря. Чуть позже она сказалась и на пробуксовывании планов мировой революции: германские войска сумели подавить революцию в Финляндии, турецкие — в районе Карса. По выражению Ленина, это был «грабительский мир», но он позволил Советам удержаться у власти и продолжить свои преобразования, вызвавшие новые тяготы и страдания миллионов людей.
Советы, руководимые в основном большевиками, стремились проводить последовательную экономическую политику. Еще в середине декабря 1917 г. по решению ВЦИК и СНК было утверждено «Положение о народном контроле». Его целью была подготовка перехода предприятий в общенародную собственность, подавление сопротивления буржуазии, охрана предприятий, сырья, оборудования от разворовывания, учет и распределение товаров и топлива среди населения. Тогда же была проведена национализация всех частных банков и создан единый Госбанк с филиалами на местах. Это позволило создать предпосылки для овладения финансовым хозяйством, упрочить экономические позиции победившей власти.
Новые власти аннулировали все внешние и внутренние государственные займы. Если учесть, что значительную часть внутренних займов составляли средства средних и малообеспеченных слоев населения, то это был серьезный удар по труженикам, интеллигенции, поставивший их на грань бедности, что, бесспорно, лишило Советы поддержки нескольких миллионов граждан.
В конце 1917 г. была введена монополия на внешнюю торговлю, т.е. производители товаров и предприниматели остались без рынков сбыта. Тогда же началась национализация крупной капиталистической промышленности. Эту работу предполагалось проводить не сразу, а постепенно, так как новый государственный аппарат еще не был готов взять на себя управление всем производством. Управление национализированными предприятиями было возложено на созданный 2 декабря 1917 г. Высший совет народного хозяйства (ВСНХ).
Конечно, переустройство затронуло и сельское хозяйство. Согласно большевистскому Декрету о земле отменялась помещичья собственность на землю без выкупа, что окончательно перевело в стан врагов советской власти многие тысячи бывших землевладельцев, но в то же время обеспечило ей союзников в лице беднейшего крестьянства. В собственность крестьян было передано свыше 150 млн га земли.
Для осуществления Декрета о земле 8 февраля 1918 г. ВЦИК принял важный документ — Основной закон о социализации земли.
Советская власть уделяла внимание и культурным преобразованиям. Отменялась плата за обучение, началась ликвидация неграмотности, культурно-просветительные учреждения становились общенародным достоянием. В городах, деревнях, воинских частях создавались клубы, читальни, самодеятельные театры, оркестры, различные кружки и спортивные секции. Все большую популярность приобретали лекции на темы политики, истории, литературы, искусства.
Рабочие, военнослужащие, крестьяне искренне стремились к образованию, тянулись к культуре. Однако желание создать новую социалистическую культуру и в низах, и в органах власти часто понималось примитивно. Позитивные шаги в этой области сопровождались искоренением духовных ценностей, накопленных столетиями. Прежняя самодержавно-буржуазная монополия на культуру заменялась революционными методами монополией на смутно представляемую социалистическую культуру. Под знаком ненависти к «проклятому прошлому» разрушались храмы, памятники старины, разворовывались исторические ценности и реликвии. Религиозность, духовность искоренялись как величайшее зло. Возникавший духовный вакуум заполнялся, но не всегда успешно, пропагандой, а порой и насаждением марксизма. Многие ученые, деятели культуры, часто принимаемые властями и обывателями за «буржуев», покидали родину, лишая ее интеллектуальной опоры.
В первые месяцы советской власти социально-политические преобразования проходили в большинстве случаев мирно. Темпы были поистине революционными. Но если в экономической сфере это было необходимо, то в духовной часто приводило к сумятице в сознании людей.
Несколько месяцев относительно мирной передышки позволили начать восстановление экономики, реорганизовать жизнь в городах и деревнях на новых, социалистических, началах, заложить в сознании широких масс трудящихся основы нового мировоззрения. Все это в будущем содействовало успешному отстаиванию советской власти в борьбе против антиреволюционных и интервентских сил.
