С успехами образования органически связано развитие науки, отвечающей потребностям укрепляющегося капиталистического уклада. У деловых людей, вовлеченных в промышленное производство, сферу торговли, появилась практическая заинтересованность в науке и ее результатах. Явление это явственно прослеживается именно со второй половины XVIII в. Одно из доказательств тому – статья «О купеческом звании вообще и о принадлежащих купцам навыкам» в журнале «Новые ежемесячные сочинения» (1788).
Ее автор, отражая требования времени, пишет, что для обучения купцов потребны «коммерц-политика», «история естественная и физика», «механика», «визирование, или наука счислением мерительная» (топография) и т. д.
В годы правления Екатерины II возникает новый учебный и научный центр – Московский университет. В 1773 г. создается Горное училище в Петербурге, в 1783 г. создана Российская академия, первоначальный профиль которой – изучение русского языка и литературы. Российскую академию с первых дней по 1794 г. возглавляла Е. Р. Дашкова, единственная женщина, занимавшая в то время государственную должность, незадолго до этого назначенная Екатериной II еще и директором Петербургской АН.
Первым крупным результатом деятельности Российской академии стали шесть томов нормативного толкового словаря русского языка – «Словаря Российской академии» – с объяснением свыше 43 тыс. слов. Большая заслуга в его издании принадлежала секретарю академии И. И. Лепехину.
В Петербургской АН в течение 31 года работал крупнейший математик XVIII в. Леонард Эйлер. Многие открытия ученого прочно вошли в современную науку и технику, на его трудах воспитывалось не одно поколение отечественных математиков. С. К. Котельников, достойно продолжив дело учителя, осуществил первое на русском языке изложение начал математического анализа, им написаны учебники по математике, механике, геодезии. Другой ученик Эйлера, С. Я. Румовский, стал основоположником отечественной астрономии, он разрабатывал задачи вариационного исчисления, интегрирования иррациональных алгебраических функций и дифференциальных уравнений.
Эйлер и другие крупные ученые-иностранцы внесли большой вклад в становление российской науки, но и им самим работа в России много дала. «Я и все остальные, – писал Эйлер, – имевшие счастье состоять… при Русской императорской Академии, должны признать, что тем, чем мы являемся, все мы обязаны благоприятным обстоятельствам, в которых там находились. Что касается… меня лично, то при отсутствии столь превосходного случая я бы вынужден был заняться другой наукой, в которой, судя по всем признакам, мне предстояло бы стать лишь кропателем… Я всем обязан своему пребыванию в Петербургской Академии».
С упрочением капиталистического уклада в стране во второй половине XVIII в. все острее ощущается необходимость экономико-географического изучения ее просторов, и прежде всего новоприобретенных территорий. Это и обусловило выбор главных направлений исследований – интенсивно осваиваемые районы Северного Причерноморья, Северного Кавказа, Крыма, Подонья, Сибири.
С середины 60-х гг. XVIII в. начинается третий этап в развитии русских географических исследований. Результатом работы предпринятых экспедиций являлось не только практическое изучение огромных территорий страны, но и изменение сознания человека того времени, расширение его кругозора. В свою очередь, приобретение новых географических знаний, освоение новых земель расширяли конкретную базу для развития естественных наук – геологии, физики, ботаники, географии…
Из путешествий, осуществленных в последней трети века, особое значение имели академические экспедиции 1768–1774 гг.
Всего их было пять, объединенных общей целью и единой программой. Три из них – Оренбургские (их возглавляли П. С. Паллас, И. И. Лепехин, И. П. Фальк) и две – Астраханские (руководители С. Г. Гмелин и И.A. Гильденштедт). На самом деле обследуемые регионы были гораздо шире.
Возглавляемая Иваном Ивановичем Лепехиным (1740–1802) экспедиция 1768–1772 гг. исследовала Среднее и Нижнее Поволжье, Среднюю Азию, Южный Урал, часть Казахстана и побережья Каспийского моря, север Европейской части России (в 1773 г. он возглавил экспедиции в Прибалтику и Белоруссию). Петр Симон Паллас (1741–1811) в 1768–1774 гг. обследовал районы Поволжья (Волжско-Окский бассейн), Прикаспия, Башкирии, Урала,
Забайкалья, юг Сибири. В 1793–1794 гг. он вновь направляется в Причерноморье, Северный Кавказ, Урал. Маршрут экспедиций И. П. Фалька (1727–1773) включал Поволжье, Урал и Западную Сибирь. Его помощник И. Г. Георги исследовал Байкал и прилегающие к озеру местности. Экспедиция И. А. Гильденштедта (1745–1781) была занята обследованием Европейской части России, Кавказа и Закавказья.
