Глава 16
XVII век — это время назревающих и происходящих перемен в культуре русского общества, когда, по словам современников, «старина и новизна перемешались». Многие памятники культуры «бунташного» века наполнены глубоким социальным звучанием, что объясняется невиданным размахом народных выступлений, напряженными духовными исканиями, связанными с расколом церкви.
Историко-культурный процесс этого периода определяет соседство и противостояние традиционной культуры Средневековья и культуры, принадлежащей Новому времени. Традиции пронизывали все сферы жизни и деятельности человека: производство, быт, верования, обычаи; они формировали «картину мира» и ее восприятие человеком. Но в этот период появляется немало новаций в разных сферах культурной жизни общества, особенно заметны они были в литературе, живописи, общественной мысли, образовании.
На протяжении века медленно шел процесс интеграции местных культур в единую русскую культуру. Одним из показателей этого процесса было развитие русского языка как языка единой этнической общности. Хотя диалектные различия сохраняются еще долгое время, московский говор оказывает большое влияние на процесс формирования языка русской нации.
Государственные потребности вызывали расширение культурных контактов России со странами Западной Европы. В Москве для поселения иностранных специалистов была отведена особая Немецкая слобода. Усвоение и использование достижений западноевропейской культуры, разные формы общения с иностранцами стали одним из источников новых знаний.
В русской культуре в последний век Средневековья начался, пока фрагментарно, процесс «обмирщения» — освобождения от средневекового, религиозного мировоззрения, от всестороннего влияния церкви. Как и прежде, историко-культурный процесс в XVII в. опирался на традиционную культуру, а новации являлись «каплей в море», тонким ручейком в общем потоке явлений культурной жизни.
Школа и образование. Грамоте, письму и счету учили дома или у так называемых мастеров грамоты, которые в основном были представителями низшего духовенства. Основными учебниками, по которым учились читать, были Псалтирь и Часовник. В 1634 г. вышло первое издание «Азбуки» Василия Бурцова-Протопопова (тираж 2400 экз.). «Азбука» переиздавалась несколько раз и стоила всего одну копейку. В 1679 г. был издан букварь Симеона Полоцкого, в 1694 г. — букварь Кариона Истомина с иллюстрациями. В 1648 г. была напечатана «Грамматика» Мелентия Смотрицкого, в 1682 г. — «Считание удобное» (таблица умножения).
Для подготовки образованных людей нужны были школы. В 1621 г. в Немецкой слободе в Москве была открыта лютеранская школа, в которой латинскому и немецкому языкам учились и русские дети. В 1649 г. на средства Ф.М. Ртищева была создана школа при Андреевском монастыре на Воробьевых горах, в которой украинские монахи преподавали славянский, греческий и латинский языки, риторику, философию. В 1650 г. начала работать школа при кремлевском Чудовом монастыре, которая финансировалась из казны патриаршего двора. С 1665 г. в школе при Заиконоспасском монастыре обучал подьячих Приказа тайных дел Симеон Полоцкий, которого в 1669 г. сменил его ученик Сильвестр Медведев. В 1667 г. была открыта школа («гимнасион») для преподавания славянского, греческого, латинского языков при соборе Богоявленского монастыря в Китай-городе.
Симеон Полоцкий приехал в Москву из Белоруссии в 1664 г. по приглашению царя Алексея Михайловича для преподавания наук царевичам. Поэт, писатель, переводчик, книгоиздатель, представитель «латинствующих», он считал, что светские знания не противоречат истинной вере, был сторонником светского образования и приобщения к европейской культуре через изучение латинского языка. «Грекофилы» отстаивали ориентацию исключительно на греческую православную культуру и богословское направление в образовании. Примером такой школы стала открытая в 1681 г. Типографская школа при Печатном дворе.
Старейшим учебным заведением была Киево-Могилянская академия, выпускниками которой были многие ученые монахи, приезжавшие в Москву; на учебу в Киев отправлялись молодые люди из Московии.
Школы подготовили условия для открытия в 1687 г. в Заиконоспасском монастыре Славяно-греко-латинского училища, первого высшего учебного заведения в России, во главе которого были поставлены греки, братья Софроний и Иоанникий Лихуды, окончившие Падуанский университет в Италии. Первые ученики, 104 человека, были набраны из Типографской и Богоявленской школ. В училище принимали всех желающих «всякого чина, сана и возраста». Ученикам платили скромное жалованье. В училище изучали богословие, славянский, греческий, латинский языки, риторику, диалектику, логику, физику, подготавливая образованных молодых людей для духовной и гражданской службы.