Большинство членов Советов, большевики и эсеры, решая внутриполитические задачи, никогда не упускали из виду мировой характер начатой ими в России революции. Если бы они рассчитывали только на свои силы, а не на мощь мирового пролетариата, на планетарные последствия революции, они никогда бы не решились встать во главе Октябрьского переворота. И большевиков, и левых эсеров, так же как и членов ряда других политических партий и течений, во многом объединяла непоколебимая уверенность в победе мировой революции.
Идеи и интернационализма, и национал-патриотизма были традиционными для России на протяжении многих десятилетий. На рубеже XIX—XX вв. их разрабатывали известные теоретики, в том числе Г.В. Плеханов, В.И. Ленин, Н.А. Бердяев.
В 1926 г. редакторский коллектив, готовивший к изданию второй том сочинений Троцкого, в одном из примечаний к нему назвал Бердяева «почти марксистом» 1890-х гг., одним из «прочих белогвардейских профессоров». Между тем этот «белогвардейский профессор» дал точную и емкую характеристику коммунистических идей российской социал-демократии: «Русский коммунизм трудно понять вследствие двойного его характера. С одной стороны, он есть явление мировое и интернациональное, с другой — явление русское и национальное».
Именно тот факт, что развившиеся в России идеи коммунизма носили не только национальный, но и интернациональный характер, послужил своеобразным знаменателем, к которому были приведены значительные силы трудящихся разных стран, в том числе и сотни тысяч иностранцев — сторонников советской власти, находившихся к октябрю 1917 г. на территории бывшей Российской империи.
Россия явилась как бы революционным мостом, соединившим европейские и восточные страны общей целью, единым путем выхода из кризиса мировой войны и освобождения от эксплуатации буржуазии.
К осени 1917 г. большевизм, как одно из перспективных политических течений того времени, единственный из прочих политических сил имел наброски теоретического обоснования концепции мировой революции как привлекательного варианта развития общества.
Разработка этой концепции началась в России еще в конце XIX в. и была неразрывно связана с именем Ленина. То, что именно он начал ее разрабатывать, было закономерно. И дело не только в том, что Ленин обладал высокими аналитическими способностями — все его будущие соратники в 1890-х гг. еще не могли заниматься разработкой теории в силу своей молодости: они были на 9—18 лет моложе Владимира Ильича.
Российское государство на рубеже веков охватывало 42% площади Европы и Азии, гранича с Пруссией на западе, Афганистаном на юге, Китаем на юго-востоке. Оно представляло собой уникальную модель развития цивилизации. Это был своего рода подробный конспект истории политических, экономических, национальных и иных отношений стран ІЗостока и Запада.
В те годы в империи постоянно проживали 605 500 иностранных подданных двадцати семи государств мира. По более поздним подсчетам, проведенным Лениным в феврале 1914 г., 57% россиян составляли представители национальностей, подвергавшихся, но его мнению, «невероятному, неслыханному угнетению».
13 канун первой русской революции, незадолго до 1 мая 1905 г., о своих взглядах на ее международное значение впервые заявил в печати двадцатишестилетний Троцкий, уже тогда переоценивавший опыт и организационное единство рабочего класса европейских государств.
Анализ всех опубликованных на сегодня работ Н.И. Бухарина, Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева, В.И. Ленина, Г.Л. Пятакова, А.И. Рыкова, И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого, исследование динамики формирования концепции мировой революции теоретиками и практиками большевизма, непосредственно влиявшими на подготовку и осуществление Октябрьского вооруженного восстания, дают основание утверждать следующее. Из всех, лидеров большевизма лишь Ленин и Троцкий реально пытались заниматься последовательной разработкой концепции мировой революции. Остальные были лишь популяризаторами этой идеи. Популяризаторами умелыми, энергичными, но никто из них ни до Октябрьского переворота, ни после не сказал своего слова в теории этого вопроса.
К октябрю 1917 г. Лениным и Троцким было написано не менее соответственно 160 и 40 работ, в которых в той или иной степени затрагивалась идея мировой революции. До этого времени существенных расхождений во взглядах этих теоретиков на проблему не было, если не считать того, что работы Ленина менее декларативны, более взвешенны и доказательны. Однако и в его публикациях встречаются малообоснованные выводы. Зная, например, как развивалась история в последующие десятилетия, нельзя не признать поспешными заключительные строки ленинского автореферата «О задачах РСДРП в русской революции» (начало 1917 г.) «Да здравствует начавшаяся всемирная рабочая революция!».
