Появление периодической печати, берущей свое начало от петровских «Ведомостей» 1702 г., – одно из важнейших достижений XVIII в. Ее значение в культурной жизни России невозможно переоценить. Именно в повременных изданиях находили быстрый отклик наиболее жизненные и острые события общественной жизни страны.
Развитие российской периодики в XVIII в. делится на два крупных этапа. Первый приходится на 1702–1758 гг. Особенность данного этапа в том, что вся печатная продукция издается государственными учреждениями, общественная или частная инициатива еще отсутствует. Число повременных изданий за более чем полувековой период не превышает 5–7 названий. Причем все они печатались только в Петербурге и Москве. Их содержание не выходило за пределы информационно-пропагандистских и научно-просветительских целей. Лишь с 1729 г. встречаются редкие примеры вкрапления в них художественно-литературных сюжетов. Показательна и численность составителей и издателей, не превышавшая 30–40 человек. Второй этап начинается с издания журнала «Трудолюбивая пчела», предпринятого в 1759 г. А. П. Сумароковым на свои средства. Так была нарушена монополия государства на периодическую печать.
После смерти Петра I выпуск заведенных им «Ведомостей» приостановился из-за того, что перестали доставляться в типографию известия из коллегий и канцелярий. Но уже в апреле 1725 г. Екатерина I приказала снова присылать сведения, особо отметив, что «доставление это прекратилось неведомо для чего», и в 1727 г. вышли еще четыре выпуска «Ведомостей» в «петровском» духе. Они оказались последними. Непериодичность издания, небольшой объем информации уже не могли отвечать растущим потребностям общества. 1 января 1728 г. начали издаваться «Санкт-Петербургские ведомости», просуществовавшие до 1917 г. Технически появление нового издания (в первое время мало отличавшегося от старых «Ведомостей») стало возможно после открытия в 1725 г. Академии наук с типографией при ней. Газета теперь стала печататься в точно установленные сроки: первый год выходила один раз в неделю, со второго года – два раза. Газету составлял и редактировал тогда еще студент Г. Ф. Миллер. Издатели столкнулись с тем, что российский читатель по понятным причинам испытывал затруднения в толковании обильно используемых в газете иностранных терминов и слов. Поэтому было решено выпускать при газете специальное издание, комментирующее материалы «Ведомостей» и объясняющее незнакомые термины – «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в «Ведомостях» (за 1728–1742 гг. вышло 89 частей). Однако в образованной части общества зрела потребность в научно-популярном и литературном журнале. «Примечания» довольно скоро потеряли жесткую связь с газетой, в них все чаще помещались обширные материалы исторического, географо-этнографического содержания, а также статьи по математике, астрономии, химии и т. д. Стали печататься стихотворения В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова (именно здесь появилась его ода «Нагреты нежным воды югом…»), статьи по драматургии и поэзии, а затем открылся постоянный отдел литературы, в котором появились переводы из английских и немецких сатирических журналов. Тем самым «Примечания» с их разнообразным содержанием фактически стали первым российским литературным и научно-популярным журналом. Периодичность его изданий с 1729 г. – два раза в неделю, объем – по 4 и более страниц. Небольшой тираж «Примечаний» – 250 экземпляров – не удовлетворял растущий читательский спрос. Их популярность обеспечивалась не только познавательно-образовательным содержанием, но и доступностью изложения материала.
Потребность общества в более крупном периодическом издании ранее других понял Ломоносов, убедив Шувалова в необходимости «периодических сочинений» большого объема и «повсемесячно, или на всякую четверть или треть года». Его идею через 12 лет после прекращения издания «Примечаний» осуществила Академия наук выпуском журнала «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» (1755–1764) под девизом «Для всех» на обложке каждого январского номера журнала. Редактором журнала назначили «вечного» оппонента Ломоносова Г. Ф. Миллера. В «Предуведомлении» к первому номеру он определил характер издания, рассчитанный «не только на узкий круг ученых, а и на практического склада ума людей, интересующихся и наукой, и искусством»; с ориентацией на широкую аудиторию читателей определен и тираж – 2000 экземпляров. Однако надежды на такой спрос не оправдались. Тираж был снижен до 1250 экземпляров, хотя и при этом расходимость журнала оставалась низкой.
