Кризис третьеиюньской системы. С начала 1911 г. стала обнаруживаться шаткость позиции председателя Совета министров, в политике которого разочаровывались правые силы. Все заметнее отказывал в поддержке Столыпину Николай II. Борьбу против премьера возглавили лидеры правых в Государственном совете П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов, которые вели свою кампанию продуманно. Они заручились общей поддержкой царя и его разрешением на голосование в Совете против законопроекта правительства о земствах в западных губерниях. Столыпин, не учтя коварства, присущего российскому самодержцу, переоценил прочность своей позиции. Государственный совет, рассматривая закон о земствах, изъял положение о национальных куриях. Столыпин подал в отставку, но царь ее не принял, не допуская решения подобных вопросов подданными и учитывая мнение императрицы-матери, великих князей, продолжавших видеть в Столыпине опору трона. В итоге председатель был оставлен на своей должности и даже с принятием определенных условий с его стороны, но, как трезвый политик, Столыпин понимал, что дни его премьерства сочтены.
Возникший весной 1911 г. «министерский» кризис вскоре сменился «парламентским». Поводом явился перерыв в работе Думы, который депутаты сочли незаконным. В сходных выражениях определил свою позицию и Государственный совет. В итоге А. И. Гучков сложил с себя полномочия председателя Думы. Его сменил крупный помещик и деятель екатеринославского земства Михаил Владимирович Родзянко, поддержанный правооктябристским большинством. «Министерский» и «парламентский» кризисы, показав шаткость третьеиюньской системы, выявили усиление вмешательства царя в деятельность высших органов государственной власти. В дальнейшем эта тенденция развивалась, осложняя функционирование исполнительной власти, обремененной массой нерешенных проблем и вопросов.
28 августа Столыпин приехал в Киев на торжества по случаю открытия земских учреждений и памятника Александру II. Устроители продемонстрировали пренебрежение к главе правительства — ему пришлось нанимать извозчика, так как для него не нашлось места в экипажах, предоставленных царю и царской семье, приближенным лицам, и не был выделен отдельный казенный экипаж. Охраной высокопоставленных лиц занимался товарищ министра внутренних дел и командир корпуса жандармов П. Г. Курлов, смещения которого добивался Столыпин. Поступившее в киевское охранное отделение сообщение от жителя города Д. Г. Богрова, что на его квартиру прибыл человек с оружием, должным образом не оценили, и вряд ли по недомыслию. Богров сотрудничал с охранкой, выдавая за деньги анархистов. Ему предоставляли пропуска и билеты на все мероприятия, где он буквально по пятам ходил за Столыпиным. 1 сентября в киевской опере в антракте Богров в упор дважды выстрелил в премьера. Несколько дней состояние Столыпина было неопределенным, а после резкого ухудшения 5 сентября он умер. Богров предстал перед Киевским окружным военным судом 9 сентября, а 12-го уже был повешен. Новым председателем Совета министров был назначен Владимир Николаевич Коковцов, сохранивший за собой пост министра финансов. Коковцов происходил из знатной дворянской семьи, в 1896—1902 гг. был товарищем министра финансов С. Ю. Витте, затем — статс-секретарем Государственного совета, а с февраля 1904 г. занимал с небольшим перерывом должность министра финансов.
Просуществовав весь положенный по закону срок, III Государственная дума завершила свою работу 9 июня 1912 г. Выборы в IV Государственную думу, проходившие осенью 1912 г., еще раз подтвердили надежность закона 3 июня 1907 г. В новой Думе по-прежнему сохранялись правооктябристское и октябристско-кадетское большинство. Однако потери октябристской фракции (30 мандатов) были существенны, как и рост почти в 2 раза фракции прогрессистов. Такая ситуация стала результатом общего «полевения» буржуазии и одновременно сдвига части кадетов вправо, которые даже не включили аграрный вопрос в свою избирательную платформу. В течение первой сессии IV Думы правительство не внесло на ее рассмотрение ни одного значимого законопроекта. Пресса постоянно писала о «скуке», царившей в Думе. Кадеты, пытавшиеся оживить думскую деятельность, представили явно непроходные законопроекты — о неприкосновенности личности, о союзах и собраниях, о замене избирательного закона 3 июня 1907 г. и т. д. Правооктябристское большинство не поддержало предложения прогрессистов об изменении земского Положения 1890 г. и левых октябристов о понижении ценза при выборе земских гласных. Все это усиливало законодательный паралич Думы.
