§ 4. Национальная политика и национальные движения

Инициативы Л. Берии

Национальная сфера получила, пожалуй, наиболее заметные импульсы для изменений сразу же после смерти Сталина. Это было связано с решениями, принятыми по докладным запискам Берии в ЦК. В них предлагалось реабилитировать и немедленно освободить из-под стражи лиц, привлеченных по «делу о врачах-вредителях», осудить операцию по убийству Михоэлса и высылку П. Жемчужиной как результаты «провокационного измышления обвинения в антисоветской националистической деятельности».

Уже 4 апреля 1953 г. было опубликовано постановление Президиума ЦК о фальсификации «дела врачей» и принятии предложений МВД. Оно санкционировало полную реабилитацию и освобождение из-под стражи 37 врачей и членов их семей, привлечение к уголовной ответственности работников бывшего Министерства госбезопасности, «особо изощрявшихся» в фабрикации этого дела; проведение мер, «исключающих возможность повторения впредь подобных извращений».

Содержащийся в записке Берии тезис об «измышлениях» обвинений в националистической деятельности практически являлся основой для осуждения и окончательного прекращения кампании по борьбе с космополитизмом, а также неоднозначной реакции на это общественности. Стремясь приглушить нежелательную антисемитскую реакцию в обществе, Хрущев в начале апреля 1953 г. направил закрытое письмо парторганизациям с требованием не комментировать опубликованное в газетах сообщение МВД и не обсуждать проблему антисемитизма на партийных собраниях. Видимо, этими же соображениями продиктовано первоначальное отклонение предложения о немедленной реабилитации осужденных по делу Еврейского антифашистского комитета: они были реабилитированы лишь в ноябре 1955 г., причем решение о реабилитации не было обнародовано.

Другой импульс для изменений в сфере национальных отношений дали принятые по инициативе Берии постановления от 26 мая и 12 июня 1953 г. Они направлялись на то, чтобы «решительно покончить с извращениями ленинско-сталинской национальной политики партии» на Украине, в Литве и Белоруссии. 12 июня на основании записки Хрущева аналогичное решение было принято по Латвии. Основу предложенной концепции десталинизации межнациональных отношений составляли «коренизация» (вторая после 1920-х годов) партийногосударственного аппарата и введение делопроизводства в союзных республиках на родном языке.

Бериевская «коренизация» высшего и среднего звена партийно-хозяйственного аппарата грозила немалыми осложнениями, поскольку практика хозяйственной деятельности в многонациональной стране приводила к постоянной миграции кадров из России в другие республики и из республик в Россию. Началась она заменой на посту первого секретаря ЦК КП Украины русского Л. Мельникова украинцем А. Кириченко. В Белоруссии пленум ЦК, принял решения, предопределенные постановлением ЦК КПСС: освободить Н. Патоличева от обязанностей первого секретаря ЦК КП Белоруссии и рекомендовать первым секретарем М. Зимянина, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, освободив его от работы в Министерстве иностранных дел СССР.

В докладе, подготовленном группой Зимянина для пленума в духе записки Берии, предлагалось ввести белорусскую письменность в государственном аппарате, ведя только на белорусском языке всю переписку, совещания, собрания и съезды.

В докладе признавалось, что русским, конечно, труднее будет работать, поскольку не все они хорошо знают белорусский язык. А отношение к ним в выступлениях сторонников «коренизации», по воспоминаниям Патоличева, было таково: «Русские товарищи во многом помогли белорусам. Земной поклон им за это. А сейчас, кому из них будет очень трудно, мы им поможем переехать в другое место».

Против доклада Зимянина выступил Герой Советского Союза П. Машеров, затем и другие участники пленума. Однако смещение Патоличева не состоялось лишь в связи с арестом Берии (26 июня 1953 г.). Позднее Патоличев говорил об инициативах Берии: «Более худшего вида проявления национализма трудно было найти. Осуществление этой бредовой идеи обернулось бы страшной трагедией для миллионов граждан, проживающих в Белоруссии». Берия «вовсе не заботился о развитии национальных языков и национальных кадров. Реализация бериевского “национального” плана привела бы к перемещению миллионов людей из одних республик в другие».

