Победы на юге и захват Азова были крупным военным успехом России, создававшей опорную базу для дальнейшего наступления на Крым и отвоевание выхода к Черному морю. Но война с Турцией продолжалась. Конца ей не было видно. Союзники России – европейские державы – действовали вяло, а потом и вообще начали с Турцией мирные переговоры, так как готовились к борьбе за испанский трон, где умирал пожилой и бездетный король.
Поэтому Петр решил снарядить посольство на Запад для выяснения перспектив антитурецкой лиги и подтверждения антитурецкого союза. Но это была лишь одна из задач посольства.
Второй его целью стало ознакомление царя и его соратников с Европой, с тамошними порядками, промышленностью, военным делом, культурой, обычаями и бытом: Петр хотел воочию увидеть не сколок этого мира в виде Немецкой слободы, но весь этот неведомый, притягательный и захвативший его западный мир.
Третья цель посольства заключалась в обучении входивших в его состав участников, в том числе и самого царя, европейскому военному делу, инженерии, кораблестроению и другим ремеслам, необходимым в России. Одновременно с этим Петр планировал пригласить в Россию военных специалистов, мастеров корабельного дела, капитанов, матросов, специалистов горнорудного дела, закупить для армии и флота современное оружие и оборудование.
Цели посольства показывали масштабы затеянных Петром перемен в России. У него еще не было четкого плана переустройства страны, но он уже делал все для того, чтобы начать коренные ее преобразования. К тому же к войне он готовился всерьез и надолго, понимая, что в дальнейшем ему предстоит борьба не только с Турцией на юге, но и со Швецией на севере, за выход к Балтийскому морю.
В соответствии с намеченными целями был сформирован состав посольства. Оно было названо «Великим» и состояло из 250 человек. Такого количества высоких сановников государства, членов посольства из России еще никогда не выезжало. Сам Петр путешествовал в его составе под именем урядника-волонтера, среди других 55 молодых людей, под именем Петра Михайлова. Это был первый случай в истории России, когда бы царь выезжал за рубеж.
Петр стремился сохранить инкогнито, чтобы не отвлекаться на официальные ритуалы, приемы, чествования и использовать время для освоения европейского промышленного, военного, кораблестроительного, научного и культурного опыта. Он ехал учиться и настойчиво требовал того же от своих подданных и соратников – членов посольства. Официально же посольство возглавляли Ф. Лефорт, руководитель Посольского приказа Ф. А. Головин и дьяк П. Б. Возницын – опытный дипломат, не раз выполнявший высокие дипломатические поручения.
Конечно, за спиной официальных послов стоял сам царь. Он руководил всей работой посольства, всеми переговорами.
За несколько недель до отъезда в Москве был раскрыт стрелецкий заговор против Петра. Царь принял активное участие в допросах обвиняемых. Допросы сопровождались зверскими пытками. Петр проводил в застенке долгие часы, лично разработал изуверский ритуал казни заговорщиков. Можно сказать, что в Европу Петр вступил с обильно обагренными кровью руками.
И в то же время на земле Курляндии, Бранденбурга, Голландии, Англии, Австрии, где побывало посольство, он жадно впитывал неведомую ранее жизнь, примерял ее к российской действительности.
B то время как посольство тщетно пыталось склонить западные страны к активизации действий против Турции, Петр вел то тайные, то полуофициальные переговоры с властелинами тех стран, куда оно направлялось. Но очень часто он проводил долгие дни совсем не в посольских занятиях: в Голландии плотничал на верфях Саардама, учился мастерству на бумажной мельнице. Вместе с ним учились кораблестроительному делу и другие волонтеры – А. Д. Меншиков, Г. И. Головкин, его сподвижники, которым суждено было стать выдающимися деятелями России. В Амстердаме Петр посетил театр, побывал в Анатомическом музее. Посетил и Генеральные штаты в Гааге, тогдашний голландский парламент. Уже с курфюрстом бранденбургским он изъяснялся без переводчика, поражал своих собеседников природным умом, любознательностью, но одновременно отсутствием какого бы то ни было воспитания. Так, он удивлял своих высоких хозяев тем, что не умел пользоваться салфеткой во время еды.
