Преобразования России, предпринятые Петром I, вызвали огромное напряжение народных сил, многие жертвы на полях сражений, в создании промышленности, в строительстве городов и крепостей, каналов, плотин, дорог. Наибольшие тяготы выпали на долю самых неприметных исполнителей воли российского самодержца – крестьянства и посадских людей, основных поставщиков солдат для армии, основной рабочей силы и основных плательщиков налогов. Они уходили в рекруты, поставляли подводы для армии, предоставляли свои жилища на постой для офицеров и солдат во время их передвижения по стране, давали фураж для лошадей. Тысячи их трудились как подневольные крепостные рабочие на заводах и мануфактурах. Это приводило к тяжелым последствиям для жизни народа. По данным российских ученых, с конца 70-х гг. XVII в. по 1710 г. податное население сократилось более чем на 150 тыс. человек. В 15-миллионной России это была ощутимая потеря.
В первой четверти XVIII в. налоговое бремя на податные сословия увеличилось в три раза. Большую роль в этом сыграла введенная правительством подушная подать для государственных крестьян вместо прежнего налога с дворов. Каждая «душа», т. е. каждый крестьянин мужского пола обязан был платить денежный подушный налог в пользу государства, да еще приплачивать за то, что такая «душа» была свободна от обязанности содержать помещика. Основная масса помещичьих крестьян помимо денежного оброка должна была выполнять на помещика барщинные работы, представлять оброки натурой.
Петр щедро раздавал государственных крестьян своим сподвижникам. Всего за годы его правления было роздано около 175 тыс. душ мужского пола, а ведь за этими людьми стояли и семьи. Он щедро награждал землями с крестьянами Меншикова, Шереметева, Головкина, Апраксина и других. Лишь А. Д. Меншиков до конца царствования стал владельцем около 100 тыс. душ.
Все это еще более отягощало положение крестьянства.
Ответом на это давление со стороны властей стало повальное бегство крестьян из сел и деревень, с верфей и уральских заводов, со строительных площадок Петербурга и Таганрога. Документы, сопровождавшие принудительное переселение крестьян и ремесленников на строительство новой столицы, пестрят данными о бегстве людей даже в пути следования. С конца второго десятилетия до середины 20-х гг. XVIII в. в бегах по всей России числилось около 200 тыс. человек. В ответ выпускались грозные указы царя о поиске беглых и жестоких наказаниях – штрафах, конфискации имущества, битье батогами, клеймении, ссылке на каторжные работы.
Податное население городов, а это были в основном низы посада, в эпоху царя-реформатора также испытывало повышенные тяготы.
Это были не только прежние налоги, перешедшие еще с XVII в., но и новые: драгунские, корабельные, рекрутские деньги. В самих этих названиях звучит эпоха войны, создания армии и флота. Существовали разного рода «запросные сборы». Исхитрялись в изобретении новых налогов и прибыльщики, о чем уже шла речь выше. К тому же посадское население обязано было, как и крестьянство, выполнять определенные повинности и службы в пользу государства и армии. В ином положении находились привилегированные сословия – дворянство, духовенство, купечество. Это были неподатные привилегированные сословия, опора и надежда государства. Понятно, что их численность, особенно дворянства, при Петре I резко возросла, в том числе за счет выходцев из других сословий и ратных людей. И все же и дворянство, и церковь не избежали общего нажима со стороны государства. Петр жестко требовал службу с дворян, строго карал их за нерадивость и уклонение от своих обязанностей. «Табель о рангах» являлась здесь сильнейшим рычагом как продвижения людей по службе, их поощрения, так и наказания, замедления и даже приостановки дальнейшей гражданской и военной карьеры. Он насильно отправлял дворянских детей на учебу и за границу. Купцов принуждал вкладывать деньги в промышленность, церковь облагал разными сборами. Часть дворян и представителей церкви насильно переселял на службу в Петербург. Многие из них всячески уклонялись от переезда на новое «вечное житье», ссылались на нездоровье, чем навлекали на себя опалу и наказания со стороны царя. Все они были, по сути, слугами царя, называли себя его рабами. Они смотрели на государство, которому без остатка посвящал себя царь, как подневольные люди.
Выдвигая и поощряя людей, Петр в то же время всячески подавлял их инициативу. Все его начинания, указы были проникнуты его личной инициативой, настроением, волей. Многие из них жестко регламентировались самим царем. В своих указах Петр разъяснял, как вводить то или иное начинание, как контролировать ту или иную реформу; подробно расшифровывал и меры наказания за их невыполнение. Петр творил, внедрял, указывал всем и вся – дворянам, крестьянам, купцам и военным, бургомистрам и губернаторам, судьям и сенаторам, прокурорам и духовным лицам. «Неволя» жесткой петлей была накинута на шею всему населению страны; это была специфика реформ в стране, основывающейся на абсолютизме и крепостничестве.
