После кончины Александра II на престол вступил его сын Александр III (1881—1894). Будучи консерватором, он придерживался принципа неограниченности самодержавия и разделял идеи русофилов. Окружали его наиболее реакционно настроенные общественные деятели типа обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева, министра внутренних дел Д.А. Каткова. «Либеральные бюрократы» были отправлены в отставку, новая власть встала на путь контрреформ. Однако полного свертывания реформ не произошло. Выборные органы местного самоуправления сохранялись, но были поставлены под контроль чиновников или дворян, участие крестьян в выборных органах ограничивалось, вновь вводилась цензура, была отменена автономия университетов. Вместе с тем сохранилась система судопроизводства, снизились выкупные платежи крестьян.
Если реформирование общественно-политической сферы было приостановлено, то в экономической сфере оно шло ускоренными темпами. Таким образом, правление Александра III явилось составной частью модернизаторских процессов в России второй половины XIX в. Справедливо замечание Л.И. Семенниковой: «Слава этого императора как контрреформатора не соответствует действительности». Реформы продолжались, но «фронт» их был сужен.
Огромную роль в преобразованиях России конца XIX в. сыграл С.Ю. Витте. Начав карьеру с поста директора Департамента железных дорог, он в 1893 г. становится министром финансов, сосредоточив в своих руках управление финансами, промышленностью, торговлей, торговым мореплаванием, отчасти народным образованием, коммерческим и аграрным кредитами. Под его контролем фактически находилось и Министерство путей сообщения. У грубого и резкого Александра III новый министр вызывал глубокую симпатию. Царь ценил в нем ясность ума, твердость, умение четко и убедительно излагать свои идеи. Симпатия, судя по всему, была взаимной: «Витте до конца своих дней с уважением и признательностью вспоминал об Александре III как о настоящем монархе». Но вот с Николаем II, не любившим самостоятельных и умных людей, отношения не сложились. По словам Е.В. Тарле, со стороны Витте по отношению к Николаю присутствовало недоверие и презрение, со стороны Николая II — недоверие и ненависть. Он не любил Витте за непочтительные манеры, за планы, шедшие вразрез с царскими, за ироничное отношение к высочайшим прожектам и нелицеприятные оценки. Так, по поводу одной царской телеграммы Витте заметил, что в ней выразились «все убожество политической мысли и болезненность души самодержавного императора».
Как современники, так и потомки по-разному оценивали личность Витте. Современники сравнивали его с Бисмарком, Гладстоном, Чемберленом. Главный редактор «Биржевых новостей» С.М. Проппер писал, что Витте «умер неразгаданным». П.Б. Струве — политический деятель того времени, философ, историк, экономист — выделял его как самого талантливого сановника трех последних императоров, одновременно отмечая, что в отношении нравственности личность Витте «не стояла на уровне его исключительно государственной одаренности, что он был по своей натуре беспринципен и безыдеен». Левые считали его беспощадным карателем, губителем революции, а правые — слишком левым, посягающим на основы самодержавия. Сам Витте говорил, что он «никому не угодил». В.И. Ленин, критически относясь к политике Витте, по достоинству оценил суть его реформ и использовал его опыт. Ряд современных историков, сравнивая деятельность С.Ю. Витте и П.А. Столыпина, отдают предпочтение первому, полагая, что он оставил более значительный след в государственных преобразованиях России, обладал более широким кругозором и критическим отношением к существующей в стране системе государственного управления. Авторы «Жизнеописаний» справедливо отмечают, что «развитие железнодорожного транспорта и промышленности, приведение в порядок финансов и денежного обращения, относительно удачная дипломатическая деятельность, позволившая с минимальными потерями выйти из позорной Русско-японской войны 1904—1905 гг., и, наконец, ограничение самодержавия после опубликования Манифеста 17 октября 1905 г. (одним из авторов которого был как раз Витте. — Авт.) — все это... привлекает внимание к личности С.Ю. Витте».
Важнейшей экономической и политической задачей России Витте считал создание собственной промышленности, указывая на неизбежность движения страны по капиталистическому пути развития. Он полагал, что решающая роль в жизни страны принадлежит не землевладению, не сельскому хозяйству, а промышленности, банкам. Индустриализация же требовала значительных государственных капиталовложений.