Через год после «Ежемесячных сочинений» Московский университет с апреля 1756 г. стал издавать «Московские ведомости». Их тираж составлял не более 600 экземпляров. Хотя новая газета была изданием казенным, она заметно отличалась от «Санкт-Петербургских ведомостей» самостоятельностью и просветительским духом. Особое внимание в ней уделялось освещению университетских дел и злободневных событий внутренней жизни страны. Эта особенность газеты дает основание считать ее выдающимся явлением культурной жизни страны первой половины XVIII в., равно как и упрочение книгоиздательского дела.
Бесспорен вывод ученых о том, что место книги в истории общества позволяет говорить о ней как о феномене культуры, ее строительном материале. Это прекрасно понимал Петр I. Однако с его смертью исчез мощный источник энергии, стимулировавший книжное дело. В результате «типографии пришли в великое оскудение». В этой ситуации Синод (в его ведении с 1721 г. находился Московский печатный двор) в 1727 г. намеревался передать типографии в частные руки, но правительство решило типографии разместить в Сенате – для печатания указов и Академии наук – для издания исторических (нецерковных) книг. Академия стала светским издательским центром страны. По данным известного исследователя истории книги С. П. Луппова, на ее долю приходилось более половины всех печатавшихся в стране книг, брошюр, а также вся периодика до конца 40-х гг. Техническая оснащенность типографии, подбор кадров позволяли печатать издания на русском, немецком, французском, латинском, китайском и грузинском языках, в номенклатуре ее изданий не только научная литература, но и учебники, атласы, календари и т. д. Штат типографии с 7 человек в 1727 г. к середине 60-х гг. возрос до 93. В XVIII в. типография выпустила в свет 1685 наименований книг, из них 573 переводных. Возможности книгоиздательской деятельности заметно расширись с созданием Московского университета и типографии при нем. С 1756 г. университетская типография выпускала труды отечественных и зарубежных ученых, учебные планы и пособия, периодические издания, сочинения писателей, переводные произведения и книги на иностранных языках. Первым капитальным изданием университета стало «Собрание разных сочинений в стихах и прозе коллежского советника и профессора Михаила Ломоносова» в 2 книгах (1758). Особо следует отметить печатание в типографии пособий для изучения языков: в 1756 г. вышли азбуки – грузинская, французская, латинская, в следующем году – итальянская грамматика.
Свой вклад в книгопечатание внесла существовавшая с 20-х гг. типография Морской академии. После преобразования академии в Морской шляхетский корпус она заметно расширила номенклатуру изданий и, помимо профильной литературы, стала издавать переводную беллетристику, в том числе и сочинения Вольтера и др.
Открывшаяся в 1757 г. типография Сухопутного шляхетского корпуса, кроме профильной учебной литературы, выпускала массу книг, рассчитанных на широкую читательскую аудиторию: переводные любовные романы, комедии, нравоучительные сочинения и т. д.
В целом в XVIII в. в Петербурге разновременно функционировали 33, в Москве – 19, в провинции – 32 государственные и частные типографии.
В становлении и организации книжного дела не меньшее значение имела проблема распространения книг. Здесь не все обстояло гладко. Во второй четверти века отлаживание системы сбыта книг началось с централизованных книжных лавок. Так, первую такую лавку в 1728 г. в Петербурге открыла Академия наук. В лавке продавались не только издания академической типографии, но и другие. Существовал и книгообмен. Для оживления торговли в 1749 г. в Москве открылся филиал лавки. По учетной ведомости 1749–1753 гг. в Северной столице покупателей книг было значительно больше, чем в Москве, даже при продаже «бестселлеров». Так, среднее число проданных экземпляров «Юности честного зерцала» (СПб., 1745) в Петербурге составило 205, а в Москве – лишь 33,7 книги в год, «Домашних разговоров» (СПб., 1746) –156 и 46,9 соответственно и т. д. Объяснить это можно и тем, что в Москве академические издания продавались на четверть дороже. В целом же торговля в академических лавках не могла удовлетворить издателей: к 1754 г. оставались нераспроданными 110 тыс. книг.