Не случайно Петр все чаще и чаще замечал, что его трудоспособность, проникновение во все детали управления огромной и отсталой страной при опоре на абсолютистские приемы подавляли инициативу его сподвижников, вызывали у них страх ошибиться, инертность, которая бесила Петра. Так, президент Адмиралтейской коллегии, победитель шведов адмирал Ф. М. Апраксин, не решаясь самостоятельно решить вопрос с возникшими бюджетными трудностями, писал царю, что не знает, «что впредь делать», «истинно во всех делах как слепые бродим». Следовал окрик, жестокий приказ, наказание. В конце концов он превратился в «отца народа», в «отца нации», работал не покладая рук ради блага государства, но это был жестокий и деспотичный «отец» – не случайно общение с ним нередко кончалось опалой, наказаниями и казнями. Его указы пестрят угрозами, среди которых – батоги, заковывание в кандалы, клеймение, каторга, отрубание пальцев рук, голов, обрезание ушей и вырезание языков, колесование, сажание на кол, виселица и т. д. А ведь они относились не только к низам общества, но и к дворянам и предпринимателям. Репрессии были главным рычагом этого реформатора-деспота, который каждого из своих подданных хотел поднять до своего уровня. Но сделать это было невозможно.
Не случайно один за другим сходили с арены его соратники, а те, кто оставался рядом, не раз были наказаны и даже биты, и в основном за воровство, взятки, коррупцию, различного рода злоупотребления.
Эта линия на постоянное давление, репрессии, угрозы при продвижении реформ была связана не только с характером царя, но с его глубокими убеждениями, с его оценкой русского народа. Так, когда за границей один из крупных ученых заметил Петру, что «крутые превращения не прочны», царь ответил: «Для народа, столь твердого и непреклонного, как российский, одни крутые перемены действительны». Он прекрасно представлял себе природу того народа, с которым имел дело, – народа талантливого, деятельного, когда придет нужда, но подневольного, лукавого и ленивого в обычное время, чья пассивность и инертность были воспитаны веками насилия и унижений. Он говорил: «…хотя это добро и надобно, а новое дело, то наши люди без принуждения не сделают». Петр хотел устранить следствие, но не касался причины этой трагической правды и не сделал в этом направлении ни единого шага, чтобы хотя бы подготовить почву для будущих свободных поколений. Деспотизм, жестокая регламентация жизни в его правление объяли страну снизу доверху и каждого с малолетства до седых волос. Недаром век спустя знаменитый государственный деятель России М. М. Сперанский говорил про режим, который установил Петр I в России и который продолжал существовать почти два столетия: «Действительно же свободных людей в России нет, кроме нищих и философов».
Создание абсолютистской, крепостнической сильной европейской державы стало главным результатом всех преобразований Петра I. Все сословия стали одинаково подданными государя. В этом смысле они были равны. Каждое из них выполняло свою функцию в этой общегосударственной системе. Россия стала «регулярным» государством, как и другие абсолютистские режимы в Европе, например Франция при Людовике XIV.
В то же время в рамках этой общей ответственности появилась строгая иерархия податных и неподатных сословий, свободных людей и крепостных. Под крышей общей государственной службы и общей ответственности перед монархом сложилась жесткая система насилия над личностью человека, которой к этому времени уже не знали абсолютистские государства Европы. Это была особенность России, вызванная ее общим историческим развитием и внешнеполитическими невзгодами.
Но в истории ничто не бывает прямолинейным. Каждый процесс сопровождается различными побочными последствиями. Так было и с российским абсолютизмом. Появление общероссийского сильного правительственного центра во главе с монархом, мощной бюрократии, создание крупных сословий и ликвидация различного рода категорий в рядах дворянства, посадского люда, крестьянства привели к преодолению былой разобщенности страны, изолированности различных ее частей. Все более определенно стали проявляться общие черты большой страны, стал складываться единый язык, появлялась общность взглядов, вкусов людей в рамках как отдельных крупных сословий, так и народа в целом, независимо от положения людей в обществе. Росло национальное и государственное самосознание населения, ощущавшего себя членом единой огромной общности – Российской империи. Те признаки единства народа, которые проявились еще во времена создания Русского централизованного государства, теперь стали четкими и определенными; именно в период складывания российского абсолютизма, в период создания империи появляется русская нация с единым языком, территорией, экономикой, культурой, особенностями характера людей. Одновременно в России, в многонациональной стране, формируется российская государственная общность людей, объединяющая разные народы, что проявлялось прежде всего в противостоянии России всему остальному миру. Это была особенность России, которой не знало большинство европейских стран. Это была другая сторона российского абсолютизма.