В структуре исполнительной власти наблюдалось снижение роли Совета министров с одновременным усилением инициатив и действий самодержца. При этом оба процесса развивались в условиях роста давления на царя и правительство дворцового окружения и так называемых темных сил, группировавшихся вокруг Г. Распутина. Новый премьер В. Н. Коковцов по своему характеру и сугубо чиновничьей карьере был исполнителем, чутко улавливающим настроения монарха. Однако он был слишком связан с торгово-промышленными кругами и уже этим чужд высшим сферам, слишком рационален, чтобы не понимать невозможности исполнения царской воли, когда Николай II требовал от него заставить замолчать прессу, смаковавшую похождения Распутина. Как убежденный монархист, Коковцов и сам не мог спокойно взирать на рост влияния при дворе «старца», настаивая на его отъезде из столицы. Этим он предопределил свою будущую отставку. Выступления премьера в Государственной думе не раз подвергались оскорбительным нападкам со стороны националистических и ультраправых фракций. На него яростно нападала правая печать. 29 января 1914 г. последовала отставка Коковцова. Его преемником стал Горемыкин, уже зарекомендовавший себя противником какого-либо сотрудничества с Думой. Это отражало настроения царского окружения, о чем Коковцов писал впоследствии: «В ближайшем кругу государя понятие правительства, его значение, как-то стушевывалось, и все резче и рельефнее выступал личный характер управления государем...»
В течение 1913—1914 гг. полевение позиций либеральных партий делалось заметнее. Съезд октябристов (ноябрь 1913 г.), констатировав нарушение со стороны правительства сделанных обещаний, заявлял, что дворцовое окружение, Совет объединенного дворянства, правое крыло Думы погубили такого исполина, как П. А. Столыпин, и проводимый им курс, чем открыли дорогу реакции. А. И. Гучков предложил перейти в оппозицию правительству. В итоге участвовавшая в многодневных дебатах октябристская фракция распалась на три: земцев-октябристов (65 депутатов), «левых» октябристов и беспартийных (15 депутатов), которые представляли собственно правое крыло. На конференциях Партии народной свободы, заседаниях ее ЦК и думской фракции, «реальные политики» во главе с Милюковым начинают теснить правое крыло руководства партии, требуя учитывать настроение в обществе. На конференции (январь—февраль 1913 г.) в докладе Милюкова прозвучало заявление о «непримиримой оппозиции власти» до тех пор, пока не будет осуществлена «демократизация государственного строя». Лидер кадетских левых Н. В. Некрасов предлагал центр тяжести работы партии перенести на внедумскую деятельность, что диктовалось осознанием роста силы рабочего движения, необходимостью не утратить своих позиций во главе либерального движения и не упустить шанс в случае радикальных перемен в стране. Полевение было заметно среди прогрессистов, предлагавших не беспокоиться о «сбережении Думы». В мае 1914 г. съезд представителей торговли и промышленности призвал правительство отказаться от крайностей черносотенно-националистической политики и встать на путь постепенных реформ, указывал на неправомерность применения только полицейских мер борьбы с рабочим движением, высказывал тревогу по поводу распространения политических забастовок, которые создают неуверенность на бирже, подрывают международный финансовый кредит страны и затрудняют прилив иностранных капиталов.
Как правые, так и либеральные фракции пытались воздействовать на правительство, требуя проведения минимальных реформ, чтобы предотвратить новый революционный взрыв. С весны 1914 г. кадеты, прогрессисты и октябристы активно использовали бюджетные права Думы, отклоняя сметы наиболее консервативных министерств и Синода. Такие действия порождали в верхах мысль об очередном государственном перевороте. Министр внутренних дел Н. А. Маклаков испрашивал у Николая II разрешения на разгон парламента и получил его согласие, которое не удалось реализовать. Правительство решило действовать методами притеснения и обструкции. Так, новый премьер Горемыкин заявил, что не обязан отвечать на депутатские запросы. На подобные действия Дума реагировала усилением критических выступлений.
