Победа России в Северной войне утвердила ее как великую европейскую державу и привела к коренной перестановке сил на международной арене. Отныне участие России на стороне того или иного альянса обеспечивало решающий перевес сил в переменчивой европейской системе. Главная задача преемников Петра Великого состояла в сохранении и упрочении достигнутого положения России.
Сделать это было непросто, ибо если ранее основные задачи и направления внешней политики определял Петр, игравший в ней ключевую роль и доверявший профессиональным дипломатам лишь исполнение своей воли, то теперь ни Екатерина I, ни последующие правители и правительницы способностей к выработке самостоятельной внешнеполитической программы не имели. Впрочем, в том, на их взгляд, и не было особой нужды, потому правительство Екатерины I 30 апреля 1725 г. поспешило заявить о верности России внешнеполитическому курсу, определенному Петром, о готовности выполнять все ранее принятые международные обязательства.
Внешняя политика России во второй четверти XVIII в. в соответствии с этим заявлением по-прежнему диктовалась ее интересами на Балтийском, Черном и Каспийском морях, необходимостью воссоединения с Россией украинских и белорусских земель, развитием внешней торговли. Однако обнаружились и критики прежней линии: в записке генерал-прокурора Сената П. И. Ягужинского, поданной императрице сразу же после смерти Петра I, было высказано сомнение в оправданности проводимой им политики в Прикаспии. На его взгляд, следовало отказаться от завоеванных персидских провинций: их трудно удержать.
В это же время выявилась и другая серьезная внешнеполитическая проблема, требовавшая незамедлительного решения, – отсутствие у послепетровской России надежного политического союзника, на которого можно было бы опереться. Победоносное завершение Северной войны привело к распаду так называемого «Северного союза» – России, Дании, Саксонии, Польши и на последнем этапе примкнувшей к ним Пруссии. Противоречия между вчерашними союзниками и усилившейся Россией оказались непреодолимыми. Не приходилось рассчитывать и на союз с Францией, откровенно опасавшейся укрепления позиций России на Балтике. Всем этим и определялась особенность внешнеполитической ситуации в Европе начала второй четверти века. Она состояла в более четком, чем ранее, размежевании сил, приведшем в конечном счете к созданию двух противостоящих друг другу объединений. Так, 30 апреля 1725 г. Австрия и Испания заключили договор, ставший основой Венского оборонительного союза, который угрожал войной Франции и прямо задевал интересы двух морских держав – Англии и Голландии. Этот ставший неожиданностью для остальных стран шаг вынудил французскую дипломатию спешно искать «дружбу» с Англией и Турцией, единственно способными, с ее точки зрения, оказать поддержку Франции в случае войны с находившейся с ней во враждебных отношениях Австрией. Но тут была одна тонкость, не до конца осознаваемая французским правительством: наиболее заинтересованной стороной в образовании альянса в противовес Венскому союзу был британский кабинет, стремившийся к тому, чтобы политика извечной соперницы Англии на континенте оказалась под влиянием ее дипломатии. В итоге 3 сентября 1725 г. между Англией, Францией, Голландией и Пруссией был заключен Ганноверский союз, направленный своим острием против Австрии и Испании. Перед не вошедшими в союзы тремя странами – Данией, Швецией и Россией – встала задача выбора союзников. В условиях развернувшейся между двумя группировками стран дипломатической борьбы за союзников Россия долго колебалась, продемонстрировав, что преемники Петра утратили присущие ему решительность, целеустремленность, реактивность. Наконец выбор был сделан в пользу Австрии, против которой и был направлен Ганноверский союз. Выбор определялся, с одной стороны, совпадением интересов в Польше, где обе страны во что бы то ни стало стремились предотвратить утверждение французского влияния, а с другой – их объединяли опасения в отношении Турции, ведшей против них агрессивную политику. Эти два фактора привели к заключению 6 августа 1726 г. оборонительного и наступательного союза, на многие десятилетия вперед определившего совместные действия России и Австрии – и в войне за польское наследство 1733–1735 гг., и в войне с Турцией 1735–1739 гг., и в других войнах России с Турцией. Подчеркнем, что дружественным отношениям с Австрией на протяжении всего XVIII столетия придавалось особое значение как одному из важнейших факторов решения черноморской проблемы. «Секретнейшим артикулом» договора Австрия обязалась оказывать России военную помощь в случае нападения Турции.
