Модернизация российского социально-политического и экономического укладов проходила в условиях сохранения авторитарной формы правления. Однако необходимость перехода от абсолютизма к правовому государству стала осознаваться еще в XVIII в/ и особенно в XIX в., но реально эта проблема встанет только в годы первой русской революции. До этого времени самодержавие стремилось сохранить в неизменном виде существовавшую политическую систему, придав ей новое правовое оформление в духе проектов «правительственного конституционализма» или «консервативного конституционализма». Суть его составляло стремление дополнить самодержавие учреждениями представительного или псевдопредставительного характера с законосовещательными полномочиями.
Впервые в русской истории конституционный проект некоторого ограничения самодержавия, но мнению известного ученого, директора Института российской истории РАИ А.Н. Сахарова, был сформулирован в письмах А. Курбского Ивану Грозному, где Курбский обвинил царя в самовластии, деспотизме, произволе и требовал от него привлечения к управлению страной русской аристократии.
Петровская эпоха отмечена стремлением царя к «цивилизованному прорыву», однако он не учел первоосновы западных успехов: становления гражданского общества, признаков утверждения прав личности, роста среднего класса, развития городов и городской культуры. В России же, кроме «нищих и философов», свободных людей не было. В том же, XVIII в. появлялись конституционные проекты П.И. Шувалова и М.И. Панина, наказ «Уложенной комиссии» Екатерины II, однако все это оказалось невостребованным.
В течение XIX в. крупные государственные деятели России, понимая, что сохранить самодержавную власть в стране в неизменном виде на фоне бурных революционных событий Европы невозможно, полагали, что лучше предупредить подобные потрясения. Поэтому появляются планы введения народного представительства Сперанского, конституционный проект Новосильцева.
Среди правительственных «конституционалистов» XIX в. наиболее значительной была фигура министра внутренних дел П.А. Валуева. В начале 1860-х гг. в одной из своих записок он отмечал стремление части общества участвовать в управлении. «До тех пор, — писал он, — пока эти стремления не будут в известной мере удовлетворены, не будет ни мира, ни перемирия». В конце 1863 г. Валуев предложил создать при высшем законосовещательном органе — Госсовете — своего рода нижнюю палату из представителей земств, избранных на губернских земских собраниях, и депутатов от национальных окраин, наиболее крупных городов страны, избираемых городскими думами или собраниями городских обществ. Каждый пятый член этой палаты должен был назначаться «высочайшей властью». Нижняя палата — Съезд государственных гласных — работала бы совместно с верхней — Общим собранием Государственного совета, члены которого по-прежнему бы назначались. Однако Александр II резко отверг этот проект.
Последним этапом «правительственного конституционализма» был проект графа М.Т. Лорис-Меликова. Отвечая на оживление либеральной оппозиции в конце 1870-х гг., власти в феврале 1880 г. созвали Верховную распорядительную комиссию по охране государственного порядка и общественного спокойствия. Лорис-Меликов в качестве главы этой комиссии, а затем — министра внутренних дел подготовил свой проект, желая привлечь на сторону правительства «благомыслящую часть» общества. Им было предложено ввести в комиссию Государственного совета народных представителей для разработки законопроектов по важнейшим экономическим, финансовым и административным вопросам вплоть до обсуждения их в Общем собрании Госсовета. Предполагалось, что наряду с чиновниками в комиссиях будут заседать выборные от земств. Этот проект так называемой Конституции был с восторгом встречен либералами, которые видели в нем шаг к ограничению самодержавия. Положительно отнесся к нему и Александр II, но 1 марта 1881 г. он был убит народовольцами, а вступивший на престол Александр III (1881—1894) проект отклонил. Лорис-Меликов ушел в отставку.
Бросается в глаза тот факт, что конституционные проекты создавались, как правило, главами Министерства внутренних дел и III отделения, т.е. людьми, наиболее осведомленными об общественных настроениях и имевшими возможность судить о силе или слабости общественного движения, соотношении позиций разных сословий. Так что авторы проектов внесли позитивный вклад в разработку тактики политической модернизации, участвуя в поиске возможных путей преобразования государственного устройства «сверху».
Два последних десятилетия XIX в. отмечены многочисленными спорами в правительственной среде по основным проблемам государственного устройства и хозяйственной жизни. Так, реформы Витте не только способствовали созданию индустриального ядра экономики, но и расшатывали традиционалистские социально-экономические и политические устои. Да и их автор сам признавался своему биографу Б.Б. Глинскому, что самодержавию он всем обязан и любит его («сердцем я за самодержавие»), но умом понимает, что России необходима конституция. Многие российские государственные деятели отчетливо осознавали необходимость политического обновления и стремились к проведению контролируемой модернизации, т.е. формированию политического курса, воплощавшего как либеральные, так и консервативные идеи.
Почему же не была реализована идея «консервативного конституционализма»?
1. Обновлению России помешали консерватизм дворянства, политического строя и правящей элиты, напуганной «Великими реформами» и мечтавшей их остановить.
2. Власть оказалась «замкнутой» на бюрократическом решении проблем.
3. Исполнительная элита стояла на точке зрения приоритета исполнительной власти над законодательной. Отсутствие системы в действиях исполнительной власти, бесконтрольность министров вполне устраивали последнюю.
4. Власть с подозрением относилась к инициативам со стороны общества, а зачастую — отрицала их. Так, позицию либеральной общественности, ратовавшей за использование западного опыта представительной демократии, царизм вообще не принимал.
5. При составлении конституционных проектов опора делалась на наиболее авторитарные традиции русского прошлого.
6. В развитии общественных идей отсутствовали сильные либеральные тенденции.
7. В функционировании государства нарастали репрессивно-полицейские черты.
8. Власть боялась неуправляемости общественного мнения и общественных действий, которые могли бы быть разбужены или усилены реализацией конституционных проектов. Так, многолетний наставник и советник Александра III К.П. Победоносцев заявил в марте 1881 г., что с принятием конституции Россия погибнет.
9. Власть не чувствовала политической ответственности перед будущими поколениями.
После опубликования Манифеста 17 октября 1905 г. Россия стала конституционно-монархическим государством. В нем в полной мере реализовалась коалиция монарха и бюрократии против парламента, в которой монарх стал заложником бюрократии, не находя ей противовеса в народном представительстве. Монархическая система сохранялась, а общество и власть по-прежнему существовали отдельно. Учитывая все вышеизложенное, стоит ли удивляться, что конституционный эксперимент начала XX в. закончился торжеством реакции и вследствие этого — крахом всей политической системы России в 1917 г.