Нарастание массового движения. После переворота 3 июня 1907 г. массовое движение почти сошло на нет. К 1910 г. забастовочная борьба замерла в 40% губерний Европейской России. Стачка стала редким явлением — не более 1—3 в год. Однако начавшийся промышленный подъем способствовал оживлению рабочего движения. Прошедшие в 1910 г. стачки рабочих Москвы и Московской губернии соединяли экономические требования с социально-политическими. В ноябре всю страну взволновало известие о смерти Л. Н. Толстого. В день похорон русского гения забастовали заводы и фабрики в Москве, Петербурге, Николаеве и Киеве. Вскоре к ним присоединились студенты Петербургского университета и других учебных заведений столицы, устраивая сходки и демонстрации.
Как и в начале XX в., массовое движение иницировала революционно настроенная молодежь. Еще осенью 1910 г. студенческие выступления под лозунгом «Долой смертную казнь!», сопровождавшиеся стычками с полицией, прошли в Петербурге, Москве, Томске, Харькове и Киеве. К началу 1911 г. студенческие организации действовали повсюду. Повсеместно возникали коалиционные советы социал-демократов и эсеров, к которым присоединились студенты-кадеты, не желая остаться в изоляции. Волнения достигли критической точки в январе 1911 г., когда всю страну охватила студенческая забастовка, после чего последовали исключения, аресты, высылки. В, учебных заведениях профессора нередко читали лекции под охраной полиции. Особенно накалилась обстановка в Московском университете, где в феврале более 100 профессоров подали в отставку в знак протеста против действий министра народного просвещения Л. А. Кассо. Покинули кафедры и многие профессора Киевского политехнического института. Осенью началась кампания за освобождение сосланных на каторгу социал-демократических депутатов II Думы. Запрос депутатской фракции был поддержан рабочими забастовками по всей стране. Число депутатов, подписавших запрос, все росло, и правое большинство решилось на его обсуждение, но в закрытом заседании. В знак протеста социал-демократы и трудовики покинули зал. К ним присоединилась и буржуазная оппозиция.
Весной 1912 г. в стране начался подъем рабочего и крестьянского движения. В Восточной Сибири в феврале 1912 г. на предприятии компании «Ленского золотопромышленного товарищества» («Лензото») вспыхнула забастовка, охватившая к середине марта все прииски. В сформированный Центральный стачечный комитет вошли меньшевики, эсеры, анархисты и беспартийные рабочие. Власти провели аресты активистов, хозяева вызвали войска. 4 апреля 1912 г. колонна рабочих, направлявшаяся к правлению с просьбой об особождении арестованных, была обстреляна без всякого предупреждения. 270 человек было убито, 250 — ранено. Уже через день сообщения о «Ленском расстреле» появились в центральной печати, а 7—8 апреля начались митинги на петербургских предприятиях. Негодование в обществе нарастало по мере того, как становились известны факты причастности к организации расстрела Министерства внутренних дел, а также военного, торговли и промышленности, одобривших применение военной силы. Волна стачек (всего их было около 700) прошла по крупнейшим промышленным центрам страны: Петербург, Москва, Рига, Киев, Харьков, Николаев, Екатеринослав, Одесса и др. В движении протеста участвовало около 300 тыс. рабочих. О выступлениях пролетариата весной 1912 г. известный журналист М. О. Меньшиков писал: «...по чьей-то невидимой команде сотни тысяч рабочих прекратили работу и вышли на улицу... Именно дисциплинированность отличает политическое движение от полицейского беспорядка».