Средства получали за счет введения жесткой системы налогообложения. Наращивание золотодобычи позволило увеличить золотой запас государства. Был введен золотой стандарт, т.е. свободный размен рубля на золото. Иностранным инвесторам разрешалось вывозить золотые рубли, что позволило привлечь иностранный капитал в экономику страны. В 1894 г. была введена государственная винная монополия. Это вызвало критику со стороны и левых, и правых. Витте обвинили в том, что он спаивает народ.
Был принят ряд протекционистских мер, способствовавших развитию промышленности и торговли. Правительство поощряло частное предпринимательство, в случае необходимости щедро субсидируя и частные, и казенные предприятия. Инициатива частного предпринимательства удачно сочеталась с эффективным участием Госбанка и Министерства финансов во всех преобразованиях. Например, в 1890 г. были учреждены Русско-Китайский, Русско-Корейский банки, Учетно-ссудный банк Персии. Высокие таможенные тарифы ограждали отечественную промышленность от иностранной конкуренции и увеличивали доходы казны. Распространяется концессионная система, выдача казенных заказов предпринимателям на длительный срок по завышенным расценкам.
Все эти меры способствовали бурному индустриальному росту. В 1890-е гг. в России был завершен промышленный переворот. С 1886 по 1898 г. выплавка чугуна увеличилась втрое, добыча нефти — в пять раз, число речных пароходов с 1881 по 1895 г. — в 2,6 раза. По темпам промышленного роста страна вышла на первое место в мире. При этом тяжелая индустрия развивалась быстрее, чем легкая. Этому в немалой степени способствовало (помимо прочего) «огосударствление» железных дорог. Они выкупались у частных компаний, создавалась единая транспортная система. К началу XX в. государству принадлежало 70% железнодорожной сети. За последнее десятилетие XIX в. протяженность железных дорог увеличилась более чем в два раза, с 1895 по 1899 г. ежегодно прокладывалось по 3 тыс. км железнодорожного пути. Шло освоение богатейших национальных окраин. В итоге Россия по абсолютным объемам производства вошла в пятерку крупнейших индустриальных стран мира (после США, Германии, Англии и Франции). Однако российский капитализм отличался от западного:
• промышленный переворот в России предшествовал эпохе буржуазных революций в начале XX века;
• железнодорожное строительство открывало и стимулировало промышленный переворот, а не завершало его, как это было на Западе;
• крупное промышленное производство часто возникало, минуя мануфактурную стадию;
• сначала появлялись крупные акционерные банки, затем — средние и мелкие коммерческие организации;
• доля иностранных капиталов в промышленности достигала 1/3 и была выше, чем в западных странах;
• на долю тяжелой промышленности приходилось лишь 40% объема промышленного производства, что говорило о незавершенности индустриализации;
• в конце XIX в. промышленных товаров на душу населения производилось на 20—30 руб., в США — на 300—400 руб.;
• формирование классовой структуры, соответствующей индустриальному обществу, запаздывало. Сохранялось сословное деление на дворян, мещан, купцов, казаков, крестьян, инородцев и др. Доля индустриального рабочего класса и буржуазии не превышала 3,4% населения страны. Промышленный пролетариат составлял в начале XX в. 2,8 млн человек. Всего же в Российской империи, согласно результатам первой всеобщей переписи населения 1897 г. (исключая Финляндию), проживало 125,7 млн человек.
Своеобразие России выражалось и в том, что в сельском хозяйстве господствовали крупные помещичьи латифундии, сдерживавшие развитие капитализма и технический прогресс. Неустойчивость сельского хозяйства, неэффективность государственного управления, усугубляемые неурожаями, приводили к голоду. Так, в результате голода 1891—1892 гг. погибло около 400 тыс. чел. Правда, правительство предпринимало некоторые шаги: были снижены выкупные платежи для крестьян, отменена подушная подать. В 1882 г. создается Крестьянский поземельный банк, выдававший крестьянам ссуды для покупки земли. Условиями кредита и строгим контролем за их выполнением он пытался формировать капиталистическую перестройку помещичьих хозяйств. Но этих мер было явно недостаточно. Острейшей проблемой была нехватка хлеба в стране.