Своим вхождением в Венский союз Россия восстановила «европейское равновесие» и как бы завершила оформление двух соперничавших блоков европейских держав. В конечном счете к весне 1727 г. их состав выглядел так: в Венский союз входили Австрия, Россия, Пруссия и Испания; в Ганноверский – Англия, Франция, Швеция, Дания и Голландия. Вследствие этого против России на Балтике образовалась коалиция государств, заинтересованных в пересмотре условий Ништадтского мирного договора и создавших тем прямую угрозу интересам России не только в Балтийском регионе, но и в Европе в целом. За всем этим просматривались усилия версальского двора по осуществлению политики «восточного барьера», суть которой заключалась в объединении сил Швеции, Турции и Польши против России и Австрии. В мае 1727 г. Англия повторно (первый раз весной 1726 г.) провела демонстрацию своих военно-морских сил в Балтийском море. В событиях этих первых после Петра I лет историки выделяют главное: «Смерть Петра произвела свое действие: к России обращались уже не с таким уважением, как в последнее время предшествовавшего царствования; английский флот сторожил русские берега… в Швеции русская партия поникла; в делах курляндских остерегались раздражить Польшу». Однако судьба была благосклонна к России: экономические и политические противоречия между основными членами Ганноверского союза – Англией и Францией – оказались сильнее и привели к его фактическому распаду в 1731 г. Этому немало содействовали и дипломатические усилия России, заинтересованной в том, чтобы «Ганноверский союз нарушен был» и Россия могла бы «свободные руки получить» для решения своих внешнеполитических задач, и в первую очередь – восточных.
Летом 1727 г. международное положение в Европе продолжало оставаться достаточно напряженным. Для России оно осложнилось в связи с кончиной в мае 1727 г. Екатерины I: возведение на трон малолетнего Петра II оживило в Швеции надежды на привычную в России смуту и, следовательно, на возможность реванша за поражение в Северной войне. Призрачные планы Швеции не вызвали энтузиазма у других стран Ганноверского союза, что, однако, не снимало всех проблем. Отношения между Россией и Турцией оставались настолько напряженными, что не исключалась вероятность близкой войны. И в этой непростой внутри– и внешнеполитической ситуации российская дипломатия решилась на изменение своего международного курса. Его суть в общих чертах была намечена А. И. Остерманом летом 1727 г. и окончательно определена в инструкциях уполномоченным России на Суассонском конгрессе 1728–1729 гг. Б. И. Куракину и А. И. Головкину. Им предписывалось добиваться равноправного участия во всех переговорах европейских стран, заручиться у них гарантией российских границ.
Вопреки ожиданиям конгресс не принес всеобщего примирения, не договорились и о гарантиях целостности территорий. Более того, выявились серьезные политические и экономические противоречия внутри Венского и Ганноверского союзов. Так, в ходе конгресса от первого отошла Испания, когда ценой уступок по всем спорным вопросам в ноябре 1729 г. Англия и Франция заключили с ней договор в Севилье. Австрия в знак протеста покинула конгресс и в 1731 г. после «полюбовного окончания» при непосредственном участии России неожиданно возникшего австро-испанского конфликта заключила второй Венский союзный договор с Испанией, Англией и Голландией. Заключение договора означало дезавуирование Севильского трактата, договоров ганноверских союзников с Данией и Швецией, а следовательно, и самого Ганноверского союза.
Все это было на руку России, получившей возможность при сохранении союза с Австрией улучшить отношения с Англией, Данией и Швецией. Так и случилось. В 1731 г. Дания выразила желание восстановить отношения с Россией и даже вступить с ней в союз. 26 мая 1732 г. в Копенгагене был подписан русско-австро-датский союзный договор, гарантировавший неприкосновенность их европейских владений. В апреле 1733 г. договор дополнился русско-датской конвенцией об условиях взаимной помощи.
Таким образом, успех российской дипломатии был налицо: Дания вошла в союз Австрии и России. Это не сказалось отрицательно на восстановлении русско-английских дипломатических отношений. В 1734 г. в Петербурге между Англией и Россией подписан договор о «дружбе, взаимной коммерции и навигации» сроком на 15 лет.
По договору английским купцам обеспечивался режим наибольшего благоприятствования, предоставлялись существенные таможенные льготы на ввоз в Россию английских сукон. Не менее важным было разрешение транзитной торговли с Персией через территорию России, чего британская сторона добивалась более века. Все это наносило ущерб торговой деятельности российского купечества, заинтересованного в развитии экономических связей со странами Востока. Невыгодность условий договора (особенно транзитной торговли) для отечественных купцов отмечалось и Коммерц-коллегией. Намекали на Бирона, якобы получившего 100-тысячную взятку за протекцию британцам. Однако в данном случае все это компенсировалось политическими выгодами от русско-английского сближения, главным из которых был отказ британского кабинета от враждебной России политики в духе Ганноверского союза. Вследствие этого Швеция и Дания уже не могли рассчитывать на помощь мощного английского флота в Балтийском море. Понимание этого обстоятельства шведским правительством умеряло реваншистские планы и создавало условия для нормализации русско-шведских отношений. Но на данном этапе переговоры о возможности заключения союзного договора с Швецией окончились ничем. Неуспех миссии специального посланника М. П. Бестужева в апреле 1732 г. в Стокгольме во многом объясняется противодействием французской дипломатии, усиленно подогревавшей настроения реванша в шведском обществе и в самом риксдаге. В итоге Швеция заняла выжидательную позицию, что, впрочем, было не так уж плохо для России во время борьбы за польское наследство.