Проведение первомайских забастовок, митингов и демонстраций увеличило число борцов. Только за один день 1 мая состоялось более тысячи стачек в 50 губерниях страны. С самого начала нового подъема движение шло под лозунгом «Долой царское правительство!». На сходках в высших учебных заведениях шел сбор средств семьям расстрелянных рабочих, студенты принимали участие и в рабочих демонстрациях. Стачечные бои, преимущественно экономического характера, не затихали все лето 1912 г., а осенью начались политические забастовки и демонстрации рабочих против смертных приговоров матросам, готовившим восстание на Черноморском флоте. В выступлениях участвовало более 250 тыс. человек. В ноябре 1912 г., в день открытия IV Думы, проходят стачки рабочих и демонстрации против третьеиюньского режима.
Политические забастовки в память 9 января прошли в начале 1913 г. в ряде российских городов. В годовщину «Ленского расстрела» бастовало 140 тыс. человек. В канун 1 мая рабочие Петербурга расходились с заводов с революционными песнями и красными флагами. Первомайские стачки и демонстрации состоялись в Риге, Ревеле, Либаве, Митаве, Вильно, Москве, Сормове, Астрахани, Киеве, Харькове, Николаеве, Екатеринославе, Ростове-на-Дону, Архангельске и Томске. Число их участников достигало 420 тыс. Стачечная волна нарастала в течение всего 1913 г. Забастовки охватили Юзовку, чиатурские марганцевые рудники, бакинские и терские нефтяные промыслы. Политическая атмосфера весны 1914 г. была отмечена грозой. Только в первомайских забастовках приняло участие свыше полумиллиона человек. Начавшаяся 28 мая и охватившая свыше 50 тыс. человек стачка в Баку постепенно распространилась по всей стране. К лету 1914 г. размах стачечной борьбы (1,5 млн участников) превысил уровень 1905 г. (около 1,3 млн). Ее нарастание прервала начавшаяся война.
* * *
Выработка нового внешнеполитического курса. Поражение в Русско-японской войне и революция 1905—1907 гг. заметно осложнили условия, в которых приходилось действовать русской дипломатии, тем более что на мировой арене произошли весьма существенные изменения. Усиливавшееся соперничество между Англией и Германией привело к формированию в Европе двух противостоящих блоков. Состояние российского общества, раздираемого прежде всего социальными противоречиями, финансы страны, подорванные еще с времен Русско-японской войны, деморализованная бесславным концом дальневосточной кампании армия, незавершенные ее перевооружение и восстановление боеспособности, — все это усложняло возможности русской дипломатии. Перед царизмом стояла и общая задача приспособления деятельности государственного аппарата, в том числе его внешнеполитического ведомства, к новым условиям, созданным появлением российского парламента и провозглашением политических свобод. В выборе союзников самодержавию предстояло решить непростую задачу. Германия оставалась одним из важнейших экономических партнеров России: доля германских товаров превышала одну треть русского импорта, и, соответственно, почти половина экспортируемой сельскохозяйственной российской продукции шла на немецкий рынок. Однако наступление германских капиталов в страны Ближнего и Среднего Востока неминуемо вело к ослаблению влияния в этих регионах России и, кроме того, серьезно угрожало ее стратегическим интересам, прежде всего на Балканах, в зоне черноморских проливов. Об отказе России от сближения с Германией свидетельствует провал попытки Вильгельма II в июле 1905 г. навязать Николаю II Бьёркское соглашение, предусматривавшее взаимную помощь обеих стран во время военных конфликтов в Европе. Хотя франко-русский союз уже существовал не один год, но его объединение с англо-французской Антантой, возникшей в апреле 1904 г., было проблематичным. Туманный Альбион оставался для Петербурга не только традиционно недружественным государством, но и одним из активных сторонников Японии, внесшим свою лепту в маньчжурскую катастрофу России. Сложность выбора усугублялась обострением противоречий с Австро-Венгрией, экономические и политические позиции которой на Балканах после Берлинского конгресса 1878 г. продолжали усиливаться. Не уменьшалась для России ни актуальность, ни сложность задачи сохранения на Дальнем Востоке хотя бы оставшихся позиций. Отсюда вытекала необходимость выработки такого внешнеполитического курса, который позволял бы избежать значительных уступок и в то же время не доводить дело до опасных осложнений.