Распространен миф о том, что богатая Россия в царское время кормила Европу. Какова же была цена российского хлебного экспорта? Тогдашний министр финансов И.А. Вышеградский говорил: «Сами недоедим, а вывезем». Журнал «Русская мысль» писал: «Усиление вывоза происходит у нас при помощи расхищения естественных сил почвы и отнятия у населения буквально изо рта куска хлеба, а у детей — молока и пары яиц. Состав нашей внешней торговли способен привести в ужас каждого действительного патриота, задумывающегося над судьбами своего народа». В том же журнале землевладелец, видный ученый, общественный деятель А.Н. Энгельгардт отмечал: «...много ли из этих денег разошлось внутри, потрачено на хозяйство, на дело (имеется в виду помещичье хозяйство. — Авт.). Пан продает хлеб и деньги тут же за море переведет, потому что пан пьет вино заморское, любит бабу заморскую, носит шелка заморские и магарыч за долги платит за море. Хлеб ушел за море, и теперь кусать нечего».
Противоречия между потребностями общества и сложившимися социально-экономическими порядками нарастали. Экономическое развитие опережало политические перемены. С другой стороны, модернизация помещичьих имений шла туго. Сказывались и крепостнические пережитки, и последствия мирового аграрного кризиса, и ряд тяжелых неурожаев. Все большее отставание сельского хозяйства порождало узость внутреннего рынка, обостряло отношения помещиков и крестьян, дворян и городской буржуазии.
Увеличение налогов, неизбежное при проведении реформ, тяжелым бременем ложилось на плечи народа и усиливало социальную напряженность. Оказалось, что высокие темпы экономического роста несовместимы с улучшением материального положения трудящихся. Правда, правительство осуществило небольшие социальные реформы для предотвращения социальных конфликтов. Была создана фабричная инспекция для контроля за условиями труда и выполнением предпринимателями законов. В 1897 г. был принят закон, ограничивший рабочий день в среднем 11,5 часа.
Подводя итоги, отметим, что в своих реформах Витте исходил из необходимости оздоровления экономики путем активного государственного регулирования и широкого привлечения иностранного капитала. Этот капитал вкладывался главным образом не в предприятия, а в ценные бумаги государственных займов, высокий доход от которых был гарантирован государством. Государство само распоряжалось полученными суммами, используя их для развития промышленности страны и на другие цели. Капиталисты оказались зависимы не от рынка сырья, капитала, товаров, а от правительства, выступавшего как монополист на этих рынках. С одной стороны, это ослабляло зависимость жизненно важных отраслей страны от иностранного капитала, с другой — меняло ценностные ориентации вовлеченной в этот процесс буржуазии.
Таким образом, высокие прибыли были связаны с умением получить государственный заказ и субсидии на его реализацию. Это требовало от капиталиста не столько предпринимательских качеств, сколько умения «найти ход» к чиновнику, используя в том числе незаконные формы влияния (взятки и проч.). Бюрократический аппарат начинал сращиваться с предпринимательством. Если на Западе буржуазия была ориентирована на свободу рынка, индивидуальные ценности и политическую власть (имеется в виду борьба за власть), то значительная часть российской буржуазии отрицала эти ценности, стремясь приблизиться к престолу, приспособиться к самодержавию как источнику своего благополучия.
Многие отечественные исследователи полагают, что государственное вмешательство в процесс российской индустриализации привело к его деформации. Действительно, с одной стороны, это вмешательство тормозило естественное развитие капиталистических отношений, с другой — оно диктовалось еще не окрепшей частной инициативой и было следствием того, что исторически Россия оказалась во «втором эшелоне» развития мирового капитализма. В целом реформы конца XIX в. способствовали созданию основ крупной российской промышленности, составившей ядро ее индустриального потенциала; они расширяли и укрепляли инфраструктуру всего хозяйства, рыночных отношений; способствовали включению России в систему мирового хозяйства. Вместе с тем реформы расшатывали традиционалистские социально-экономические и политические устои, усиливали социокультурный раскол «верхов» и «низов». Модернизирующаяся экономика входила в противоречие с политической властью. Самодержавие не шло на конструктивную реформацию в политической и социальной сферах. К началу XX в. в стране не было политических свобод, легальных партий и профсоюзов. Отсутствовали конституция, представительные учреждения, страной управляли самодержец и огромный государственный аппарат, насчитывавший 1385 тыс. человек.
Консерватизм дворянства, политического строя и правящей элиты сыграют роковую роль в последующей истории страны.