Не очень бойко шла торговля и иностранными книгами – в 1749–1753 гг. ежегодно в стране в среднем продавалось всего-навсего около 200 книг на латинском, немецком, французском языках. Особым спросом пользовались азбуки и календари.
На протяжении всего XVIII в. было еще достаточно широко распространено рукописное копирование книг. Основной причиной его живучести считается высокая цена типографских изданий. Печатная книга в среднем стоила один рубль (в провинции ее цена возрастала в два-три раза), на который можно было содержать одного работника в течение месяца.
К середине столетия по-иному начинают смотреть на назначение книги. Если в петровское время главным была ее практическая полезность, то позже предпочтение отдавалось соединению «полезного с приятным», что целиком отвечало утверждавшимся в литературе ценностям классицизма. Отсюда – появление новых литературных форм, облегчавших читательское восприятие, – беседы, письма и пр. Так, в форме легкой светской остроумной беседы между дамой и кавалером построено серьезное сочинение Бернара Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». В нем, как писал переводчик книги Антиох Кантемир, автор с «неподражаемым искусством полезное к забавному присовокупил, изъясняя шутками все, что нужнее к ведению в физике и астрономии».
Вскоре к «полезности» и «удовольствию» добавляется еще один определяющий принцип – краткость изложения. Среди прочих причин вызывалось это тем, что, как писал А. Т. Болотов, «один вид величины книги прогоняет у многих охоту читать оную» и тем, что «всяк из нас то скорее понимает и легче в памяти держит, чего показание в немногих словах ясно видит».
В середине XVIII в., когда организация книжного дела сосредоточилась в Академии наук, М. В. Ломоносов, как и Петр I, видел в книге залог переустройства России – через распространение «ученья» и «общенародного просвещения». В разработанных им проектах преобразования Академии наук подобающее место отводилось книжной реформе, центральными идеями которой были снижение цен на издания, расширение их тематики, организация эффективной рекламы и, наконец, одна из важнейших мер – передача книжной торговли в частные руки. Необходимость последней Ломоносов обосновывал тем, что не подобает ученым «печься о наживе больше, чем о науках», что через «добрых купцов» книги будут «удобнее распространяться». Косное академическое собрание отвергло его предложения, однако жизнь очень скоро доказала необходимость перемен в книгоиздательском деле и торговле книгами.
Они последовали во время царствования Екатерины II.
Выше отмечалось, что «Московские ведомости» привлекали читателей своими «внутренними интересами». Увеличившийся спрос на материалы, освещающие новые явления в экономике, политике, быту, приводит к выделению в газете особого отдела «Провинциальная жизнь», развивавшего именно эти темы, и изданию отдельных «Прибавлений» (иногда до 30 в год), содержащих практические советы по самым разным сюжетам, образовательные, нравственно-воспитательные материалы. По имеющимся подсчетам, за 1778–1801 гг. при «Московских ведомостях» в виде отдельных приложений появилось два десятка изданий журнального типа. Инициатором их издания был Н. И. Новиков.
Широкой известностью среди них пользовался редактируемый А. Т. Болотовым «Экономический магазин, или Собрание всяких известий, опытов, открытий… в пользу российских домостроителей и других любопытных людей, образом журнала издаваемый» (1780–1789). В 1785 г. появляется журнал «Детское чтение для сердца и разума». Хотя созданный по почину Новикова журнал просуществовал всего 4 года, он проложил дорогу для других детских журналов. Стоит сказать об участии в нем молодого Н. М. Карамзина.
Второй этап в развитии русской периодики был отмечен возникновением множества имевших короткий срок жизни журналов. Их издатели-редакторы, являвшиеся и авторами большинства статей, были частные лица, как правило, крупные деятели литературы, образования: А. П. Сумароков, М. М. Херасков, И. Ф. Богданович и др. Новым на стыке 50–60-х гг. стало участие в русской журналистике выходцев из купечества и разночинцев М. Д. Чулкова, Ф. А. Эмина, И. А. Крылова и др. Всего за 1759–1764 гг. в Москве появилось 5–7 журналов и два – в Петербурге. Они не могли удовлетворить созревшую в обществе потребность в получении оперативной информации и обсуждении злободневных проблем. Это не достигалось и малотиражными продолжающимися изданиями различных добровольных обществ: ВЭО, Общества друзей словесных наук, Общества старающегося о споспешествовании заведению училищ.