Обострение борьбы великих держав за передел мира, столкновение старых колониальных империй с новыми претендентами на территориальные захваты, обострение внутренних противоречий в Османской и Австро-Венгерской империях, нарастание внутреннего кризиса в России, оказавшейся в годы Русско-японской войны в состоянии международной изоляции, — вот тот фон, на котором предпринимались усилия царского правительства по обеспечению международного мира для осуществления назревших внутренних реформ.
Реализация нового внешнеполитического курса была поручена А. П. Извольскому, назначенному на пост министра иностранных дел в апреле 1906 г. Он был убежденным сторонником европейской ориентации России исходя из того, что страна была не способна проводить активную внешнюю политику одновременно и на Дальнем Востоке, и в Средней Азии, и в Европе. Международное положение России требовало принятия срочных мер по недопущению нового вооруженного конфликта с Японией, снятию напряженности в отношениях с Германией после отказа от Бьёркского договора, нейтрализации наступления Англии на позиции России в сопредельных с ней азиатских странах, прежде всего в Персии. Следовало считаться также с политической активностью Австро-Венгрии на Балканах, где находилась область особых интересов России, связанных как со значением черноморских проливов, так и со стремлением играть роль покровителя славянских народов. Сближение с Францией объективно становилось главным направлением внешней политики России и в какой-то мере единственным выбором. А. П. Извольский настаивал на своей позиции, что именно в Европе сосредоточились основные интересы России. Исходя из этого, он проводил такое внешнеполитическое лавирование, которое давало возможность с помощью искусной дипломатии быстрее восстановить внешнюю безопасность страны. Однако существенным объективным препятствием к достижению соответствующих соглашений была экономическая, военная и политическая слабость России. Именно поэтому отдельные успешные акции носили тактический характер и в принципе не могли гарантировать проведение подлинно самостоятельного курса во внешней политике. Следует также иметь в виду, что в придворных кругах, в Государственном совете господствовали германофильские настроения. Не был их чужд и Николай II. Либеральные партии, их фракции в Государственной думе выступали за союз с Францией и Англией, настойчиво заявляя об этом со страниц своих периодических изданий и думской трибуны.
Первым шагом А. П. Извольского было проведение переговоров с Англией и Японией. Здесь требовалась решительная ломка стереотипов, причем и в общественно-политическом сознании правящих кругов и в социально активных группах российских граждан. Линия на улучшение отношений с Англией привела в 1907 г. к подписанию конвенции о разделе сфер влияния в Иране, Афганистане и на Тибете. Кроме того, было получено неофициальное обещание Англии в будущем пойти навстречу России в вопросе об открытии черноморских проливов для русских военных кораблей. Крайне сложным оказалось урегулирование отношений с Японией. Только под давлением Англии, заинтересованной в русско-японском сближении, а также Франции, отказавшей Японии в займе до заключения соглашения с Россией, японское правительство пошло на компромисс. В 1907 г. были подписаны русско-японское торговое соглашение и другие документы. Самым важным из них стала подписанная общеполитическая конвенция. Она явилась основой договоров 1910 и 1912 гг., определивших зоны влияния обеих стран в Северном Китае и Корее. В итоге к 1907 г. в основных чертах завершился процесс формирования системы, при которой в Европе наряду с Тройственным союзом (Германия, Австро-Венгрия и Италия) действовало, не будучи формально закрепленным в общем договоре, и Тройственное согласие, или Антанта (Франция, Англия и Россия).
«Дипломатическая Цусима». В 1908 г. после революции «младотурок» в Османской империи Австро-Венгрия активизировала усилия по аннексии Боснии и Герцоговины. Намерения Вены были направлены, помимо Турции, и против Сербии, которая имела свои виды на эти территории. В развитие ситуации вмешалась Россия. А. П. Извольский и австрийский министр А. Эренталь достигли 2—3 сентября 1908 г. устной договоренности, по которой Россия соглашалась на аннексию Боснии и Герцоговины, а Австро-Венгрия — на открытие проливов для русских военных кораблей. Кроме того, министры условились признать Болгарское королевство независимым государством. Франция и особенно Англия решительно воспротивились договоренности, достигнутой Россией без их согласия. Пока Извольский пытался добиться поддержки союзников, Австро-Венгрия, воспользовавшись провозглашением Болгарии независимым королевством, объявила об аннексии Боснии и Герцоговины, открыв при этом свою договоренность с Россией. Под давлением Германии, ультимативно потребовавшей признать аннексию без всяких условий, Петербург отступил. Это позорное поражение российского МИДа, названное «дипломатической Цусимой», повлекло отставку Извольского. Новым министром был назначен С. Д. Сазонов, во многом следовавший прежнему курсу. При нем была предпринята попытка добиться «умиротворения» с Германией за счет экономических уступок. В 1911 г. заключается Потсдамское соглашение, в соответствии с которым Германия признавала интересы России в Иране, а Россия обещала не препятствовать строительству стратегической железнодорожной линии Берлин—Багдад и выступить посредником в конфликте Германии и Франции из-за Марокко.