Коренизация партийно-хозяйственного аппарата, осуществленная в духе предложений Берии на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, его попытки ввести в республиках собственные ордена в честь выдающихся национальных деятелей для награждения местных работников культурного фронта, другие меры по развитию национальных традиций в области культуры и языка, которые способствовали бы воспитанию чувства национальной гордости, — все это не проходило бесследно, имея двоякий результат. С одной стороны, это способствовало ликвидации вооруженного националистического подполья в этих республиках. С другой — активизировало национал-сепаратистские и антирусские настроения, способствовало возникновению многочисленных националистических кружков и групп, участниками которых была в основном молодежь. В. Голиков, многолетний помощник Л. Брежнева, свидетельствует, что после известных записок Берии мгновенно изменилась обстановка в Молдавии: «произошла сильная вспышка национализма».

Стремясь не допустить разрастания местного национализма, Н. Хрущев порой резко реагировал на факты явного нарушения «интернационалистских принципов» кадровой политики. Так, он публично выговаривал азербайджанскому руководителю И. Мустафаеву за то, что в Азербайджане был принят ряд решений, ущемляющих представителей некоренной национальности, в частности русских: «Никто... не может заподозрить что они проводят какую-то шовинистическую политику... Они нередко в ущерб своей республике оказывали и оказывают помощь братским народам. И сейчас эти народы не только выровнялись, а нередко по жизненному уровню стоят выше отдельных областей Российской Федерации».

Первые последствия реабилитаций

Одна из первых инициатив Н. Хрущева, оказавшая в целом негативное влияние на развитие национальных отношений в стране, связана с празднованием в начале 1954 г. 300-летия воссоединения Украины с Россией. По этому поводу 12 января от имени ЦК опубликованы «Тезисы о 300-летии воссоединения Украины с Россией», где в очередной раз подчеркивалась огромная прогрессивная значимость для Украины решений Переяславльской рады (1654) в прошлом, и установленного социалистического строя в настоящем. Одновременно в пропагандистской литературе всемерно возвышалась степень единства народов Советского Союза, говорилось, что следствием преобразований жизни советских народов после 1917 г. «явилось полное и окончательное разрешение национального вопроса». А противоречия в национальных отношениях стали связываться только с предрассудками в сознании отдельных советских людей и кознями капиталистического окружения.

Однако реальная политика в области национальных отношений была противоречивой. Так, к долговременным негативным последствиям привела передача Крымской области из состава России Украине по решению Президиума ВС СССР от 19 февраля 1954 г. Мотивировка этой акции была весьма неубедительной, а реальной причиной дара крымской территории с преобладающим русским населением (из 1,2 млн жителей, русские насчитывали 71,4%) было стремление Хрущева загладить личную вину за санкционированные в 1938-1940 гг. репрессии. К тому же Хрущев рассчитывал не только на поддержку представителей республики в Президиуме ЦК КПСС, но и на 36 гарантированных голосов от украинской партийной организации на пленумах ЦК. (Всего ЦК насчитывал в то время 175 членов.)

Одним из основных направлений национальных движений в СССР в 1950-е годы стало движение народов, высланных со своих земель, за предоставление конституционных прав. Однако до 1953 г. в местах спецпоселений, где депортированным по ранее принятым решениям предстояло остаться навечно, жестокими мерами удавалось добиваться относительного спокойствия. Новая ситуация стала складываться после 10 апреля 1953 г., когда были отменены «как неправильные» постановления 1951 г. о выселении из Грузии около 11 тыс. граждан, связанных с «мингрело-националистической группой». Реабилитирующее постановление предписывало «всех незаконно выселенных граждан вернуть к прежнему месту жительства». Правительство Грузии обязывалось вернуть им имущество, конфискованное при выселении.

В 1954 г. начался половинчатый и противоречивый процесс реабилитации и возвращения гражданских прав другим выселенным народам. Поначалу были сняты с учета по спецпоселению без права возвращения к прежним местам жительства все немцы, крымские татары, калмыки и балкарцы. Затем сняли административные ограничения с детей карачаевцев, чеченцев и ингушей в возрасте до 16 лет. В марте 1955 г. все спецпоселенцы получили право иметь паспорта. Однако права на выезд в места прежнего обитания народы не получили. В свою очередь, репрессированные народы требовали, по примеру мингрелов, возвращения на земли предков и восстановления ранее существовавших автономий.

