Одно из главных требований придворной знати, наиболее просвещенной части общества к изобразительному искусству и архитектуре – пышность и торжественность. Искусство призвано было своими средствами показать рост могущества Российской империи под властью самодержца. Этой задаче более всего отвечал получавший все более широкое распространение общеевропейский стиль барокко (от итал . barocco – причудливый).
Самым ярким представителем нового стиля в середине столетия в России стал Франческо Бартоломео Растрелли (1700–1771). Сын знаменитого скульптора Карло Растрелли, он приехал в Россию с отцом 16-летним юношей. Его неподражаемый талант, органично вобравший в себя западноевропейскую и «московскую» ветви барокко, наиболее полно раскрылся в дворцовом строительстве – в пышных композициях фасадов, торжественных анфиладах залов, их роскошном интерьере. В его творчестве демонстрируется победа светского начала в архитектуре – в основном возводятся дворцы, триумфальные арки, театральные здания.
В построенных им церквах нет традиционного аскетизма, отрешенности от земной жизни. Отход от жестких церковных канонов особенно впечатляюще проявился в построенном Растрелли соборе Воскресенского (Смольного) монастыря, отличающемся богатством архитектурных форм, украшений, отделки. Ликующее, яркое, пластическое, устремленное ввысь великолепие форм становится типичным для всего церковного строительства середины XVIII столетия. Наиболее характерны в этом плане Преображенский и Никольский соборы в Петербурге, московские церкви Параскевы Пятницы, Никиты Мученика, Климента.
Среди наиболее замечательных творений мастера – Большой Петергофский дворец, Екатерининский дворец в Царском Селе, дом С. Т. Строганова на Невском проспекте, ряд дворцов для петербургских вельмож, воздвигнутый по его проекту архитектором И. Ф. Мичуриным Андреевский собор в Киеве. В Москве в 1731–1740 гг. Растрелли создает великолепный барочный дворец в Лефортове – Летний Анненгоф и парк, а также Зимний Анненгоф в Кремле. Самым совершенным по замыслу и исполнению творением Растрелли, по всеобщему признанию, является Зимний дворец, построенный, по словам самого автора, «для славы российской».
К великому сожалению, внутренняя отделка дворца была уничтожена во время пожара 1837 г.
В одно время с Растрелли в Петербурге работал Савва Иванович Чевакинский (1709/13 – ок. 1780), происходивший из тверских дворян. Почти 15 лет он был архитектором Царского Села. В 1752–1762 гг. он создал лучшее свое творение – собор Николы Морского. Собор и чуть поодаль стоящая на берегу Крюкова канала колокольня хорошо сохранились до наших дней.
В Москве в эти же годы заявляет о себе талантливый архитектор Дмитрий Васильевич Ухтомский (1719–1775). Мастерство свое он оттачивал в «команде» своих старших коллег И. Ф. Мичурина и И. К. Коробова, а первым его самостоятельным произведением стали деревянные Триумфальные ворота в Твери, воздвигнутые в 1742 г. в честь коронации Елизаветы Петровны. В 1753–1757 гг. им построены каменные Триумфальные Красные ворота в Москве. Очень красочное и изящное сооружение простояло до 1938 г. (память о нем сохранилась в названии станции метро). Еще одно создание Ухтомского тоже осталось только в названии – каменный Кузнецкий мост через Неглинку (остатки его были недавно выявлены при земляных работах). До наших дней дошел в целости архитектурный шедевр, в создании которого принимал участие Ухтомский. Это необыкновенно изящная пятиярусная колокольня в Троице-Сергиевом монастыре. Надстроенные Ухтомским два дополнительных яруса и завершение придали сооружению труднодостижимую легкость, воздушность.
Основным направлением в дворянской литературе первой половины XVIII в. стал классицизм. Он был представлен тремя, пожалуй, равнозначными фигурами – А. Д. Кантемиром, В. К. Тредиаковским, М. В. Ломоносовым, а также несколько особняком стоявшим А. П. Сумароковым. Это уже не анонимные авторы недавнего прошлого, а профессиональные писатели, печатным словом влиявшие на общественное сознание.
Системообразующие особенности классицизма заключались в приоритете гражданской тематики произведений, в воспевании разума – «верховного судьи» над окружающим миром. Приверженцы классицизма предпочитали изображать не конкретного человека, а некую абстрактную персону с набором положительных и отрицательных качеств: невежество и просвещенность, черствость и доброту, скупость и щедрость и т. д. Классицизму свойственно стремление к упорядоченности литературных форм, строгая классификация жанров (ода, трагедия, комедия) и стилей. Для русского классицизма характерна своя особенность: предпочтение отдавалось не античным сюжетам, как это было в Западной Европе, а сугубо национальной тематике, связанной с устным народным творчеством, злободневным вопросам современной жизни. Подобный поворот обусловлен тем, что классицизм в России начал прокладывать себе путь в период некоторого отката от петровских реформ, когда под угрозой оказались прогрессивные завоевания предшествующих лет. Поэтому не случайно и то, что российские классицисты отдавали предпочтение наиболее легко воспринимаемым на слух стихотворным формам произведений – сатире, одам, лирическим песням, басне.