Книжное дело. Большие успехи сделало книгопечатание. За столетие было выпущено 483 издания, из которых до 85% составляли богослужебные книги. Выбор книги для печати определяли церковные власти, штат работников (165 человек) Печатного двора находился в ведении Приказа Большого дворца. В Москве работали две типографии — Печатный двор на Никольской улице и Верхняя типография в Кремле, созданная по инициативе С. Полоцкого и печатавшая в основном его сочинения.
Среди напечатанных книг выделялись «Соборное Уложение» (1649), «Учение и хитрость ратного строения» (1647), поэтический сборник «Псалтирь рифмотворная» С. Полоцкого (1680). Весомый вклад в развитие книжного дела внесли украинские и белорусские ученые монахи Епифаний Славинецкий, С. Полоцкий, Арсений Сатановский, Дамаскин Птицкий и др. Они проявили себя как справщики (редакторы), переводчики, учителя, авторы оригинальных сочинений.
Сохраняла свои позиции и рукописная книга. Центром по созданию роскошных книг для царского двора был Посольский приказ. Здесь в 70-е годы были созданы иллюстрированные «Книга об избрании на царство Михаила Феодоровича», «Родословие великих князей и монархов», «Корень государей» (Титулярник) с портретами русских великих князей, царей и патриархов.
Значительную работу по переводу иностранных книг вел Посольский приказ. С 1621 г. для царя составляли из переводных материалов своеобразную рукописную газету «Вести-Куранты», содержавшую информацию о западноевропейских новостях. За первую половину XVII в. было переведено 13 книг, а за вторую — 114 книг, большинство из них были светского содержания. Посольский приказ стал центром по созданию светской книги в противовес Печатному двору, где печатались в основном богослужебные книги.
Крупнейшими книжными собраниями обладали монастыри: Соловецкий (1478 книг), Кирилло-Белозерский (1304), Иосифо-Волоцкий (1150). Среди библиотек XVII в. по количеству книг выделялись патриаршая (около двух тысяч книг) и типографская (больше·тысячи книг). Свои библиотеки были в Посольском, Аптекарском, Пушкарском приказах.
Не были редкостью частные книжные собрания, состоявшие из нескольких десятков, а порой и нескольких сотен книг. Известными книголюбами были С. Полоцкий, Афанасий Холмогорский, патриарх Филарет, В.В. Голицын, А.С. Матвеев. Владельческие записи на книгах свидетельствуют, что их владельцами были дворяне, купцы, подьячие, посадские люди, представители низшего духовенства, крестьяне.
Научные знания. Развитие ремесленного и мануфактурного производства, рост торговли, расширение связей с другими странами создавали предпосылки для накопления научных знаний. Русские списки учебника «Цифирной счетной мудрости» знакомили читателя с конкретными задачами применительно к торговой практике, мерам и денежным единицам. Практическими руководствами являлись «Книга сошного письма 7137 года», в которой были представлены знания геометрии и их применение при измерении земельных площадей, и «Роспись, как зачать делать новая труба на новом месте», описывавшая устройство деревянных рассолоподъемных труб, их установку и способы бурения скважин.
Знания в области математики, физики и химии можно было почерпнуть из «Устава ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» (1621), составленного Онисимом Михайловым (Родышевским). Руководство содержало практические рекомендации русским пушкарям.
Медикам в России было известно переводное сочинение «Аристотелевы врата», в котором имелись сведения по общей гигиене, хирургии, терапии, «фармации». Русский лекарь Иван Венедиктов по материалам иностранных источников и собственного опыта составил «Фармакопею». Ценные сведения в области ботаники и медицины содержались в русских и переводных «Травниках» и «Лечебниках». Е. Славинецкий перевел труд по научной анатомии ученого эпохи Возрождения А. Везалия «О строении человеческого тела».
Большинство рукописей астрономического содержания представляло переводы или компиляции, основанные на геоцентрической системе Птоломея, положении о Земле как центре Вселенной. Представление о гелиоцентрической системе Н. Коперника читатели могли получить из сочинения В. и И. Блеу «Позорище (обозрение) всея вселенныя, или Атлас новый» в переводе Е. Славинецкого. Другой книгой, в которой излагалась система Коперника, был перевод работы гданьского астронома Иоганна Гевелия «Селенография» (Описание Луны). Эти переводы со временем меняли господствовавшие в обществе средневековые представления об устройстве мироздания.
