В начале 1899 г. Николай II в письме к английской королеве Виктории писал: «Как Вам известно, дражайшая Бабушка, я теперь стремлюсь только к возможно более длительному миру во всем мире, это ясно доказали последние события в Китае – я имею в виду новое соглашение о постройке железной дороги. Все, чего хочет Россия, – чтобы ее оставили в покое и дали развивать свое нынешнее положение в сфере ее интересов, определяемой ее близостью к Сибири. Обладание нами Порт-Артуром и Маньчжурской железной дорогой для нас жизненно важно и нисколько не затрагивает интересы какой-либо другой европейской державы. В этом нет и никакой угрозы независимости Китая. Пугает сама идея крушения этой страны и возможности раздела ее между разными державами, и я считал бы это величайшим из возможных бедствий».
В этом послании обрисованы основные направления мировой политики России. С конца XIX в. во внешнеполитической деятельности выступает на первый план дальневосточный регион. Другой важный момент, о котором говорится в письме, – стремление «к длительному миру».
С именем последнего царя связана крупнейшая международная политическая инициатива, о которой всегда мало говорили или вообще умалчивали многочисленные недоброжелатели и хулители Николая II. Речь идет о предложении России созвать международную конференцию для обуздания гонки вооружений.
12 августа 1898 г. представителям иностранных держав в Петербурге от имени министра иностранных дел была вручена нота (письменное заявление), содержавшая предложения России. В ней признавалась порочность международной гонки вооружений для финансового благополучия отдельных стран и констатировалось, что наращивание вооружений угрожает мировому спокойствию. «Положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастья – таков высший долг для всех государств. Преисполненный этим чувством, Государь Император повелел мне обратиться к правительствам государств, представители коих аккредитованы при Высочайшем дворе, с предложением о созвании конференции в видах обсуждения этой важной задачи. С Божьей помощью конференция эта могла бы стать добрым предзнаменованием для грядущего века», – говорилось в документе.
Русский призыв прозвучал тогда, когда ведущие мировые державы или уже реализовали обширные военные программы, или готовились к этому. В силу этого реакции в Берлине, Лондоне, Вене, Париже, Вашингтоне и Токио были более чем сдержанные. Никто не мог отбросить сразу подобные предложения, отвечавшие чаяниям и мечтам многих и многих (все правительства на словах ратовали за мир). Но никакого энтузиазма не наблюдалось. В правительственных кругах европейских стран отнеслись к призыву России критически, расценивая ее как «несвоевременную акцию».
Германия приступила к созданию мощного военно-морского флота («программа адмирала Тирпица»), в Австро-Венгрии полным ходом шло переоснащение сухопутных сил, а Соединенные Штаты Америки в том же году открыто заявили свои имперские претензии. В апреле 1898 г. США объявили войну Испании, уничтожили испанский флот и навязали побежденной стороне мирный договор, по которому Испания уступала североамериканской державе Кубу, Пуэрто-Рико в Карибском море, Гуам и Филиппины на Тихом океане. Правительство Великобритании «хранило гордое молчание», а военный министр Японии заявил, что его страна «будет слушать предложения об ограничении морских вооружений только тогда, когда ее флот достигнет уровня флота великих морских держав».
Однако результат русская инициатива все-таки имела. В начале лета 1899 г. в голландском городе Гаага под председательством русского посла в Лондоне барона Е. Е. Стааля состоялась первая международная конференция полномочных представителей двадцати семи стран. На ней были приняты важные международные правовые акты, касающиеся важнейших вопросов войны и мира: декларации о мирном разрешении военных споров; о законах и обычаях сухопутной войны и о ведении морской войны. В соответствии с решениями конференции был учрежден Международный суд в Гааге (действующий в структуре Организации Объединенных Наций), ставший международной арбитражной (судебно-посреднической) инстанцией в разрешении межгосударственных спорных ситуаций.
Какого-либо воздействия на гонку вооружений русская инициатива не оказала. Даже в момент конференции на ней звучали империалистические декларации, делавшие бессмысленными все призывы к ограничению. Представитель США Мэхен без обиняков заявил, что «жизненные интересы Америки больше не лежат на Севере или на Юге, а находятся на Востоке и Западе. Главный вопрос ближайшего будущего – китайский, и Соединенные Штаты будут вынуждены фактически взять на себя роль лидера в борьбе за китайские рынки, что повлечет за собой очень значительное увеличение их военно-морских сил в Тихом океане, которое, в свою очередь, повлияет на военно-морские приготовления по меньшей мере пяти держав».
Идею ограничения гонки вооружений не поддержала даже союзница России – Франция. Во время конференции в Гааге французский министр иностранных дел Т. Делькассе в частной беседе заявил германскому послу в Париже графу Мюнстеру: «У нас практически те же интересы на этой конференции, что и у Вас. Вы в настоящий момент не желаете ограничивать свою оборонительную мощь, также не хотите иметь никаких дел с предложениями по разоружению. Мы всецело разделяем эту позицию. Мы тоже хотим пощадить царя и найти формулу, позволяющую обойти вопрос, и не предпринимать ничего, что бы ослабило нашу оборонную мощь».
Вскоре после окончания конференции в Гааге в октябре 1899 г. началась англо-бурская война. Великобритания намеревалась установить полный контроль на всем Юге Африканского континента, а для этого необходимо было уничтожить существовавшие там два государственных образования, созданные выходцами из Голландии: республику Трансвааль и Оранжевое свободное государство. Беззастенчивая агрессия вызвала возмущение во всем мире, но правителей Британии это не смутило. Несмотря на огромные материальные и людские потери, несмотря на серию военных неудач в первый период войны, англичанам в 1902 г. удалось реализовать свой стратегический имперский замысел.
К идее ограничения гонки вооружений отнеслись критически не только руководители иностранных держав, но и многие в России. Среди «либеральной публики» мало кто верил, что данный призыв продиктован доброй волей верховного правителя России, который, согласно всем модным либеральным представлениям, должен был олицетворять лишь «реакцию» и «империализм». Отчуждение от власти той части общества, которую было принято называть «образованными слоями», проявилось вполне отчетливо и в этом вопросе.
Этот внутренний общественный разлом был еще почти неразличим, и на мировой арене империя царей представлялась мощным монолитом. К началу XX в. позиции ее были прочны и общепризнаны. У нее была самая большая сухопутная армия в мире (около 900 тыс. человек), третий в мире флот (после Англии и Франции). Хотя вооруженные силы России уступали ведущим мировым странам по уровню военно-технического оснащения, с конца прошлого века этот разрыв начал стремительно сокращаться.
Противоречия между Россией и европейскими державами на Балканах, в Турции (старая и больная проблема черноморских проливов), в Средней Азии и на Дальнем Востоке сохранялись и порой приводили к острым противостояниям в различных географических пунктах, но до рубежа военного столкновения дело не доходило: России боялись и с ней считались.