Первым деятелем, ставшим издавать журнал на началах частных, единоличных, стал А. П. Сумароков. Его «Трудолюбивая пчела» вышла в январе 1759 г. Значительная часть журнала отдана сатире, посредством которой издатель хотел бороться за свои дворянские идеалы. Но открытый показ пороков реальной действительности, мешающих приблизиться к идеалу дворянского государства, обернулся для Сумарокова-монархиста прекращением издания на декабрьском номере. Разоблачение пороков существующих порядков исподволь возбуждало критическую мысль тех, кто вовсе не разделял его продворянских позиций. Потерпевший неудачу Сумароков-издатель стал сотрудничать в том же году основанном питомцами Сухопутного шляхетского корпуса журнале «Праздное время, в пользу употребленное». В печатавшиеся в нем морально-дидактические переводные статьи Сумароков своими материалами внес остроту, злободневность, т. е. дух своего детища. По предположению исследователей, именно это привело к такому же скорому концу журнала, как и сумароковской «Пчелы».
В Москве два из пяти журналов издавал М. М. Херасков – застрельщик создания университетского театра, а в 60–70-х гг. директор и куратор Московского университета. Один из его журналов – «Полезное увеселение» – выходил с 1760 по июнь 1762 г., второй – «Свободные часы» – в 1763 г. Для них характерно неприкрытое стремление разграничить «образованных» дворян и «невежественных» подьячих, извозчиков или «пирожников». В то же время страницы их заполнены типичными для масонов суждениями о суетности мира, необходимости личного совершенствования; на сатиру в журнале не было и намека. «Свободные часы» решительно поддержали только что взошедшую на престол Екатерину II.
Пребыванию двора императрицы в Москве обязан своим появлением журнал «Невинное упражнение», выходивший всего полгода. Издателем журнала, заполненного переводами философских и этических произведений французских просветителей, был покровительствуемый Е. Р. Дашковой выпускник Московского университета писатель И. Ф. Богданович. Как только двор переехал в Петербург, издание прекратилось.
В 1769 г. екатерининская «Всякая всячина» своим заявлением «Я вижу бесконечное племя «Всякой всячины». Я вижу, за нею последуют законные и незаконные дети: будут и уроды ее место со временем занимать» спровоцировала появление сатирических журналов. Для большей ясности в апрельском номере появляется и статья «Мне случалось жить в наемных домах…», где впервые затрагивается положение крепостных крестьян. Речь шла о жестокосердных наказаниях дворовых. Прямое обращение к безымянным лицам, допускавшим такое, умиляет своей наивностью: «О, всещедрый Боже! Всели человеколюбие в сердца людей твоих». Совет был ясен – о пороках можно говорить вообще, отвлеченно, без имен живых их носителей. Ограничительный характер призыва откровенен: «не обижайте никого», «полюбовно миритися» с теми, кто вас обидел. Одним словом, сатира дозволяема, но в «улыбчивом духе». Но как бы то ни было, грядет расцвет сатирической журналистики в России: в ответ на призыв императрицы один за другим выходят новиковские журналы. В них нет и речи о том, чтобы «держаться осторожнее в критике бед реальной действительности». Сатирическому осмеянию предается все надутое своей значительностью и далекое от идей Просвещения невежественное российское дворянство, особенно провинциальное. Достается и фаворитизму, и чиновным бюрократам, вольготно чувствующим себя взяточникам.
После закрытия журнала Новиков сумел выпустить две книжки «Пустомели», продолжив обличительно-сатирическую струю в публицистике. То же было в журналах «Живописец», «Кошелек».