В 1783 г., сразу же после присоединения Крыма к России, для изучения края организовано путешествие адъюнкта Академии наук В. Ф. Зуева. Цель его исследования сугубо практическая – выяснение пригодности ненаселенных земель полуострова для сельскохозяйственного производства, изучение быта и хозяйственной деятельности коренного населения.
Задачей всех экспедиций было комплексное изучение природы и населения указанных регионов. Особое значение придавалось описанию хозяйства, быта, культуры населявших их народов, оценка экономического состояния и перспектив развития новых территорий. Исключительную ценность представляли собранные этнографические и картографические материалы. Важно отметить, что итоги всех экспедиций неоднократно публиковались в России и за рубежом, став достоянием не только научной, но и широкой общественности.
Хозяйственным освоением земель на востоке страны занимались и промысловые люди, параллельно составлявшие карты восточных границ империи и прилегающих островов. В последнем особенного успеха достиг в 1785–1793 гг. отряд И. Биллингса, участника третьего путешествия Д. Кука. Еще раньше, в 1768–1769 гг., снаряжается экспедиция землепроходцев П. К. Крашенинникова и М. Д. Левашова для изучения и описания Аляски. Но особо выдающуюся роль в изучении севера Тихого океана и берегов Северо-Западной Америки сыграл купец и землепроходец из г. Рыльска Курской губернии Григорий Иванович Шелихов (1747–1795). Именно он в 1775 г. создал первую компанию для пушного и зверобойного промысла на Алеутских островах и Аляске. Им же были основаны первые русские поселения в так называемой Русской Америке (Аляске). На основе компании Шелихова в 1799 г. была основана Российско-Американская компания.
Говоря о географическом изучении страны в последней трети XVIII в., отметим деятельность Географического департамента Академии наук: именно усилиями его сотрудников составлены «Генеральная карта Российской империи, по новейшим наблюдениям и известиям сочиненная» (1776) и «Новая карта Российской империи, разделенная на наместничества» (1786); издан новый «Атлас Российской империи» (1796), состоящий из 52 карт – итог географического изучения страны за все столетие.
Вторая половина века ознаменовалась достижениями в технике. Замечательный механик Иван Иванович Ползунов (1728–1766), сын простого солдата, окончивший лишь екатеринбургскую арифметическую школу, прославился изобретением парового двигателя универсального назначения. Его «огнедышащая машина» могла приводить в действие любые заводские механизмы. Опыт многолетней работы Ползунова над машинами с водяными двигателями озарил его идеей создания двухцилиндровой машины непрерывного действия. В 1763 г. он просит выделить средства для воплощения идеи в жизнь. Потребовалось вмешательство императрицы. Более того, изобретателю авансом пожалован чин инженерного капитан-поручика. Пуск машины был назначен на 20 мая 1766 г., а 16 мая 38-летний талантливый механик скончался от чахотки. Некоторое время паросиловая установка исправно действовала, но затем ее забросили «за ненадобностью». Другого, равного подвижнику Ползунову, открывшему век пара, в стране не было. Человечеству пришлось ждать еще 20 лет, пока Дж. Уатт не изобрел свою паровую машину. Различие между ними в том, что Уатт жил в обществе, готовом к тому, чтобы изобретение сразу же нашло применение на практике. Нет уверенности в том, что при жизни Ползунова у его машины была бы иная участь. Поэтому корректность спора – кто был первым – относительна.
Более счастливой поначалу была судьба другого механика-самоучки, Ивана Петровича Кулибина (1735–1818), сына нижегородского мещанина. Главная удача освоившего часовое мастерство нижегородца состояла в том, что он преподнес императрице сделанные им необычные часы: крышка их открывалась каждый час, являя взору храм Воскресения Христова, а ровно в 12 часов играли сочиненную изобретателем мелодию. Кулибин был награжден одной тысячью рублей и назначен механиком при Петербургской АН с жалованьем 300 руб. в год и казенной квартирой. Он смастерил телескоп, микроскоп, разработал проект «самобеглой» коляски, сконструировал протезы для инвалидов и многое другое, но ничего из этого не нашло практического применения. В 1776 г. умелец, по объявленному конкурсу, создал проект одноарочного моста через Неву длиной 298 м, одобренный академиком Эйлером, но «за ненадобностью» так и не воплощенный в жизнь. Кулибин вынужден был тратить время на красочные фейерверки и другие забавы для дворцовых увеселений. Последние годы он жил в Нижнем Новгороде, разрабатывая необычную модель корабля.