В Англии Петр побывал в парламенте, но наблюдал за его работой через слуховое окно и остался недоволен тем, что управляют государством «мужики». Он посетил Английское королевское общество, бывшее тогда центром английской науки, ознакомился с Оксфордским университетом, Гринвичской обсерваторией, на Монетном дворе несколько раз встречался с его управляющим – великим Ньютоном. Много времени проводил Петр на английских верфях, где постигал профессию инженера-кораблестроителя, учился артиллерийскому искусству и получил сертификат артиллериста. В Англии Петр также поражал окружающих диапазоном своих интересов, трудолюбием, огромной тягой к знаниям и в то же время грубостью, отсутствием воспитания, безудержными алкогольными возлияниями. Известно, что во время пребывания в Англии Петр и его соратники так обезобразили свою резиденцию, что вынуждены были заплатить огромную сумму за причиненный ущерб.
Результаты «Великого посольства» была впечатляющими. За границей было нанято более 800 мастеров разных специальностей. Сам Петр и его сподвижники многому научились и многое узнали. Петр наконец-то воочию увидел европейскую цивилизацию во всем ее блеске: города, университеты, лаборатории, музеи, мощенные плиткой улицы, великое могущество британского флота. В восторге он писал: «Если бы не был царем, то желал бы быть адмиралом великобританским». Но особенно его потряс своей красотой и необычностью Амстердам – город каналов и тысячи мостов. Позднее Санкт-Петербург он попытается построить по типу полюбившегося ему голландского города.
Возвращаясь в Россию, Петр был охвачен всепоглощающей мыслью превратить свою страну в такую же развитую, просвещенную, сильную державу, какими он увидел передовые европейские страны. Теперь все, что связывалось в его сознании с русской косностью и стариной, подлежало разрушению или по меньшей мере коренной перестройке.
Однако не все понравилось русскому царю на Западе – он либо враждебно, либо равнодушно встретил европейские демократические традиции: парламент, систему народного представительства, выборов. Он так и не осознал, что именно такие коренные политические перемены в Англии и Голландии и выдвинули эти страны в ряд ведущих промышленных держав Европы. Свобода личности, гражданские свободы, свобода предпринимательства – эти понятия остались для него чуждыми. Возвращаясь в Россию, он так и оставался российским самодержцем, абсолютным монархом, возвышающимся над своими подданными – холопами, которые трепетали при одном его грозном взгляде. Никто из петровского окружения не тешил себя иллюзиями относительно монаршего демократизма. Он действительно мог запросто заходить в гости к своим соратникам и к простым людям, рьяно выполнять обязанности «волонтера», «бомбардира», «генерала», «контр-адмирала», кланяться и выполнять приказания вышестоящего военного «начальника». Допускал он и возражения и даже горячие споры – но лишь до поры до времени и до определенного предела. Если подданный преступал этот предел, обозначенный самим царем, то следовал грозный окрик, жестокое наказание, а порой и плаха. И все «птенцы гнезда Петрова» это отлично знали.
Будучи в Европе, Петр отчетливо понял, что европейские державы не намерены выполнять свои союзнические обязательства по борьбе с Турцией. В их расчеты вовсе не входило появление на востоке Европы сильной и защищенной от крымско-турецкой опасности России. Переговоры держав с Турцией велись полным ходом втайне от Петра.
Русский царь сориентировался быстро. Он сам взял курс на мирное урегулирование дел с Турцией и повернул свои взоры на север. Выход к Балтике, прорыв к морю на северном направлении постоянно находились в сфере российской политики еще со времен Ивана III. Теперь же союзниками России здесь могли стать Польша, Бранденбург, Дания, Саксония, чей курфюрст стал польским королем. Они испытывали сильнейшее давление могущественной Швеции, захватившей огромные территории по берегам Балтики, в том числе и у России.