XX съезд партии дал новый мощный толчок движению наказанных народов. 17 марта 1956 г. издан указ «О снятии ограничений в правовом положении с калмыков и членов их семей, находящихся на спецпоселении». Вскоре аналогичные указы приняты в отношении находившихся на спецпоселении греков, болгар и армян, крымских татар, балкарцев, турок граждан СССР, курдов и хемшилов, чеченцев, ингушей и карачаевцев. Не дожидаясь официального разрешения, тысячи бывших спецпоселенцев стали самовольно возвращаться на прежние места жительства.

Опасаясь выпустить ситуацию из-под контроля, ЦК партии принял в ноябре 1956 г. постановление о восстановлении национальной автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского, чеченского и ингушского народов. Оно предусматривало организованное переселение этих народов в течение 3-4 лет, начиная с весны 1957 г., с тем чтобы подготовить необходимые условия для устройства населения на местах. Но спецпоселенцы ждать не хотели. Начался их массовый выезд. Власти стали препятствовать этому, выставляя «оперативные заслоны» на железнодорожных станциях.

Стихийное возвращение обострило межнациональную обстановку на Северном Кавказе, где на место выселенных были поселены другие люди. Относительно спокойно проходило возвращение балкарцев. Однако стихийное возвращение карачаевцев вызвало конфликты. Еще большее обострение породило возвращение чеченцев и ингушей. Жители Грозненской области, Дагестанской и Северо-Осетинской АССР выступали против их стихийного возвращения.

Возвращавшихся встречали враждебно. Им отказывали в прописке, не брали на работу. Однако это их не останавливало. Прибывшие ходили вооруженными по селам и устраивали стрельбу, провоцируя местных жителей на ответные действия. Угрозами и силой они вселялись в свои дома, выгоняя из них проживавшие там семьи. Некоторые из возвратившихся пополнили действовавшие в горах со времен войны повстанческие отряды, которые частенько занимались грабежом, угоном скота из колхозов. Их жертвами были и рядовые колхозники. Все это вызвало массовый выезд русского населения из республики.

9 января 1957 г. Президиум ВС СССР рекомендовал восстановить национальную автономию балкарского, ингушского, калмыцкого, карачаевского и чеченского народов. В соответствии с этим были приняты указы о преобразовании Кабардинской АССР в Кабардино-Балкарскую АССР, о восстановлении Чечено-Ингушской АССР, о преобразовании Черкесской автономной области в Карачаево-Черкесскую автономную область, о восстановлении Калмыцкой автономной области.

Чечено-Ингушская республика восстановлена с расширением ее территории. Переданная в свое время в Северную Осетию часть Пригородного района (977,5 кв. км) оставлена в составе этой республики. В то же время к исторической территории расселения чеченцев и ингушей были щедро присоединены три равнинных района поймы реки Терек из состава Ставропольского края (Наурский, Надтеречный и Шелковской), территория которых равнялась 5,2 тыс. кв. км, или 27% всей территории республики. Включение этих районов позволяло сделать экономику республики более устойчивой, за счет увеличения численности русского населения власти надеялись усилить влияние Центра на общественную жизнь автономии. В этих актах и расчетах в очередной раз дала о себе знать давнишняя традиция решать национальные проблемы в стране за счет русского народа.

Продолжавшиеся мелкие националистические эксцессы при попустительстве властей привели к трехдневному столкновению в августе 1958 г. в Грозном. Тем не менее в последующие годы возвращение чеченцев и ингушей на Северный Кавказ происходило более организованно и сопровождалось меньшими эксцессами. К 1963 г. оно в основном завершилось. Из 418 тыс. чеченцев, проживавших в Казахской и Киргизской ССР, в Чечено-Ингушетию прибыли 384 тыс. (91,7%), из 106 тыс. ингушей 84 тыс. (79,2%). Еще 8 тыс. ингушей (7,5%) направились в Дагестан и Северную Осетию.