Первым русским сатириком и, по определению В. Г. Белинского, «первым светским поэтом на Руси» стал Антиох Дмитриевич Кантемир (1708–1744), своими произведениями, высоким гражданским пафосом сразу же задавший литературе боевой, наступательный дух. Талантливый писатель, блестящий дипломат, он хорошо знал труды западноевропейских просветителей, состоял в переписке с Вольтером и Монтескье, перевел на русский язык произведения последнего, a в 1730 г. – «безбожную» книгу Б. Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», содержащую изложение идей Коперника и Декарта. «Разговоры» только на французском языке издавались 40 раз – первое издание осуществлено в 1686 г. Успех книги был обеспечен тем, что Фонтенель изложению научной проблемы сумел придать занимательную, остроумную форму. Поскольку учение о «множестве миров» противоречило религиозным представлениям, книга вызвала яростное негодование Синода, добившегося ее запрещения. В блестящих сатирах Кантемира «Куму моему», «Филарет и Евгений» беспощадной критике подверглись противники петровских преобразований (родовитое дворянство за его косность, алчные «временщики», разворовывающие казну, невежественное духовенство и вообще все «хулящие учение»). Хотя они не были сожжены, как того требовал Синод, но при жизни автора так и не были опубликованы. Впервые его произведения увидели свет в 1762 г., а до того имели широкое хождение в рукописях. Сатиры Кантемира основывались на реальных фактах жизни крепостной России, в них высмеивались невежество, ханжество, взяточничество, лесть, угодничество. Свою идейную позицию сатирик обозначил четко: «Все, что я пишу, пишу по должности гражданина, отбивая все то, что согражданам моим вредно быть может». Подчеркнем, что, критикуя уродливые проявления жизни, Кантемир отнюдь не покушался на основы самодержавно-крепостнического строя. С деятельностью «праведного» самодержца и «просвещенной» части дворянства он связывал распространение наук, просвещения, улучшение нравов. Он, как и В. Н. Татищев, выступал за расширение прав и привилегий дворянства. И в то же время отстаивал естественное право человека, смело заявляя, что «Адам дворян не родил, все люди произошли от простых земледетелей», «между вольным человеком и холопом природа никакой разницы не поставила в составе тела: та-ж кровь, те-ж кости, та-ж плоть».
В 1730 г. произошло знаменательное в литературе событие: в типографии Академии наук напечатан перевод любовно-галантного романа французского писателя Поля Тальмана «Езда в остров любви» – первое печатное произведение художественной литературы на русском языке, с «новой, совершенно небывалой и немыслимой до того тематикой, являвшейся прямым вызовом традиционно-аскетическому идеалу старой Московской Руси», – пишет литературовед Д. Д. Благой. Переводчиком романа был поэт, первый профессиональный писатель России Василий Кириллович Тредиаковский (1703–1769). О нем лучше, чем Н. И. Новиков, не скажешь: «Сей муж был великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия; весьма знающ в латинском, греческом, французском, итальянском и в своем природном языке, также в философии, богословии, красноречии и в других науках».
Жизненный путь Тредиаковского богат неординарными событиями: 20-летним юношей он покидает дом отца-священника в Астрахани и поступает в Славяно-греко-латинскую академию, затем оказывается в Голландии, перебирается во Францию, где обучается разным наукам в Сорбонне. В 1730 г. возвращается в Россию и становится первым русским профессором (академиком) красноречия. Перевод романа Тальмана, «с присоединением собственных любовных и патриотических стихов на разные случаи», сделал его в одночасье знаменитым. Его стихи распространяются как песни, записываются в многочисленных сборниках кантов. Тредиаковский приближен ко двору. И это стало для него трагедией. Он вынужден исполнять несвойственную ему роль придворного поэта Анны Ивановны, видевшей в нем лишь холопа-стихоплета, которому можно поручить написать оду, гимны или даже непристойные стишки «по случаю» или просто «для увеселения». Не всегда умевшему угождать вульгарным запросам двора, но не обладавшему твердостью Ломоносова в противостоянии «сильным мира сего», писателю оставалось только жаловаться, что живет «прободаемый сатирическими рогами… ненавидимый в лице, презираемый в словах, уничтоженный в делах, осуждаемый в искусстве». И все же он, человек, беззаветно преданный словесности, продолжал творить. Блестящий знаток древнегреческой, римской и современной ему западноевропейской литературы, Тредиаковский пишет учебник по теории поэзии и множество критических и историко-филологических работ, способствовавших утверждению новых форм в русской литературе, нового типа ритмической организации стиха – переходу от тесных форм силлабического стиха на свободные двусложные стопы, хорей и ямб.
Не меньших высот русский классицизм достиг в творчестве М. В. Ломоносова. Последний в истории России ученый-энциклопедист блистательно вошел в литературу в 1739 г. своей знаменитой одой «На взятие Хотина», написанной во время его обучения в Германии.