Так вместо антитурецкого союза Петр увозил с собой из Европы тайную договоренность с рядом северных стран о борьбе против Швеции. Это был смелый и расчетливый поворот всей внешней политики России.
Обратно путь царя лежал через Амстердам, Лейпциг, Дрезден, Прагу, Вену. Из Вены Петр собирался двинуться в Венецию. Но его маршрут круто изменился: в Вене он узнал о восстании четырех стрелецких полков. Разосланные после взятия Азова по разным городам, стрельцы так и не вернулись к своим семьям и промыслам. Это вызвало их недовольство, а потом стрельцы взбунтовались и, используя отсутствие царя, двинулись на Москву. Их знаменем по-прежнему являлась царевна Софья. Но если бы она отказалась занять трон, они рассчитывали и на 8-летнего сына Петра царевича Алексея, который рос под сильным влиянием матери – отвергнутой Петром Евдокии Лопухиной – и ее окружения, ненавидевшего царя.
Из Вены Петр стремглав, загоняя лошадей, помчался обратно. Но уже в Польше он получил известие о том, что мятежники разбиты полками А. С. Шеина и П. Гордона и началось следствие. Это известие вызвало в нем прежний страх и ненависть к старому укладу русской жизни, который грозили вернуть стрельцы.
В Польше он встретился с королем и договорился о военном союзе против Швеции. Лишь после этого, не торопясь, Петр двинулся на родину.
Вернувшийся в Москву в августе 1698 г., Петр поразил современников. Он не захотел останавливаться в Кремлевском дворце и сразу проехал в свои покои в селе Преображенском. Уже во время первых приемов бояр, приказных людей Петр самолично начал остригать им бороды, приводя в «европейский вид». Не смея перечить царю, многие высокопоставленные бородачи, потеряв свою красу и гордость, заливались слезами. Царь лишь усмехался. Через несколько дней он повторил эту процедуру, а потом выпустил указ о запрещении носить бороды. Те же, кто желал сохранить свое традиционное украшение, были обложены большим налогом. Указ не затронул лишь лиц духовного звания. Так решительно и грубо царь начал «европеизировать» Россию.
Он заставил всех своих приближенных также сменить старорусскую одежду на короткие европейские суконные кафтаны, треуголки и ботфорты. Расправился он и с нелюбимой женой, приказав постричь ее в монахини, чем сильно травмировал сына Алексея.
После этого Петр обрушился на мятежных стрельцов. Он считал, что дознание по этому делу было проведено быстро и поверхностно. Его душили ярость и ненависть к своим врагам, и он заново начал следствие, принимая в нем активное участие. Всю осень в Москву свозили уже сосланных стрельцов, в застенках шли допросы с пытками, истязаниями.
Петр установил связь восстания с происками царевны Софьи. Он явился к ней в Новодевичий монастырь с бранью и угрозами. Софья отвечала ему резко и решительно. Снова столкнулись два неистовых, сильных характера. Софья была пострижена в монахини. Более двух тысяч стрельцов было казнено дополнительно. 195 человек Петр приказал повесить напротив ее кельи. Петр вместе со своими соратниками сам рубил головы ненавистным стрельцам. Стрелецкие части были частично расформированы. Сыск и казни продолжались несколько месяцев.
Так, начав свое путешествие в Европу с кровавых дел в России, Петр и закончил его расправами и кровью.
Первые новшества, введенные Петром, не только поразили людей, но и повергли их в ужас и смятение. Приходилось расставаться с традиционным обликом, укладом жизни. Не все отнеслись к этому так безропотно, как близкая к царю московская верхушка. Простой люд ответил на это ропотом и сопротивлением. Да и среди старой русской знати такое насилие вызвало резкий внутренний протест. Эти настроения позднее вылились в создание тайной оппозиции Петру, куда вошли представители старой знати, верхи духовенства, люди, некогда близкие к Милославским и его отринутой жене.