Камнем преткновения в отношениях между ингушами и осетинами стала правобережная часть Пригородного района, до 1944 г. принадлежавшая ингушам и оставшаяся в составе Северо-Осетинской ССР после воссоздания Чечено-Ингушской АССР. Ингуши, не переставая, посылали заявления и делегации в ЦК КПСС и правительство с требованием о передаче района Чечено-Ингушетии.

Непростые проблемы приходилось решать Центру и в отношении других реабилитированных народов. Национальное движение советских немцев долгое время ограничивалось борьбой за восстановление их автономии в Поволжье. Оно включало только легальные методы борьбы: письма, обращения, петиции, делегации, демонстрации. Однако нежелание властей восстанавливать автономию немцев в Поволжье вызвало эмигрантские настроения.

В сложных условиях проходила борьба крымских татар за восстановление автономии в Крыму. Беспрестанные обращения в высшие партийные и государственные инстанции с просьбами о восстановлении автономии крымских татар не имели положительных последствий. Нелегально переехавших в Крым татар, как правило, сразу же выдворяли. Запрет властей Украины на переезд татар в Крым стал причиной национального движения, возглавлявшегося «инициативными группами» из представителей крымско-татарской интеллигенции, бывших руководящих партийных и советских работников Крыма. Помимо петиций, устраивались митинги и демонстрации, приуроченные к знаменательным датам — годовщине образования Крымской АССР, ко дню рождения В. Ленина, считавшегося основателем республики. Эти акции нередко заканчивались разгоном участников. В начале 1960-х годов их движение приняло более организованные формы. Это проявилось в попытке создания массовой организации — Союза крымских татар.

За возвращение выступали и представители других выселенных из Крыма национальных групп — греки, болгары, армяне. За создание своих автономий в 1950-1960-х годах выступали месхетинские турки (огрузиненные турки, или отуреченные грузины), курды и хемшины (исламизированные армяне), депортированные в свое время из республик Закавказья. Однако власти в Москве и Закавказских союзных республиках игнорировали требования малых народов, считая национальный вопрос в стране успешно и окончательно решенным.

Национально-государственное устройство СССР за послевоенные годы принципиально не изменилось. В начале 1960-х годов в стране было 15 союзных и 19 автономных республик (из них 15 в РСФСР, 2 в Грузии, по одной в Азербайджане и Узбекистане). Число последних, по сравнению с довоенными годами, менялось с преобразованием в июле 1956 г. Карело-Финской союзной республики в Карельскую Автономную Республику, включенную в РСФСР, а в октябре 1961 г. — Тувинской автономной области РСФСР в автономную республику. В стране насчитывалось также 8 автономных областей, 5 из них входили в состав российских краев (Адыгейская — в Краснодарский, Карачаево-Черкесская — в Ставропольский, Горно-Алтайская — в Алтайский, Хакасская — в Красноярский; Еврейская — в Хабаровский), 3 были составными частями других союзных республик (Юго-Осетинская — Грузии, Нагорно-Карабахская — Азербайджана, Горно-Бадахшанская — Таджикистана). Неизменным с довоенных времен оставался перечень национальных округов. Все они входили в состав областей и краев РСФСР: Ненецкий (Архангельская обл.), Коми-Пермяцкий (Пермская обл.), Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий (Тюменская обл.), Эвенкийский и Таймырский (Долгано-Ненецкий) в Красноярском крае, Корякский (Камчатская обл.) и Чукотский (Магаданская обл.), Агинский (Бурятский) в Читинской и Усть-Ордынский (Бурятский) в Иркутской области.

Движения в союзных республиках

Одной из проблем в национальных отношениях 1950- 1960-х годов оставался «прибалтийский вопрос». Недавнее буржуазное прошлое Литвы, Латвии и Эстонии, традиции либерально-демократического управления, большое влияние в обществе служителей Церкви, наличие многочисленных диаспор за рубежом, поддерживающих тесные связи с родиной; позиция США и стран Западной Европы, не признававших легитимности вхождения республик в СССР, все это действовало против ускоренной «социалистической модернизации» республик, вызывало рост сепаратистских общественных настроений, поддерживало националистическое подполье. Этому способствовали бериевская «коренизация» высшего и среднего звена партийно-хозяйственного аппарата, возвращавшиеся из ссылок бывшие участники вооруженного националистического подполья, которые выдвигались на ответственные посты в сфере образования и культуры. Осуждение Сталина XX съездом партии многими руководителями в республиках Прибалтики было воспринято как карт-бланш на дальнейшую «коренизацию» руководящих кадров.