Перечень повременных изданий не ограничивается названными. В одно время с ними, откликнувшись на призыв Екатерины, стали выходить в свет около десятка журналов, и все – сатирической направленности. Это – «И то и ce», «Ни то, ни се», «Полезное с приятным», «Поденщина», «Смесь», «Адская почта» (все в 1769 г.); «Парнасский щепетильник» (1770), «Старина и новизна», «Вечера» (1772–1773), «Трудолюбивый муравей» (1771). Не всем им удавалось выдерживать высокую планку, но общий хор критики, а не осторожного осмеяния, был неприятен Екатерине, полагавшей, видимо, что ее призыв воплотится в жизнь только в определенном ею ключе. Каково ей было, например, читать мнение издателя «Адской почты» Ф. А. Эмина об «улыбательном духе» сатиры, к которой она призывала: «Ты таким своим нравоучением всем нравиться хочешь, но поверь мне, что придет время, в которое будешь подобна безобразному лицу, белилами и румянами некстати украшающемуся. Знай, что от всеснедающего времени ничто укрыться не может. Оно когда-нибудь пожнет и твою слабую политику, когда твои политические белила и румяна сойдут, тогда настоящее бытие твоих мыслей всем видным сделается». Такие ответы «Адской почты» и других сатирических изданий переполняли чашу терпенияи императрицы.
В последней трети XVIII в. журнального типа издания существовали в Академии наук, в Российской академии и др. Среди них значимую культурно-просветительную функцию выполняли академические «Собрание новостей» (1775–1776), «Санкт-Петербургские ученые ведомости за 1777 г.», ставшие первым отечественным критико-библиографическим журналом (редактор Н. И. Новиков), «Академические известия» (1779–1781). Самыми долговечным оказались «Новые ежемесячные сочинения» (1786–1796). Все эти издания возглавлялись, как правило, академиками и содержали научно-популярные произведения энциклопедического свойства (статьи по философии, физике, экономике, истории, географии). В разделе «словесности» «Новых ежемесячных сочинений» регулярно и помногу появлялись стихотворения Державина, Дмитриева, Княжнина.
Российская академия, возглавляемая Е. Р. Дашковой, давно приобщившаяся к журналистике, выпускала «Собеседник любителей российского слова», первый номер которого открывала ода «Фелица» Г. Р. Державина. Здесь начинали печатать «Записки касательно российской истории» Екатерины II и ее же фельетонного характера «Были и небылицы». Участвовал в нем и Д. И. Фонвизин, причем его полемические «Вопросы» вызвали ответы сочинителя «Былей и небылиц».
В 1789 г. «Обществом друзей словесных наук» и его председателем М. И. Антоновским издавался ежемесячник «Беседующий гражданин», может быть славный лишь тем, что в нем анонимно была издана радищевская «Беседа о том, что есть сын Отечества» с созвучными его будущему «Путешествию» мыслями. Этот год стал примечателен вступлением на стезю журналистики И. А. Крылова со своим сатирическим журналом «Почта духов». В помещенных здесь 48 письмах, большая часть которых была написана самим издателем, он твердо следует традициям сатирических журналов 1769–1774 гг. в обличении жестокостей помещиков по отношению к крестьянам.
В 90-х гг. на журнальное поприще вступил Н. М. Карамзин изданием «Московского журнала» (1791–1792), альманахов «Аглая» (1794–1795, две книги) и «Аониды» (1796–1799, три книги). Последний стал в России первым сугубо поэтическим альманахом. Что касается «Московского журнала», то он сразу же приобрел популярность у читателей. В нем впервые появились произведения Карамзина, в том числе и «Бедная Лиза». Здесь в каждой книге печатались его знаменитые «Письма русского путешественника». Кроме того, Карамзин своим превосходным слогом писал многие заметки о театральной жизни, премьерах спектаклей, новых пьесах. Около 300 читателей-подписчиков наслаждались стихотворениями Карамзина, Дмитриева и других поэтов, отдававших дань сентиментализму.