В то же время, безусловно, справедлив тезис о том, что Февральская революция в России стала началом превращения мировой войны в гражданскую. Очень важной при этом была высказанная Лениным мысль о необходимости немедленного основания III Интернационала, взявшего бы на себя координацию усилий марксистов разных стран по руководству мировой революцией.
Идеи пролетарского единства проникали в разные районы страны. Так, еще в феврале 1917 г. начальник жандармского управления Одессы полковник Нордберг докладывал прокурору судебной палаты города о том, что на улицах появились воззвания Одесского комитета РСДРП с призывом к многонациональному населению города-порта и находившимся в нем иностранцам: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! На крик наш отзовутся товарищи рабочие всех воюющих стран... А тогда — победа за нами, так как в единстве сила». Кстати, одесские революционеры распространяли и воззвания Петроградского совета, переводя их на украинский, румынский и другие языки.
В 1917 г. в России находилось около 5 млн иностранных граждан, в том числе 2,2 млн военнопленных. Постоянные контакты, консультации с иностранцами в предоктябрьские дни сыграли большую роль в утверждении ленинских взглядов на интернациональный характер грядущих событий. Югославский революционер, муж французской коммунистки Жанны Лябурб Вукашин Маркович вспоминал, что Ленин, с которым он познакомился в апреле 1917 г., тогда постоянно возвращался к мысли о вовлечении иностранцев, находившихся как в России, так и за ее пределами, в революционную борьбу.
Все последующие дни и месяцы 1917 г. Ленин видел ход событий в России сквозь призму нараставшего в мире революционного движения. И именно такого видения ближайших задач он требовал от своих единомышленников и соратников по борьбе. В октябре 1917 г. Ленин уже не сомневался в том, что произошел величайший перелом как в российской, так и во всемирной революции. Несомненными признаками этого он считал, в частности, массовые аресты руководителей прогрессивных партий в Италии, начавшиеся восстания в Германии.
Летом 1917 г. в печати стали появляться статьи революционеров, которым в ближайшее время предстояло встать у руля нового государства и от чьих политических взглядов, в том числе и на мировую революцию, зависело многое.
Л.Д. Троцкий узнал о Февральской революции, находясь в Нью-Йорке. Он был убежден, что она, «врезавшись клином в войну, ускорила бы пришествие европейской революции».
На первом же отходящем в Россию пароходе Троцкий отправился на родину. В Англии его и других политэмигрантов арестовали и направили в лагерь для военнопленных, где находилось 800 немецких военнослужащих. Это месячное заключение укрепило Троцкого в мысли о приближающейся европейской революции. Он замечал симпатии и интерес германских матросов и солдат к революционным событиям в России, не раз выступал на митингах в лагере, разъясняя перспективы борьбы трудящихся разных стран с буржуазией.
Примерно в те же дни о своих взглядах на мировую революцию заявили Г.Е. Зиновьев и И.В. Сталин.
Зиновьев, Давая оценку начавшимся весной 1917 г. братаниям российских, немецких и австрийских солдат, видел в этом «начало конца» войны, предсказывая, что солдаты и рабочие закончат ее «через головы своих правительств»: революция победит в Германии, Японии, Италии, Англии, Сербии.
Авторитет Зиновьева как политика, понимающего толк в перспективах мировой революции, быстро укреплялся. Двенадцатого мая 1917 г. он уже выступал с докладом на интернациональном митинге в Петрограде, где в качестве не докладчиков, а рядовых выступающих присутствовали Л.Б. Каменев, В.И. Ленин, М.К. Муранов.
Восемнадцатого апреля «Правда» опубликовала статью Сталина «Первое мая». Приведя обычную для того времени аргументацию, он писал о близкой мировой революции, начало которой уже заметно по событиям в Германии, Австрии, Англии, Франции. Тридцатого июля именно ему было поручено выступить с докладом о политическом положении перед участниками VI съезда РСДРП(б). Позицию оратора характеризуют заключительные слова доклада: «...настанет момент, когда рабочие поднимут и сплотят вокруг себя бедные слои крестьянства, поднимут знамя рабочей революции и откроют эру социалистической революции в Европе!»