Прибалтика живо откликнулась на события осени 1956 г. в Польше и Венгрии. Сильным всплеск национального движения был в Эстонии и, особенно, в Литве, где прошел ряд шествий и демонстраций с лозунгами «Русские, убирайтесь!», «Долой Москву!», «Долой коммунистов!». Особую тревогу коренного населения вызывал значительный наплыв русскоязычной рабочей силы на промышленные стройки в Прибалтике, причем много инонационального населения было в крупных городах. Чтобы избежать потери Ригой своего национального облика, горком партии принял решение, предписывающее нелатышам изучить в течение двух лет латышский язык; не усвоивших его освобождать от работы с предложением покинуть республику. Решение вводило ограничение прописки нелатышей в городе. В апреле 1959 г. ЦК КП Латвии принял аналогичное решение, распространяющееся на республику в целом. Подобные решения созревали и в Таллинском горисполкоме.

В письмах, поступающих в ЦК КПСС из республик Прибалтики, сообщалось о проявлениях неприязненного отношения со стороны коренного населения к русским в автобусах, магазинах и других общественных местах. Негативное отношение к русскоязычному населению в Прибалтике формировалось еще из-за того, что большинство работников милиции состояло из лиц некоренной национальности. Это создавало зримый образ «оккупанта» в лице русскоязычного населения.

Усилением идеологической работы и организационными мерами союзное и республиканское партийное руководство стремилось не допустить разрастания националистических настроений. Принятые под нажимом Москвы меры устранили наиболее яркие проявления национализма, однако не смогли полностью ликвидировать его. Учитывая настроения большинства коренного населения, руководители Прибалтийских республик стремились и в последующем проводить политику «мягкой» дерусификации, всячески демонстрируя при этом показной интернационализм и лояльность центральным властям.

Широкий спектр различных течений и форм имело украинское национальное движение. Выдвижение в 1953 г. украинца на пост первого секретаря ЦК КПУ способствовало возрождению политики украинизации, большему учету национальной специфики, в первую очередь на Западной Украине. Репрессивная политика советского руководства на Украине, связанная с послевоенной борьбой против националистического подполья в западной ее части и новой кампанией против «украинского буржуазного национализма» в восточной, смягчилась и сошла на нет.

Однако часть западных украинцев сохраняла неприязненное отношение не только к русским кадровым работникам, но и к восточным украинцам, зачисляемым в разряд «москалей». Националистическое мировоззрение объяснялось многовековой социокультурной изоляцией и недавностью присоединения Западной Украины к СССР, негативной реакцией на недальновидное форсирование после войны социалистической перестройки края, сохранением влияния на широкие слои населения запрещенной в 1946 г., но действующей в подполье униатской церкви.

Одним из направлений украинского национального движения была борьба за независимость путем выхода из состава СССР. Движение имело многочисленных сторонников на Западной Украине. Здесь и после разгрома националистического вооруженного движения ОУН были случаи убийства советских работников, поджога партийных и хозяйственных зданий, другие антисоветские акты. Участники нелегальных групп занимались вывешиванием национальных флагов, распространением листовок с антисоветским содержанием. Относительно спокойнее обстояло дело в восточных областях Украины, хотя и здесь (например, в Харькове в 1957 г.) были случаи распространения листовок с антисоветским и националистическим содержанием.

Но рубеж 1950-1960-х годов для украинского национального движения в целом был временем перехода от подпольного этапа к мирному, открытому демократическому движению за национальные права. Главной целью национального движения на Украине была в основном легальная борьба за сохранение национальной культуры, языка. Движение украинских «шестидесятников» вовлекало в свои ряды значительную часть национальной интеллигенции. В начале 1960-х годов творческая интеллигенция повела движение за чистоту родного языка, против его русификации. В феврале 1963 г. состоялась конференция по вопросам украинского языка в Киеве. Ее участники ходатайствовали о том, чтобы «во всех учреждениях и предприятиях, на железной дороге и других видах транспорта, в торговле все дела вести на украинском языке», а также предлагали открыть средние школы с преподаванием на украинском языке во всех республиках СССР, где живут украинцы. Предложения, выдвинутые на этой конференции, со временем стали требованиями диссидентов.