В начале века была создана общая карта России — «Большой чертеж». В 1627 г. в Разрядном приказе составили «Книгу Большому чертежу», своеобразный комментарий к общей карте с перечнем городов и указанием расстояний между ними. Географические сведения содержали «поверстные книги», составлявшиеся в Ямском приказе. В них указывались дороги, идущие от Москвы в разных направлениях, населенные пункты, расстояния между ними.
Экспедиции В. Пояркова, С. Дежнева, Е. Хабарова, В. Атласова и других землепроходцев, обследовавшие Сибирь, Забайкалье, побережье Тихого океана, собрали разнообразные сведения о полезных ископаемых, флоре и фауне, занятиях, языке и обычаях разных народов. Важнейшим результатом их трудов стали сводные карты и географические обзоры: «Роспись сибирским городам и острогам», «Роспись» морского пути вдоль Охотского моря (40—50-е гг.), «Чертеж» Сибири тобольского воеводы П.И. Годунова (1667), «Чертеж Сибирской земли» (1672). Итогом знаний в области географии и картографии XVII в. стала «Чертежная карта Сибири», составленная в 1701 г. С.У. Ремезовым.
Общественная мысль. Публицистика и общественная мысль Смутного времени поставили вопросы о взаимоотношениях власти и общества, государства и церкви, о природе, характере и ответственности царской власти, — вопросам, которые обсуждались затем на протяжении всего столетия.
Патриотические чувства нашли свое выражение в «Новой повести о преславном Российском царстве и великом государстве Московском», созданной в конце 1610 или начале 1611 г. неизвестным автором. В ней сформулированы назревшие задачи: вооружиться против врагов и постоять «за православную веру, и за святые божие церкви, и за свои души, и за свое отечество, и за достояние...». В этом призыве отразился высокий уровень национального самосознания и шкала общественных ценностей, в которой личное стоит на последнем месте.
В сочинении «Плач о пленении и конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства» и других памятниках письменности ставится вопрос о причинах Смуты. Авторы высказывали традиционный для Средневековья провиденциалистский взгляд, что «гнев божий», обрушившийся на русских людей, являлся наказанием за их грехи. Но были попытки по-иному представить причины лихолетья. Так, келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий в своем «Сказании» (1620) назвал сложившую в период Смуты ситуацию «безумным молчанием всего мира», то есть пассивность общества по отношению к преступлениям высшей власти и стала причиной кары Божьей. Во «Временнике» (ок. 1619) дьяка Ивана Тимофеева утверждалось, что царская власть является гарантом порядка в стране, поэтому первопричину Смуты надо искать в правителях и их ближайшем окружении. Но, по выражению Тимофеева, виновато и «бессловесное молчание» народа, развращающее власть.
В общественной мысли возрос интерес к личности и ее роли в исторических событиях. Противоречивые портретные и психологические характеристики царей, начиная с Ивана Грозного, содержатся в «Летописной книге» (1626), приписываемой князю И.М. Катыреву-Ростовскому.
Народные представления о событиях Смуты нашли отражение в двух Псковских повестях, возникших в посадской среде.
В этих памятниках заметен отход от провиденциализма. По мнению авторов, беды России исходят от боярской измены, а крестьянское выступление произошло от разорения народа. Памятники общественной мысли («Казанское сказание», «Новый летописец», «Иное сказание», «Карамзинский хронограф» и др.) позволяют судить о конкретных событиях Смуты, в том числе и о движении И.И. Болотникова. Стихийный протест против несправедливости, вера в «доброго» царя и ненависть к изменникам, «кровопивцам», как социальные чаяния восставших, звучат в «прелестных грамотах» С.Т. Разина.
Возвращение к государственной стабильности после Смуты нуждалось в прочных идеологических обоснованиях царской власти, ее природы и характера. Религиозно-политическая идея богоизбранности новой династии получила обоснование в «Новом летописце» (1630), в котором были заложены основы государственной идеологии династии Романовых.