Таким образом, в канун октября 1917 г. лидеры большевизма не только были едины во взглядах на развитие мировой революции, но и примерно одинаково оценивали потенциальные возможности трудящихся развитых стран в свершении революционных преобразований в своих государствах.
Разрабатывая концепцию мировой революции, Ленин и его сторонники неоднократно ошибались в своих предсказаниях и выводах. Сейчас это очевидно, это следует из содержания более чем 500 ленинских работ, где затрагиваются те или иные аспекты концепции мировой революции: всюду явно недооценивается консолидационный потенциал мировой буржуазии и в то же время переоценивается близость назревания революционной ситуации в странах Запада и Востока. Но была еще одна, возможно, самая главная ошибка: ни Ленин, ни другие теоретики, несмотря на обилие научных трудов, в которых упоминалась эта концепция, не создали ни одного фундаментального произведения, которое бы детально, на высоком научном уровне ее исследовало. Близкое разрешение проблемы казалось очевидным. Эта иллюзия обернулась легковесным отношением к разработке концепции, так и оставшейся незавершенной — вместо нее вызрела лишь идея мирового захвата власти.
Сотрудничая с представителями иных партий и течений тогда, когда к этому вынуждала политическая обстановка, большевики все же стремились к монополии власти. В перспективе такая политика подрывала демократические устои нового общества, вводила волюнтаристские методы в ранг закона. Но в тех конкретных условиях это был самый простой, быстрый и эффективный способ добиться желаемых результатов. Тем более что разногласия в руководстве страны в условиях ведения войны мировой, переходящей в гражданскую, часто оборачивались тяжкими последствиями. Пример тому — проволочки с подписанием Брестского мира.
Подписание этого мира, против которого особенно активно выступали левые эсеры, привело к тому, что члены их партий — сотрудники
Совнаркома в знак несогласия с такими действиями вышли из его состава. Их места тут же заняли, в основном большевики. И хотя совместная работа в Советах еще продолжалась, лидеры РКП(б) почувствовали, что концентрация власти в одних руках более удобна для осуществления своих замыслов.
Все чаще и чаще ЦК РКП(б), вместо того чтобы ограничиться внутрипартийной работой, вмешивался в управление государством. Это было не случайностью, а последовательными действиями, нацеленными на трансформацию РКП(б) из ведущей политической партии в ядро системы власти.
Большевики, стоявшие у руля государства, создавали систему институтов руководства страной, которая действовала бы, заведомо отождествляя понятие Советов как органов власти трудящихся с большевистской партией рабочих и крестьян.
К лету 1918 г. политическая ситуация в стране резко обострилась. Противостояние революционных и антиреволюционных сил переросло в открытое, огромное по масштабам противоборство двух политических сил, в сферу борьбы которых были втянуты миллионы людей, не разбиравшихся в политике, стремившихся лишь к мирной, спокойной жизни. Обострению ситуации во многом способствовали как борьба за власть между новыми и старыми политическими силами, так и военная разруха, перевод развалившейся буржуазно-самодержавной экономики на новый путь социалистических преобразований, начало вооруженного вмешательства стран Антанты во внутренние дела России, голод и бытовая неустроенность.
Желая удержать власть, большевики, преобладавшие в Советах, решились на трудный шаг — была установлена продовольственная диктатура, важнейшим инструментом которой стали создаваемые в сельской местности комитеты бедноты — комбеды.
Еще весной вследствие передела земли отношения между деревенской беднотой и зажиточным крестьянством, использовавшим наемный труд, кулачеством, также обострились. Конфронтация никак не способствовала увеличению урожая. Сработала обратная связь: неурожай еще больше усилил борьбу между разными слоями крестьянства.
Государственные органы, понимая, что, не обеспечив горожан продовольствием, они обрекут революцию на гибель, стремились исправить положение. Для этого, в частности, 11 июня 1918 г. ВЦИК утвердил Декрет Совнаркома «Об организации и снабжении деревенской бедноты»: местным Советам поручалось учредить волостные и сельские комбеды, в обязанности которых входило распределение хлеба, предметов первой необходимости, сельскохозяйственных орудий.
Они должны были оказывать содействие продотрядам в изъятии так называемых хлебных излишков у кулаков, что на деле оборачивалось разграблением всех мало-мальски обеспеченных крестьян.