Вторая половина XVIII в. – время зарождения российской агрономической науки, вызванной к жизни потребностями все явственнее ориентировавшихся на экспорт хлеба помещичьих хозяйств. У истоков ее стояли А. Т. Болотов, создавший первое практическое руководство по введению многопольных севооборотов и оптимальной организации сельхозугодий, И. М. Комов – страстный пропагандист травосеяния, улучшения естественных лугов и пастбищ, а также автор первого в России наставления по оптимальному использованию сельскохозяйственных машин и орудий.
Вторая половина столетия отмечена повышенным интересом в обществе к историческому прошлому страны. Появляются первые серьезные исторические труды. В 1768–1784 гг. вышли в свет 4 книги «Истории Российской с самых древнейших времен»
В. Н. Татищева. Плодотворное влияние труда Татищева, с рукописью которого ознакомился Ломоносов (см. гл. 10, § 3), сказалось на весьма популярных в ту пору и неоднократно переиздававшихся исторических работах последнего («Краткий российский летописец с родословием», 1760; «Древняя российская история», 1766).
Большое значение Ломоносов придавал публикации источников и стал инициатором издания «Русской летописи» (1767), в предисловии к которому последовательно проводилась мысль, что история – «главнейшая наука для гражданина в познании его Отечества». Начиная с 60-х гг. заметно растет источниковая база исторических исследований – широко издаются летописи, актовый материал. М. М. Щербатов в 1767 г. опубликовал «Русскую правду», а в 1770–1772 гг. – «Журнал, или Поденную записку императора Петра Великого». Особое значение в пополнении источниковой базы имела новиковская «Древняя российская вивлиофика», второе издание которой состояло из 20 томов источников: грамот великих князей, дипломатических актов, отрывков из летописей и др. Мало чем в этом уступает ей 21-томная «История Российской коммерции» М. Д. Чулкова. В это же время М. М. Щербатов пишет «Историю Российскую от древнейших времен», доведенную им до 1613 г. Однако смелость автора не отвечала уровню знаний конкретики, и труд содержит множество неточностей. Но ценным было уже то, что установление хронологической последовательности событий требовало выяснения причинной связи между ними, способствуя пониманию исторического процесса в целом. У его оппонента И. Н. Болтина впервые, пожалуй, осознанно говорится о роли в историческом процессе природного фактора, который имеет «главное влияние» на людей, общество, а прочие причины – суть второстепенные. В становлении отечественной исторической науки свою роль сыграл и отзыв Болтина на «Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка». Отзыв его, как и в соавторстве с А. П. Шуваловым созданный Екатериной II «Антидот» с критическим разбором книги французского аббата Шаппа д’Отероша «Путешествие в Сибирь», в целом был направлен против просветительской историографии, а не против множества мелких и частных нелепостей французских авторов, отважившихся попытаться понять историю России и ее народов за короткое время пребывания в чужой стране. Обе русские работы создавались в целях политической пропаганды и в ответ на критику французскими авторами очевидных издержек крепостного права, невежества духовенства, непросвещенности народных масс и ограничивались выискиванием аналогичных фактов в странах Западной Европы.
Отметим, что становлению истории как науки способствовали и собственные занятия ею Екатерины II. Ее сочинение «Записки касательно российской истории» печаталось в журнале «Собеседник любителей российского слова», начиная с первого номера.
Но затем публикация приостановилась и возобновилась лишь в 1787 г., когда отдельной книгой вышли первые 4 части (5-я и 6-я части – в 1793–1794 гг.).
Давая в целом оценку развития исторической мысли в России XVIII в., исследователи в первую очередь отмечают заметный шаг, сделанный в «теории причинности»: «Восемнадцатый век собрал воедино результаты прошлой истории, которые до того выступали лишь разрозненно и в форме случайности, и показал их необходимость и внутреннее сцепление». Разумеется, научный подход в ее изучении, ставший возможным благодаря возросшей массе информации и совершенствованию методов ее анализа, был свойствен только для весьма узкого круга образованной части общества. Но она (историческая наука) уже была способна оказывать влияние на формирование исторического сознания, на историзм мышления.