В 1960-е годы отмечены случаи отдельных национал-сепаратистских выступлений в Белоруссии и Молдавии, которые не носили столь ощутимого характера, как в Прибалтике и на Украине.

Одним из «слабых мест» советской национальной политики в 1950-е годы стала Грузия, где разоблачение преступлений Сталина на XX съезде партии было воспринято как национальное оскорбление. Недовольство центральной властью вылилось в трагические события в Тбилиси 9-10 марта 1956 г., сопровождавшиеся многочисленными человеческими жертвами. Молодежные просталинские митинги и демонстрации прошли во многих других городах Грузии. Местами они носили откровенно антирусскую направленность. Вместе с лозунгами «Долой Хрущева!», «Молотова во главе КПСС!» демонстранты несли и лозунги «Русские, убирайтесь из Грузии!» Националистические настроения в массах не утихали в течение многих лет.

Борьба за сохранение чистоты грузинского языка привела к возникновению различного рода нелегальных культурных обществ (например, «Мекартвела сазогадоеба» в Батуми в 1961-1962 гг.). Грузинское партийное руководство во главе с В. Мжаванадзе снисходительно наблюдало за попытками части грузинской интеллигенции выступать против «русификации» и в то же время решительно пресекало радикальные формы проявления национализма. Поэтому экстремизм не стал характерным признаком грузинского национального движения.

Армянское национальное движение инспирировалось главным образом идеей возвращения всех исконных армянских земель в единое армянское государство. Имелись в виду Карс, Ардаган, Саракамыш, оказавшиеся в составе Турции, а также Нахичевань и Нагорный Карабах, включенные в Азербайджан. Нерешенность этих вопросов значительная часть армян связывала с нежеланием советского руководства разрешить армянскую проблему. Это подогревало антисоветские и националистические настроения в массах. В то же время вокруг идеи о возвращении этих территорий с редким единодушием объединялись партийные и религиозные деятели, радикальные армянские националисты, представители творческой интеллигенции и заграничных диаспор. Подавляющее большинство армян за рубежом жили мыслями о возвращении на историческую родину. Только в первой половине 1950-х годов в Армению возвратились 100 тыс. репатриантов. Они во многом способствовали росту популярности заграничной националистической партии «Дашнакцутюн».

В национальном движении Азербайджана доминирующими были мусульманский фактор и социокультурная отчужденность местного населения от советского мировоззрения. Устойчивой национальной оппозиции там в рассматриваемый период не было. Противостояние союзной власти было слабым. Но в республике остроту сохранял армяно-азербайджанский этнический конфликт. С молчаливого одобрения азербайджанского руководства в республике фактически проводилась политика этнической дискриминации национальных меньшинств армян, лезгин, талышей.

«Незрелость» национальных движений в Средней Азии и Казахстане объясняется их сравнительно поздним вступлением в процесс национального строительства. Советская политика «коренизации» привела к формированию национальной интеллектуальной и политической элиты. Впечатляющим был и подъем культуры, науки, образования. Местное население в основном положительно восприняло блага индустриальной и урбанизированной культуры. В то же время форсированная модернизация традиционных среднеазиатских культур привела к заметной утрате народами собственных этнических и культурно-экологических ценностей. Навязчивая пропаганда Центром идей о старшем брате в содружестве народов, о прогрессивном влиянии русской культуры, языка вызывала обратную реакцию.

Огромное влияние на поведение, характер и стереотипы народов Средней Азии оказывал ислам, являющийся не просто религией, но и образом жизни, мировоззрением, системой этических и эстетических норм. Государственная антирелигиозная политика привела к вытеснению ислама из идеологии и политики в сферу семейно-бытовых отношений. Но эта сфера оставалась практически неприступной для советско-коммунистического мировоззрения. Благодаря этому коренные этносы Средней Азии и Казахстана во многом сохранили фундаментальные традиционные жизненные ценности: многодетную семью, иерархичность и коллективизм социальной организации, культурные и профессиональные предпочтения.