Это сочинение, по сохранившимся свидетельствам, воспринималось современниками со «священным благоговением», будто оно «расторгло пелены детства». Уже эту первую оду отличают радужный оптимизм, высокая гражданственность. Центральной в одах Ломоносова всегда остается тема Родины. Он не устает славить величие России, твердо верит в возможности ее народов, в то, что может «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать». Наиболее полно свои просветительские взгляды, гражданственность своей позиции Ломоносов выразил в программном цикле стихотворений «Разговор с Анакреоном». Здесь он остро полемизирует с приверженцами получившей широкое распространение в публике камерной, интимной лирики и, увлекаясь, неосмотрительно отказывает ей в будущем.
Из всех поэтических жанров, существовавших в литературе той поры, Ломоносов избрал оду – как наиболее подходящую для привлечения «сердца народа». Именно ода, печатавшаяся довольно большими по тому времени тиражами (300 – 2000 экз.), при отсутствии литературных журналов являлась самым оперативным средством общения поэта с российским читателем. Он разработал теорию «трех стилей», которую использовал в своих произведениях: к низкому «штилю» относятся его сатирические и шуточные стихи, любовные песни и басни; к среднему – «надписи» в связи с различными событиями из государственной или придворной жизни; к высокому – торжественные («похвальные») оды и прозаические благодарственные речи. Предпочтение автор, как правило, отдает высокому «штилю» поэзии.
В отличие от Ломоносова, видный представитель русского классицизма, воспитанник Кадетского корпуса Александр Петрович Сумароков (1717–1777) демократически ратовал за равноправие всех жанров. В его собственном творчестве, по жанрам весьма разнообразном, наиболее полно проявились характерные черты русского классицизма – тесная связь с современностью и обличительная направленность, что и отметил В. Г. Белинский: «Сумароков особенно примечателен как представитель своего времени. Не изучив его, нельзя понимать и его эпохи».
Известность Сумароков приобрел, по оценке А. Т. Болотова, «в порядочных стихах сочиненными песенками», в которых воспевалась «нежная любовь». Песенок на лирические, любовные темы было не только мало, но «они были в превеликую еще диковинку, и буде где какая появится, то молодыми боярынями и девушками с языка была неспускаема». Задолго до торжества романтиков Сумароков считал, что «природное чувствия изъяснение есть лучшее». Его произведения в жанре песни, лексически и композиционно близко стоявшие к фольклорной поэзии, сыграли немалую роль в приближении времени сентиментальной поэзии.
У современников Сумарокова особой популярностью пользовались его басни. Написал он их более 400. И здесь он предстает подлинным новатором. По мнению исследователей его творчества, он «сумел придать басням характер живых, порой драматических сценок, наполнил их злободневным содержанием, выступил против многих общественных пороков и людских недостатков». От басен выдающихся его предшественников – Кантемира, Тредиаковского и Ломоносова – басни Сумарокова выгодно отличались разговорным, с включением просторечных слов, языком и использованием ласкающего слух разностопного ямба, афористичностью концовок. «Сокровищем российского Парнаса» назвал басни Сумарокова Н. И. Новиков. Сумароков по праву считается и родоначальником русской драматургии классицизма. Всего им было создано 9 трагедий и дюжина комедий. В оценке трагедий Сумарокова опять сошлемся на авторитетное мнение его младшего современника Н. И. Новикова: «Хотя он первый из россиян начал писать трагедии по всем правилам театрального искусства, но столько успел во оных, что заслужил название северного Расина».
Чем же так привлекал современников Сумароков-драматург? Тем, что остро и метко представлял в своих драматургических творениях грубовато-правдоподобную будничную жизнь, те «неправильные» явления, от которых много терпит общество. А также тем, что они направлены были на воспитание гражданских чувств у зрителя, их отличало стремление привить мысль о главенстве государственных интересов. О непримиримости к общественному злу, несправедливости он заявлял открыто: «Доколе дряхлостью иль смертью не увяну / Против порока я писать не перестану!» Сумароков в истории русской литературы остался и как теоретик русского классицизма, являясь автором двух четко и ясно изложенных программных эпистол – «О русском языке» и «О стихотворстве» (1748).
Сумароков, не боявшийся в персонажах своих пьес выводить конкретных лиц, нажил много врагов (среди них и болезненно соперничавший с ним Тредиаковский). Они ему откровенно низко мстили, мстили так, что поэт жаловался всемогущему Г. А. Потемкину: «Им любо будет, если я умру с голода или холода». В обстановке гонений даже в своей среде поэт нашел отдушину в пристрастии к горячительным напиткам, что приблизило его кончину. Исходя из этого факта, позднее нашлись те из писательской братии, что усомнились в таланте Сумарокова. Но доверимся здесь В. Г. Белинскому: «Сумароков имел у своих современников огромный успех, а без дарования, воля ваша, нельзя иметь никакого успеха ни в какое время».
Таким был один из идеологов дворянства: без оглядок убежденный в справедливости и незыблемости монархического строя и крепостничества и в то же время откровенный противник тирании, которой он, как и многие другие его выдающиеся современники, искренне противопоставлял «просвещенную монархию».