Одновременно в правительстве крепло убеждение, что единственным средством успешной борьбы с проникновением Германии на Балканы может стать сближение России с Турцией, а затем объединение Турции, Болгарии, Сербии и Черногории (по возможности Греции и Румынии) в союз под эгидой России. Правда, теперь специально подчеркивалось, что должен эффективно действовать и союз России с Англией и Францией. Указанные усилия русской дипломатии встречали противодействие со стороны Германии и Австро-Венгрии, желавших создать турецко-болгарско-румынскую коалицию против Сербии и Черногории. Непреодолимым препятствием на пути к балканскому союзу, который планировала Россия, оказались споры между Константинополем, Софией, Белградом и Афинами по вопросу об автономии Македонии. Кроме того, Франция добивалась от Турции концессии на железную дорогу в районе, на преимущественные интересы в котором претендовала Россия. Обнаружились попытки Англии усилить свое влияние в Тегеране, что вызвало дополнительную напряженность в русско-английских отношениях. Окончились неудачей и русско-турецкие переговоры, на которых Россия, используя конфликт Турции с Италией, добивалась согласия на открытие проливов для кораблей русского военного флота с гарантией неприкосновенности европейских владений Турции. При настойчивом содействии со стороны России в марте 1912 г. был подписан сербско-болгарский союзный договор. Война против Турции объявлялась в нем возможной лишь с согласия России. Затем последовали аналогичные соглашения о совместных действиях против Турции в случае конфликта с ней между Грецией и Болгарией, Грецией и Сербией. Русское правительство надеялось удержать союзников от нежелательных для себя осложнений на Балканах. Однако и здесь русскую дипломатию поджидала неудача — ей не удалось не допустить вооруженного конфликта между Балканским союзом и Турцией.
Балканские войны 1912 и 1913 гг. стали крахом надежд России играть роль великой державы на Балканах, регулируя отношения между малыми государствами региона, их отношения с Турцией и заинтересованными европейскими державами и осуществляя контроль над проливами. Русской дипломатии приходилось иметь дело с такими трудностями, преодолеть которые только дипломатическими усилиями без опоры на экономически мощное и пользующееся на международной арене влиянием государство было невозможно. Особые сложности возникали в этой связи в отношениях с Турцией. Назначение германского генерала О. Лимана фон Сандерса командиром корпуса турецкой армии показало, кто стал фактическим хозяином положения. Англия и Франция, к которым Россия обратилась за помощью, не желали брать на себя какие-либо новые обязательства и выполнять старые тоже не спешили. Только угроза России расторгнуть Потсдамское соглашение, экономически выгодное Германии, вынудило ее пойти на частичные уступки, сохраняя решающее влияние в Турции.
В итоге всех внешнеполитических усилий царского правительства оказывалось, что именно в самом взрывоопасном для Европы Балканском регионе Россия была на грани столкновения с Германией и Австро-Венгрией, на сторону которых явно склонялись Болгария и Турция. При этом к середине 1914 г. Россия со всей очевидностью могла рассчитывать только на поддержку Франции, Сербии и Черногории. Позиция Англии оставалась неопределенной вплоть до июльского кризиса 1914 г. Положение России в системе международных отношений накануне мировой войны свидетельствует, что самодержавию не удалось в третьеиюньский период восстановить силу и влияние страны как ведущей державы.