Поражение под Нарвой не надломило ни Петра I, ни Россию. Это был чувствительный удар, но он не решал исхода всей войны. Русская армия хотя и потеряла свою артиллерию, но сохранила состав и вооружение. Зато нарвское поражение выявило не только слабые места вооруженных сил страны – неготовность новых полков, отсутствие масштабного боевого опыта, ненадежность иностранных командиров, – но и недостаточную военно-экономическую базу страны, плохую организацию дела, архаическое управление. Все язвы и недостатки старой России как бы сфокусировались в этом поучительном уроке, который дал России Карл XII.
Так и воспринял этот урок русский царь. Нарвская битва стала ключевым этапом в его жизни и деятельности. Поражение он обернул будущими успехами благодаря огромной энергии, неустанному труду, личному самопожертвованию. Нарва удесятерила его силы. Знаток эпохи Петра I историк Н. И. Павленко так описывал ближайшие после Нарвы годы жизни царя: «Петр мчится как курьер – день и ночь, в любую погоду и в любое время года. Обыкновенная повозка или сани были для него местом ночлега и обеденным столом. Останавливался он только для смены лошадей. Каждое перемещение царя – не только веха в его личной жизни, но определенный этап в мобилизации усилий страны на борьбу с неприятелем». Москва – Новгород – действующая армия – снова Москва. Царь постоянно в дороге, в движении; он заряжает всех своей неуемной энергией, решительностью.
Уже на первых порах Петр быстро и умело организовал оборону северо-запада России, руководил возведением укреплений в Новгороде и Пскове, создал здесь настоящую оборонительную линию в ожидании шведского наступления внутрь страны. Своему «потешному» сподвижнику, тридцатитрехлетнему князю Аниките Репнину Петр поручил привести в порядок деморализованную русскую армию. Репнин проявил недюжинный военный и организаторский талант и создал из упавших духом, уставших солдат новые боеспособные соединения. Одновременно продолжался срочный набор и обучение новых рекрутов. Петр гнал срочных гонцов на Урал, где вступили в строй первые чугунолитейные и железоделательные заводы, требовал от тамошних мастеров скорейшего выпуска пушек, причем таких, которые не только не уступали бы шведским, но и превосходили бы их. Для ускорения воссоздания потерянной под Нарвой артиллерии Петр приказал снимать с церквей колокола и отдавать их в переплавку на орудия. В короткий срок русская армия получила 300 новых пушек разного типа. Они были высокого качества, более прочными, дальнобойными и легкими в передвижении, чем орудия противника из хваленого шведского металла. Уральская сталь «победила» шведскую. Теперь дело было за армией.
Для усиления венной мощи России Петр остро нуждался в деньгах, которых катастрофически не хватало. Поэтому вслед за Курбатовым и другие «прибыльщики» придумывали все новые и новые налоги, которые тяжелым бременем ложились на плечи народа.
В этот период в натуре Петра I все ярче проявляется еще одна характерная черта: самозабвенное, неистовое служение России, Отечеству, Российскому государству. Эта его черта позднее не раз восхищала и привлекала к нему многих российских государственных деятелей, для которых он был живым примером. За самоотверженную работу на пользу Отечеству, за то, что он государственный интерес всю свою жизнь ставил выше личного, история многое прощала и прощает Петру.
Однако нельзя забывать, что это было его государство, его Россия, где все являлись подданными царя. Он, как и Людовик XIV во Франции, с полным основанием мог сказать: «Государство – это я».
Усилия царя скоро стали давать первые плоды. Военная фортуна медленно, но уверенно поворачивалась в сторону России. Этому во многом способствовал и сам Карл XII. Уверившись, что Россия разгромлена и обескровлена, что русской армии больше не существует, он обрушился на союзника России – польского короля Августа II и, по словам Петра, надолго «увяз» в Польше. Август II отступал, шведы преследовали его по территории Речи Посполитой.
Воспользовавшись уходом основных сил Карла XII в Польшу, фельдмаршал Б. П. Шереметев, командующий войсками в Прибалтике, начал наступление в Лифляндии, и вскоре, уже в 1701 г., русские ощутили вкус первых побед. В нескольких сражениях осторожный и упорный Б. П. Шереметев нанес шведам чувствительные поражения. В сражениях с ними набирались боевого опыта вновь сформированные русские полки, дивизии, корпуса.
Попытки шведов перехватить инициативу и атаковать с моря Архангельск, а на суше пробиться к Пскову были пресечены. С большими потерями противник вынужден был отступить и от Архангельска, и от Пскова.
Сообщение о первых успехах привели Петра в восторг. Он требовал от своих генералов развить успех, не давать врагу опомниться.
И вот уже Шереметев сам нападает на корпус генерала Шлиппенбаха. В упорном бою русский корпус опрокинул Шлиппенбаха. Шведы бежали с поля боя, потеряв большое количество убитыми, ранеными и пленными. На следующий год Шереметев снова встретился со Шлиппенбахом и опять разгромил вновь сформированный шведский корпус. Таким образом, в Прибалтике инициатива полностью перешла к русским войскам.