На исходе столетия появился «Санкт-Петербургский журнал», издаваемый И. Пниным (1798, четыре части). Журнал как бы завершал историю отечественной журналистики XVIII в. Издание, ведущую роль в котором играли И. П. Пнин и А. Ф. Бестужев (отец братьев-декабристов), на своих страницах главным образом помещало серьезные статьи по экономике, философии, в ряде которых очевидно влияние идей Просвещения. Нередкими были и переводы из сочинения «О духе законов» Монтескье, «Системы природы» и «Всеобщей морали» Гольбаха.
В целом почти все журналы второй половины XVIII в. вполне отвечали трем обязательным требованиям журналистики: научность, занимательность, краткость. Но все это было в двух столицах. А что же в провинции? Там тоже в последнее десятилетие века появились признаки возникновения своей периодической печати. Первым стал «Уединенный пошехонец. Ежемесячное сочинение на 1786 г.», выходившее в Ярославле. Журнал продолжился и в следующем году под чуть измененным названием и каждый раз в объеме, превышавшем объемы годовых комплектов столичных журналов. Содержание было свободно от каких-либо политически острых сюжетов, и речь в них шла в основном об истории края, состоянии местной торговли, промышленности, образования. Его издателями стала образованная часть дворянства при деятельном участии прогрессивно настроенного генерал-губернатора А. П. Мельгунова. Три журнала (в 1789–1791, 1790 и 1793–1794 гг.) появились в Тобольске – центре экономической и культурной жизни Западной Сибири. Они по содержанию тоже отвечали только местным запросам, их литературный уровень был невысок, и все же первые росточки провинциальной печати становились притягательны для местной интеллигенции.
Лучше обстояло дело с так называемой отраслевой печатью, предназначенной для узкого круга специалистов либо для отдельных групп читателей – женщин, детей. В числе первых были «Труды ВЭО» (1765–1915). Полуторавековое существование периодического издания, пожалуй, единственный в России пример долголетия. Объяснений тому два публикуемые материалы по сельскому хозяйству, агрономии, домоводству, механике, другие практического характера статьи все это время пользовались постоянным спросом читателей, и второе – авторы большинства статей были профессионалами-практиками.
В последнее десятилетие века появляются журналы по экономике, медицине, музыке. Складывалась и историческая журналистика, связанная опять-таки с именем Новикова. По его почину начала издаваться «Древняя российская вивлиофика» (1773–1775). Читатели проявили к ней неподдельный интерес, и в 1788–1791 гг. Новиков выпустил существенно дополненную и исправленную «Вивлиофику» в 20 частях (первое издание – 10 частей). Им же в 1776 г. был выпущен в свет «Повествователь древностей российских, или Собрание разных достопамятных записок, служащих к пользе истории и географии российской». Отметим и выпущенные Академией наук 11 сборников «Продолжения древней российской вивлиофики» (1792–1794), само название которых показывает преемственность с новиковскими изданиями. Век завершило издание «Российский магазин» (1792–1794) литератора и журналиста Ф. И. Туманского, наполненное историческими, географическими, этнографическими материалами. Это дало основание дореволюционным историкам считать издание первым историческим журналом.
Книгоиздательство. К тем немногим типографиям, действовавшим до конца 50-х гг., в начале следующего десятилетия добавились типографии Военной коллегии и Артиллерийского и Инженерного корпусов, созданные с помощью твердо стоявшей на ногах типографии Академии наук. Характер их изданий широк и по тематике не строг – от учебных пособий до фривольных переводных комедий. В 70-е гг. выделяется своими изданиями типография Горного училища в Петербурге. Помимо профильной географо-геологической литературы, здесь издавались книги по истории и письменные памятники членами кружка «Любителей отечественной истории», возглавляемого А. И. Мусиным-Пушкиным. Типография осуществила выпуск трехтомного «Лексикона российского, исторического, географического, политического и гражданского» (1793) В. И. Татищева. И все же рост потребности общества в книге опережал темпы появления новых типографий. В середине 1783 г. Екатерина II подписала указ «О позволении во всех городах и столицах заводить типографии и печатать книги на российском и иностранных языках с свидетельствованием оных от Управы благочиния». Последнее цензурного характера указание примечательно – царица после поражения в полемике с сатирическими журналами хорошо осознала значение печатного слова как идеологического оружия.