С ослаблением диктата над республиками Средней Азии и Казахстана, расширением прав союзных республик в 1957 г. (в связи с образованием совнархозов) протест против политической опеки Центра со стороны партийных лидеров коренной национальности выражался в требованиях дальнейшего расширения прав регионов, увеличения инвестиций, сокращения притока русских, выступлениях против тенденции К ЯЗЫКОВОЙ русификации. Центральные органы власти еще достаточно жестко реагировали на это. В 1958-1961 гг. высшие партийные руководители Туркмении, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана (как и Азербайджана, Латвии и Молдавии) были обвинены в националистических проявлениях и сняты с занимаемых должностей. Кадровые перемещения вызвали болезненную реакцию со стороны коренной интеллигенции и номенклатуры, которая усматривала в них проявление имперской сущности Центра и русскоязычного населения.

Так, с перемещением Н. Мухитдинова с поста лидера коммунистов Узбекистана в Президиум ЦК КПСС (1957) и с выдвижением к руководству С. Камалова в республике началась вторая масштабная «коренизация» кадров, вызвавшая возрождение многих национальных и религиозных традиций и обрядов. Причем коммунисты в этом отношении вели себя так же, как и «отсталые носители феодально-байских пережитков».

Такая «коренизация» была осуждена московским руководящим центром. На республиканском пленуме ЦК Камалов был снят с руководящих постов, а вместо него Первым секретарем ЦК компартии Узбекистана был избран Ш. Рашидов, народный писатель Узбекистана, до того занимавший пост председателя Президиума ВС республики (во главе республиканского руководства он оставался до 1983 г.). В 1959- 1961 гг. в республике заменены десятки руководителей министерств и ведомств, многие секретари обкомов, райкомов и горкомов партии.

К началу 1960-х годов миграция русскоязычного населения в Среднюю Азию и особенно в Казахстан достигла своего апогея. В 1959 г. доля населения коренной национальности по сравнению с 1939 г. снизилась в Казахстане с 38,2 до 30%, в Узбекистане с 64,4 до 62,1, в Таджикистане с 59,6 до 53,1%, в Киргизии с 51,7 до 40,5% и лишь в Туркмении она чуть выросла с 59,2 до 60,9%. Переселенцы в большинстве своем не тяготели к полному вживанию в среднеазиатское общество. Многие из них с чувством мнимого превосходства и пренебрежения относились к местным жителям. Те платили им тем же, видя в них персонифицированных носителей «имперства» советской власти. Бытовой национализм проходил по линии этнического размежевания и возникал между русскоязычным (русские, украинцы, евреи и др.) и коренным населением. Национальная дискриминация в пользу лиц местной национальности проявлялась в кадровой политике и при приеме в вузы, в антирусских настроениях местного населения. Все это приводило к сравнительно более быстрому росту национального самосознания русского населения национальных окраин в сравнении с центральными районами России. В русском национальном движении в этих регионах были заметны не столько этнические, сколько «державные» мотивы. Для многих здесь впервые становился значимым простой факт, о котором один из читателей «Известий» счел необходимым написать в редакцию газеты: «В Российской республике нет ЦК, как это в других союзных республиках, где первым секретарем является представитель своей нации».

Коррективы теоретических основ национальной политики

На волне критики «культа личности» в 1956 г. впервые опубликованы ленинские письма («К вопросу о национальностях или об “автономизации”» и др.), свидетельствующие о разногласиях между Лениным и Сталиным по вопросам образования СССР. Смысл публикации сводился к тому, что Сталин имел особую, «неправильную» позицию по этим вопросам в отличие от «правильных» установок истинного создателя Союза. Между тем с позиции наших дней становятся отчетливо видны изъяны ленинского плана создания союзного государства. Как считают многие современные историки, реализация сталинского плана создала бы гораздо лучшие предпосылки для последующей оптимизации государственного устройства и всей системы межнациональных отношений в стране. История образования и последующего развития СССР показывает, что русские национально-государственные интересы, по сути дела, были принесены в жертву интересам призрачного мирового СССР и национализму «угнетенных» народов бывшей царской России. Для осуществления участия в строительстве и функционировании союзного государства всех народов бывшей России «вместе и наравне» ленинский план был не пригоден. Ярким свидетельством этого является иерархия народов и национально-государственных образований, без труда различаемая в архитектонике СССР.