В феврале 1733 г. умер польский король Август II. Известие о его смерти послужило сигналом к началу открытой борьбы за так называемое польское наследство. Франция и Швеция (Англия заявила о нейтралитете и не вмешивалась в конфликт) выдвигали своего ставленника – уже побывавшего королем Польши (1704–1711) 56-летнего Станислава Лещинского, тестя Людовика XV, в расчете на то, что послушный король, «партия» которого имела в Польше большое влияние, сильно облегчит создание пресловутого «восточного барьера» против России. Российское правительство, в согласии с цесарем, и слышать не хотело об этом претенденте, исходя из того, что Станислав «Русскому государству отъявленный неприятель, так тесно связан с французскими, шведскими и турецкими интересами, что кроме злых поступков ожидать от него ничего нельзя». Поэтому Россия и Австрия желали видеть на польском троне сына Августа II, Фридриха Августа Саксонского, однако на определенных условиях: с получением польской короны он должен отречься от притязаний на Лифляндию и не менять форму правления в Курляндии. Твердость России в польском вопросе объяснялась, с одной стороны, тем, что с Речью Посполитой у нее была одна из наиболее протяженных границ, а с другой – оставалась нерешенной задача воссоединения с Россией белорусских и украинских земель, остававшихся под властью Польши.
Амбициозный претендент недолго колебался, ибо понимал, что без поддержки Австрии и России на троне ему не быть. После непродолжительных переговоров в августе 1733 г. Австрия и Россия заключили с Фридрихом Августом оборонительный союз на 18 лет. Союзники брали на себя обязательство сохранения целостности европейских владений друг друга и предоставления взаимной военной помощи в случае нужды. Практически Август принял все предварительные условия России, в том числе и признание императорского титула за русскими царями, чему ранее упорно противился Август II. Однако в дальнейшем события пошли не по российскому сценарию.
В сентябре 1733 г. под Варшавой на элекционном (избирательном) сейме, где собрались до 60 тыс. вооруженной конной шляхты, большинством голосов королем был избран Станислав Лещинский. Несогласное меньшинство прибегло к правилу liberum veto, требующему единогласия в решениях сейма, и обратилось к русскому правительству с просьбой «о защите драгоценнейшего сокровища Польши – права свободного избрания короля». Формальный повод для уже подготовленного военного вмешательства появился вовремя.
В сентябре 1733 г., с трудом преодолевая раннюю осеннюю распутицу, предместье Варшавы – Прагу занял 20-тысячный русский корпус под командованием генерала П. П. Ласси. Под защитой «дружеских штыков» 5 октября в Грохове (под Варшавой) польским королем был избран Фридрих Август (Август III). Русские войска до конца года не трогались с места, а затем выступили к сильно укрепленному Гданьску, где, еще надеясь на помощь Франции, укрывался не имевший своей регулярной армии Станислав Лещинский. Он не мог рассчитывать и на польское дворянское войско, низкая боеготовность которого была известна всем. Так началась продолжавшаяся почти два года вооруженная борьба.
В январе 1734 г. русские войска заняли Торунь (его жители тут же присягнули новому королю), а затем осадили Гданьск. Зимнее время года, малочисленность осаждающих (значительную часть гвардии пришлось оставить под Варшавой и в Литве для подавления выступления конфедератов) воспрепятствовали быстрому овладению городом. Замена генерала Ласси на посту главнокомандующего фельдмаршалом Б. Х. Минихом не ускорила события. Гданьск капитулировал лишь в июле. Лещинский бежал и впоследствии удовлетворился тем, что стал герцогом лотарингским. В летние месяцы 1734 г. русские войска усмиряли сторонников Лещинского, «помогали» местным «сеймикам» в скорейшем признании Августа III королем. Усилия французской дипломатии добиться помощи своему ставленнику со стороны Пруссии, Турции и Швеции не принесли результатов. Первые две придерживались выжидательной тактики и заявили о своем нейтралитете. Швеция же приняла совет английского посла и отказала в явной поддержке Лещинского. В сложившейся ситуации подошедшая в мае к Гданьску на подмогу французская эскадра из 11 кораблей была обращена в бегство прибывшим из Кронштадта Российским флотом.
Австрия, занятая войной с Францией из-за тех же польских проблем, не принимала прямого участия в военных действиях на территории Польши. Более того, ей самой потребовалась поддержка.
В соответствии с русско-австрийским союзным договором на помощь сплоховавшим австрийцам в июне 1735 г. на Рейн направился 20-тысячный корпус под командованием П. П. Ласси. Своевременная демонстрация поддержки Россией своего союзника привела к скорому завершению войны, и в октябре были подписаны предварительные условия мира.
Постепенно улучшались отношения России со Швецией. Стимулом к этому служило понимание невыгодности для обеих сторон затухания торговых связей. Переговоры шли трудно, пока Россия летом 1735 г. не одержала дипломатическую и военную победу в Польше. Швеция стала более покладистой. Утратила жесткость и позиция России ввиду угрозы турецкого нападения и необходимости обеспечения «шведского тыла» в случае войны на юге страны. В итоге русско-шведские переговоры завершились в августе 1735 г. возобновлением Стокгольмского союзного договора 1724 г. сроком на 12 лет.
Восстановление военно-политического союза со Швецией стало крупным успехом российской дипломатии: союз обезопасил наиболее уязвимые западные и северо-западные границы страны в условиях неумолимо приближающегося русско-турецкого конфликта.