Пожалуй, екатерининский указ несколько запоздал – о необходимости «вольного тиснения» книг много раньше писал еще В. Н. Татищев, а потому никакого ажиотажа не случилось. По подсчетам исследователей, в 80–90-е гг. в Москве и Петербурге существовало 15–17 частных типографий. Но после указа воспряли духом книгоиздатели в провинции, до того довольствовавшиеся книжной продукцией столичных типографий. С 1784 по 1808 г. здесь возникло 26 типографий, в основном состоявших при губернских правлениях. Частные типографии открылись только в четырех городах – Ярославле, Костроме, Тамбове и Тобольске. Тематика их изданий не отличалась разнообразием: предпочтение отдавалось художественной литературе (переводной в том числе). Кроме того, печатались в небольшом числе исторические, философские и краеведческие труды. Всего в «вольных типографиях» в конце XVIII в. было издано чуть более 100 книг.
«Вольное книгопечатание» продолжалось 13 лет – до издания указа «Об ограничении свободы книгопечатания, ввоза иностранных книг и об упразднении частных типографий» (1796). Указ повлек было сокращение выпуска книг, но затем все наладилось: в 1797 г. издано 197 названий, в 1798 и 1799 гг. – 293 и 286 соответственно. Объяснение этой странности простое: формально ставшие «казенными», частные типографии остались у прежних их владельцев на правах аренды.
Чем же могло быть вызвано появление реакционного по сути указа? Не тем ли, что по выходе указа о «вольных типографиях» возрастает размах книгоиздательского дела Новикова? Созданное им в начале 80-х гг. «Дружеское общество» с целью распространения просвещения, в том числе и путем издания книг, сразу же после указа 1783 г. основало две типографии. Однако жизнь показала нецелесообразность распыления средств и усилий, и для лучшей организации дела Новиков «со товарищи» в 1784 г. учредили «типографическую компанию». Четырнадцать ее соучредителей завели типографию с более чем 20 печатными станками. Результат известен – почти треть всех изданных в России книг выходила из созданных Новиковым типографий (около 800 наименований). Всего в них с 1766 по 1792 г. было издано около 1000 названий книг, многие из которых многотомные. Россияне практически на всей территории страны получили возможность знакомиться с произведениями Мольера, Корнеля, Вольтера, Расина, Дидро, Руссо, Локка, Свифта и других знаменитостей. Не забыты и отечественные авторы. Двумя изданиями (1781–1881 и 1787) выпущено самое полное собрание сочинений А. П. Сумарокова в 10 томах. Издаются труды историков, литературоведов, учебники, журнальные приложения к газетам и т. д.
Но Новиков был не одинок. Все больше становилось людей, готовых служить делу просвещения. Один из них – Иван Герасимович Рахманинов, по словам Г. Р. Державина, «человек умный и трудолюбивый, но большой вольтерьянец». Характеристика верная: мечтой Рахманинова было издание полного собрания сочинений Вольтера. В 1784 г. выходят переведенные им «Аллегорические, философские и критические сочинения г. Вольтера», в 1785–1799 гг. их издание продолжено («Собрание сочинений г-на Вольтера». Ч.1–3. СПб.). В 1788 г. Рахманинов открыл собственную типографию – для «доставления полезных книг» Отечеству (здесь, кстати, печаталась «Почта духов» Крылова). Он печатает свой журнал «Утренние часы», переводы радикально настроенного французского писателя кануна революции Л. С. Мерсье.
После дела Радищева Рахманинов перевел типографию в свое имение Казинку близ Козлова и приступил к печатанию полного собрания сочинений Вольтера в 20 частях. Три первые части вышли в 1791 г., в следующем году напечатана 4-я и начата 5-я. В начале 1794 г. власти опечатали типографию вместе со всем тиражом книг, но никакого наказания Рахманинову не последовало, как и не было объяснения причин закрытия. Напомним лишь, что после начала революционных событий во Франции Вольтер в политической элите России, включавшей и Екатерину II, уже не в моде.
А после того как в 1797 г. до Рахманинова дошли слухи о проявленном к его типографии интересе Павла, она «вдруг» сгорела вместе с пятью тысячами книг.