Вместо реалистического анализа процессов в национальной сфере и соответствующего реформирования национально-государственного устройства СССР власть при Хрущеве в очередной раз увлеклась утопическим проектом «окончательного решения национального вопроса», связывая его с форсированной ломкой «национальных перегородок», стиранием национальных различий. В 1959 г. Хрущев говорил, что по мере реализации плана построения коммунизма к 1980 г. «успешнее будет идти процесс слияния народов в единую коммунистическую семью». В проект новой Программы КПСС было включено положение о том, что «в СССР происходит слияние наций и их языков, образование одной нации с одним языком, с единой общей культурой».

Коллегам Хрущева по Президиуму ЦК (прежде всех О. Куусинену, Н. Мухитдинову) удалось убедить его не ставить в партийной программе невыполнимые задачи. Частично согласившись с ними, Хрущев актуализировал высказанную ранее идею о появлении в СССР «новой исторической общности». В докладе о Программе КПСС он объявил, что результаты интеграционных процессов в национальной сфере уже привели к тому, что «в СССР сложилась новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие черты, советский народ». Однако в программный документ положение включено не было. Это значило, что ему, как и ранее высказанным аналогичным утверждениям, еще не придавалось концептуально-методологического значения.

Развитие национальных отношений в СССР в партийной программе характеризуется следующим образом: «В условиях социализма происходит расцвет наций, укрепляется их суверенитет. Развитие наций осуществляется не на путях усиления национальной розни, национальной ограниченности и эгоизма, как это происходит при капитализме, а на путях их сближения, братской взаимопомощи и дружбы. Возникновение новых промышленных центров, открытие и разработка природных богатств, освоение целинных земель и развитие всех видов транспорта усиливают подвижность населения, содействуют расширению взаимного общения народов Советского Союза... Границы между союзными республиками в пределах СССР все более теряют свое былое значение, поскольку все нации равноправны, их жизнь строится на единой социалистической основе и в равной мере удовлетворяются материальные и духовные запросы каждого народа, все они объединены общими жизненными интересами в одну семью и совместно идут к единой цели — коммунизму. У советских людей разных национальностей сложились общие черты духовного облика, порожденные новым типом общественных отношений и воплотившие в себе лучшие традиции народов СССР». В этом тексте исчезла диалектическая противоречивость «единства противоположностей». Без нее текст становился уязвимым для критики. Критики postfactum увидели, что эта характеристика весьма показательна сочетанием лакировочной полуправды с противоречивым смыслом.

На деле «равноправия наций» не существовало, оно не могло быть достигнуто в условиях привилегированного положения «титульных наций» соответствующих республик по сравнению с инонациональными группами и при иерархическом статусе самих национально-территориальных образований. Материальные и духовные интересы каждого народа удовлетворялись отнюдь не в равной мере, в неблагоприятном положении при этом оказался крупнейший в стране русский народ. Из того факта, что в Советском Союзе увеличилась подвижность населения, совсем не следовало, что границы между республиками теряли значение. Этому явно противоречит утверждение об укреплении суверенитета наций. В Программе констатировалось, что «расширение прав союзных республик в руководстве хозяйством дало большие положительные результаты», однако ставилась задача преодолеть «проявления местничества и национального эгоизма». Партийный документ содержал неопределенное (допускающее самые разные толкования) положение о том, что национальные отношения в стране характеризуются «дальнейшим сближением наций и достижением их полного единства».

При разработке комиссией под председательством Хрущева новой советской Конституции снова рассматривались предложения о необходимости учитывать, что в СССР «идет консолидация единых национальностей в единую коммунистическую нацию», поэтому рекомендовалось снять графу о национальности из паспортов. Однако здравый смысл взял верх и от рекомендаций такого рода воздержались. Состоявшийся после отставки Хрущева XXIII съезд партии (март-апрель 1966 г.) внес успокоение в смятенные ряды интеллектуалов и творческой интеллигенции из союзных республик. В докладе ЦК съезду содержалась новая уточненная формулировка о советском народе. Применен был термин «многонациональный советский народ». Это исключало возможность отождествления «новой общности» с новой коммунистической нацией, якобы выковывающейся из традиционных этнических групп и заменяющей их.