В Ингрии и Карелии, вдоль течения реки Невы, где стояли мощные шведские крепости, военными действиями руководил сам Петр.
Начиная с 1702 г. русские войска одерживают здесь ряд побед. Сначала вытесняют шведские войска из Карелии, потом обрушиваются на вражеские крепости. У истоков Невы была осаждена крепость Нотебург. Она стояла на острове и считалась неприступной. Петр руководил осадой и штурмом Нотебурга. После мощного и длительного артиллерийского обстрела и разрушения части крепостных стен русские войска пошли на штурм. На многочисленных лодках они под огнем шведов переправились под стены Нотебурга и по штурмовым лестницам бросились наверх. Многие проявили здесь чудеса храбрости и мужества. Во главе наступавших с обнаженной шпагой шел любимец царя Александр Меншиков, человек безумной отваги. Несколько часов шла битва на стенах Нотебурга. В конце концов волна наступавших опрокинула защитников крепости. Город был захвачен. «Зело крепкий был Орешек», – сказал Петр о захвате крепости, носившей в переводе со шведского это имя.
Петр переименовал город в Шлиссельбург, т. е. «Ключ-город». И действительно, крепость отныне должна была являться ключом ко всему течению Невы, которое еще предстояло завоевать для выхода в Балтийское море.
Русские войска продолжали свое наступление вдоль течения Невы и весной 1703 г. овладели в ее устье крепостью Ниеншанц. Теперь все течение Невы и выход в Балтийское море были в руках России. Здесь, на одном из островов, 16 мая 1703 г. Петр заложил Петропавловскую крепость, ставшую началом Санкт-Петербурга.
В стратегическом отношении закладка нового города-крепости была чрезвычайно важным делом. Отсюда открывалось в полном смысле слова «окно» в Европу, путь на Балтику. В это время Петр меньше всего думал о природных возможностях этих мест, хотя некоторые признаки указывали, что постройка здесь города была рискованным делом из-за периодических наводнений, о чем сообщали русским местные жители. Так, генерал Репнин писал отсюда: «А жители здешние сказывают, что в нынешнем времени всегда то место заливает». И сам Петр в одном из писем позднее отмечал: «…утешно (т. е. смешно) смотреть, что люди по кровлям и по деревьям будто во время потопа сидели».
Закладка будущей российской столицы показывает всю степень и гениального предвидения, и риска, и фантазии, и сумасбродства Петра, пожелавшего повторить на местных островах, речках и протоках, в топкой и гнилой местности свой любимый Амстердам.
Он железной рукой воздвиг здесь город, ставший, как сказал А. С. Пушкин, «красой и дивом» не только России, но всей Европы. Здесь же он заложил Адмиралтейскую верфь и приступил к созданию Балтийского флота. Напротив устья Невы для охраны будущего города была основана крепость Кронштадт, ставшая базой военного Балтийского флота.
Людей царь не жалел, и здесь сотни тысяч подневольных крестьян, ремесленников, солдат оплодотворили своими загубленными жизнями и сам город, и его верфи, и флот, и блестящие победы. Воинские команды гнали их в эти топи на строительство, выбивали с них налоги и недоимки, подавляли бунты, сыскивали беглых – и это из года в год во все царствование Петра. Поистине, в России все великое в течение веков основывалось на крови, к которой Петр относился спокойно.
В 1713 г. Петр перенес столицу России из Москвы на берега Невы. В этот акт царь вложил не только стратегическую мысль о выходе России через это «окно» в Европу, но и всю личную ненависть к московскому старозаветному быту, кремлевским хоромам и теремам, откуда постоянно исходили для него заговор, осуждение его начинаний: неторопливая московская Русь не принимала рывков и ускорений молодого царя, считая, что и так все сложится и Бог не выдаст.
И последующие свершения Петра блестяще сочетали в себе великолепные успехи и запредельные страдания населения, для которого усилия царя в условиях крепостнической системы оборачивались мукой. Петр говорил: «Не для себя тружусь, польза государству впредь», держа страну в высочайшем напряжении, чего не выдерживал не только простой люд, но и его ближайшее окружение.
В последующие месяцы русские войска продолжают наращивать свои успехи в Прибалтике. Освобождаются от шведов старинные русские города Ям и Копорье. Затем следует осада и штурм Дерпта (старинного русского города Юрьева).
Наконец наступает очередь Нарвы. Город был окружен и блокирован. Шведы не могли по морю доставлять в район боевых действий подкрепление и боеприпасы. Тут показала свои преимущества новая русская артиллерия. Русские пушки стояли за рекой и без устали били по крепостным стенам Нарвы. Огонь шведских орудий не доставал до русских артиллерийских позиций. Крепостные стены были пробиты 9 августа 1704 г., в ходе короткой и яростной атаки русские штурмовые колонны взяли Нарву. Через четыре года Россия, таким образом, поквиталась со Швецией за нарвское поражение.
Теперь в руках Петра оказались не только все течение Нарвы от истоков до устья, но и Карелия, значительная часть Прибалтики. На всех направлениях шведы отступали.