Мы помним, что в первой половине XVIII в. книжная торговля испытывала затруднения и власти прибегали даже к принудительному распространению книг. Не то стало в 60-e гг., когда возрос престиж книжной торговли, преследующей просветительские цели. Торговля с прибылью удавалась немногим, и для получения хоть какого-то дохода открывались книжные лавки при каждой новой типографии. Количество их особенно возросло во времена «вольного книгопечатания». И здесь наблюдается любопытная закономерность: чем более широкое распространение получала книга, тем очевиднее проявлялось стремление правительства контролировать книгоиздательское дело. Если в 1727 г. при создании типографии при Академии наук с выдвинутым обязательным условием «апробации» книг Синодом усилиями академической профессуры удавалось освободиться от духовной цензуры, то в 30–50-е гг. последняя все чаще вторгалась в сферу издания книг. Известны многие примеры, когда готовое к набору сочинение оставалось на полке или выходило в «урезанном» виде. Самый яркий тому пример – случай с «богомерзкой» книгой упоминавшегося выше Б. Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», пролежавшей «без движения» 10 лет. И все же, как считают книговеды, «до 1763 г. борьба правительства с печатью носила эпизодический характер». Все изменилось при Екатерине II, которая четко определила задачи цензуры: «Книги не должны содержать ничего направленного против закона, доброго нрава и нас». Последнее «нас» особенно примечательно, но до середины 80-х гг. старавшаяся придерживаться идей Просвещения императрица с книжными деятелями в открытую борьбу не ввязывалась, ограничиваясь негласно чинимыми препятствиями Ф. А. Эмину, Я. В. Княжнину и другим неугодным ей лицам. В начале 70-х гг., выдавая «привилегии» на издание книг на иностранных языках в частных типографиях, императрица предусмотрительно обусловливала их подцензурность Синоду, Академии наук и полиции. Но цензура в ее таком несовершенном виде не была преградой книгам, ввозимым в страну из-за рубежа. Из донесения генерал-губернатора А. А. Прозоровского в 1792 г. известно, что в Москве из-под прилавка можно было купить все издаваемые во Франции книги. Борьба против «французских заблуждений» усилилась после начала революции. В 1792 г. дважды подвергалась обыску полиции типография и книжная лавка И. А. Крылова. В 1796 г., кроме запрещения частных типографий, был ограничен ввоз иностранных книг. Для выполнения этой задачи учреждены цензурные комиссии в Москве, Петербурге, Одессе, Риге и при всех таможнях. Но никакие цензурные ограничения не в состоянии отвадить человека конца XVIII в. от чтения книг, журналов, газет. Уже не одна образованнейшая Е. Р. Дашкова, собравшая библиотеку в 900 томов, могла заявить, что книги сделались предметом ее страсти. «Bo второй половине XVIII в., – заключают историки Б. И. Краснобаев и Л. А. Черная, – пришло понимание книги (и русской и переводной) как средства, делающего человека личностью». Справедливость приведенной оценки подтверждается возрастающим числом личных библиотек, владельцы которых отдавали предпочтение литературе гуманитарного профиля. Собирание книг стало достоянием не только столичного и отчасти провинциального дворянства, но и купечества.
Росло число и государственных библиотек – их к началу 80-х гг. было не менее полутора десятков. В конце века делаются первые попытки создания каталога всех выпущенных в России книг. Дело архитрудное и архиважное. Осуществить задуманное удалось В. С. Сопикову – в его «Опыте российской библиографии», пять томов которого увидели свет в 1813–1821 гг., содержатся данные о 13 249 книгах. Это тот цементирующий общество строительный материал, из которого вырастала культура нового времени – «европейская по типу, светская по характеру, национальная по сути». В ее складывании не забудем и роль периодической печати, посредством которой быстрее и с меньшими затратами общество получало информацию о художественно-культурной жизни страны, достижениях науки, развитии торговли и промышленности. Именно периодика с частыми выпусками ее изданий, с приемлемыми (по сравнению с книгой) ценами вовлекала в орбиту общественной жизни все более широкий круг обученных грамоте людей.