К ноябрю 1918 г. в 33 губерниях европейской России и Белоруссии действовали 122 тыс. комбедов. Часто они брали на себя и более широкие полномочия: решали социальные и хозяйственные вопросы, проводили мобилизацию и набор добровольцев в Красную армию.
В ноябре 1918 г. по постановлению VI чрезвычайного Всероссийского съезда Советов именно на комбеды возложили проведение выборов (ноябрь—декабрь) в волостные и сельские Советы. Справившись с этой задачей, комбеды были распущены как выполнившие свои функции.
По существу, это был опыт большевизации Советов в деревне.
Совсем иных взглядов на перспективы работы в деревне придерживались левые эсеры.
Весной 1918 г., несмотря на существенные разногласия с большевиками по вопросам международной обстановки, левые социалисты-революционеры еще тесней> чем прежде, сотрудничали с РКП(б). В качестве первостепенной задачи они выдвигали укрепление органов советской власти на местах. До мая между партиями непримиримых противоречий не существовало. Они были едины во взглядах на передачу всей земли в общенародное достояние. Однако перспективы ее распределения партии оценивали по-разному. Левые эсеры, в частности, не соглашались с большевиками в том, что батраки должны получать земельные наделы в первую очередь. Они были противниками насаждения общественных форм обработки земли и требовали соблюдения принципа добровольности при вступлении крестьян в коллективные хозяйства, возражали против централизации продовольственного дела, считая, что между городом и деревней должны развиваться равные экономические отношения.
Левые социалисты-революционеры были также против создания комбедов, считая, не без основания, что этот шаг приведет к еще большему расколу крестьянства, что он спровоцирует новые волнения. В условиях уже развязанной гражданской войны это было недопустимо.
К лету 1918 г. партия эсеров окончательно разошлась во взглядах с большевиками по вопросам внутренней и внешней политики. Главными среди них оставались: продовольственная политика, отношение к комбедам, к созданию Красной армии и к Брестскому миру.
Однако методы борьбы за отстаивание своих взглядов члены партии левых социалистов-революционеров выбрали разные. Значительная их часть считала, что бороться против большевистских планов и дел с оружием в руках — ошибка, поскольку обе партии были и остаются последовательными сторонниками власти Советов. Члены же ЦК партии левых эсеров считали, что на ход событий, на утверждение их политических планов дальнейшего развития страны способны повлиять лишь террористические акты.
Открывшийся 4 июля 1918 г. в Москве V Всероссийский съезд Советов не оправдал надежд левых эсеров на изменение политики. Из 1164 делегатов съезда 773 были большевиками и лишь 353 — левыми социалистами-революционерами. Это предопределило результаты всех принятых решений. В надежде на аннулирование Брестского мира левоэсеровский ЦК 6 июля организовал удавшееся покушение на германского посла графа В. Мирбаха. Был подготовлен еще ряд терактов. В Москве нагнеталась неспокойная обстановка, но это вовсе не означало спланированного крупномасштабного мятежа. В других городах России, в том числе в Петрограде, левые социалисты-революционеры не верили в то, что ЦК их партии решится выступить против советской власти. Об этом свидетельствуют неопровержимые архивные документы. Однако для большевиков это был хороший повод избавиться от уже, как им казалось, ненужного союзника. Жесткая позиция В.И, Ленина и его единомышленников по отношению ко всей партии левых эсеров, осуждение их на V съезде Советов, указания наркома внутренних дел Г.И. Петровского и наркома социального обеспечения А.Н. Винокурова об отстранении левых социалистов-революционеров от занимаемых в органах власти руководящих должностей положили начало их быстрого отлучения от политики.
В считанные недели партия перестала существовать. Кое-кто из активных членов ушел в подполье, кто-то вступил в РКП(б) или вообще отошел от политики. Из осколков партии были созданы две новые: народников-коммунистов и революционного коммунизма, которые никакого политического влияния не имели.
«Под шумок» из Советов выжили и немногочисленных представителей остальных партий. Большевики пришли к полному единовластию, взяв на себя всю ответственность за дальнейший ход развития государства.
Впереди была тяжелейшая дорога — дорога гражданской войны и попыток осуществления мировой пролетарской революции.