С восстановлением устоев государственности идея о величии православного царства и его столицы приобрела былую значимость. В «Пискаревском летописце» (после 1615) проводилось противопоставление России как сильного православного государства «латинству». Автор «Московского летописца» (вторая половина 30-х гг.) представлял идею борьбы с «латинянами и агарянами» важнейшим направлением внешней политики Русского государства. В связи с внешнеполитическим курсом на защиту православия и противостояние Крымскому ханству и Турции, переживает своего рода «ренессанс» идея «Москва—Третий Рим». В цикле Повестей о взятии Азова казаками в 1637 г. их действия объясняются исполнением божественной воли, а захват Азова представлен и как избавление от набегов татар и турок, и как предвестие будущего освобождения Константинополя и Иерусалима.
Светская власть нуждалась в идеологическом обосновании наметившихся в политическом развитии тенденций к абсолютизму, что и было сделано Юрием Крижаничем и С. Полоцким. Ю. Крижанич (ок. 1617—1683), хорват по происхождению, католик, получивший образование в Риме, оказался в России в 1659 г. Вскоре по подозрению в деятельности в пользу католической церкви он был выслан в Тобольск, где пробыл 15 лет и написал труд «Политика». Лучшей формой правления он считал неограниченную монархию («самовладство»), которая подобна власти Божией, поскольку Бог является первым «самовладцем» всего света, а монарх — божий наместник на земле. Крижанич, превозносивший абсолютную власть монарха, предостерегал от тирании («людодерства»), в которую может перерасти неограниченная законами власть.
В сочинениях С. Полоцкого создан идеальный образ «совершенного» монарха — мудрого, просвещенного, справедливого, стоящего на страже законов. Царская власть сравнивалась с солнцем, которое «едино мир озаряет». Согласно Полоцкому, только сильная власть может добиться успехов во внешней политике и прекратить «мятежи» внутри страны. Полоцкий реальное воплощение «общего блага» и «всеобщей справедливости» видел в царском правосудии. Провозглашенный им принцип равного суда был абсолютистским принципом равенства подданных перед монархом. Полоцкий высказывал мысли о внесословной значимости человека, призывал ценить человека не по происхождению, а по заслугам. Полоцкий и Крижанич выступали за укрепление сословного строя, но предлагали смягчить угнетение крестьян и холопов, чтобы избежать народных восстаний («глуподерзия черных людей»).
От общественной мысли неотделим процесс развития исторических знаний. На общем фоне затухания летописной традиции возникает сибирское летописание: Есиповская, Строгановская, Ремезовская и Кунгурская летописи сохранили интересные материалы по истории Сибири. Краткий обзор русской истории представлял «Синопсис» украинского автора Иннокентия Гизеля, который отстаивал идею единства восточных славян и их объединения вокруг России. «Синопсис», издававшийся в последние десятилетия XVII в. четыре раза, стал своеобразным учебником истории.
Литература. При сохранении средневековой традиции с ее религиозно-символическим методом и авторитарностью мышления развивались новые явления, связанные с обмирщением и демократизацией литературы, возникновением новых жанров, усилением влияния фольклора, становлением личностного начала и появлением вымышленного героя.
Происходит расширение социального поля литературы, появляется так называемая демократическая литература. Широкое распространение получает бытовая повесть. Так, в «Повести о Горе и Злочастии», вышедшей скорее всего из купеческой среды, основу конфликта составляет библейский сюжет о блудном сыне и старая как мир проблема отцов и детей.
Герой «Повести о Савве Грудцыне», купеческий сын, забыл родительские наказы, пустился в разгульную жизнь и продал душу дьяволу. Дальнейшая жизнь русского Фауста полна бурными событиями. Повесть захватывала читателя занимательностью сюжета, близкого к волшебной сказке, привлекала широким историческим и знакомым бытовым фоном.
«История о российском дворянине Фроле Скобееве» вышла из среды обедневшего дворянства или приказного чиновничества. Ее герой авантюрист и плут, пускает в ход обман, подкуп, соблазнение, тайное венчание и другие ухищрения, далекие от христианской этики. Автор не осуждает своего героя, а скорее удивляется и восхищается его умом, житейской хваткой, энергией, ловкостью.
В «Повести о Карпе Сутулове» превозносятся женский ум, порядочность и находчивость простой женщины, купеческой жены Татьяны. В основе лежит довольно популярный сюжет о ловкой и умной женщине, обманувшей незадачливых поклонников. Автор, хорошо знающий купеческую среду, откровенно смеется над несостоявшимися соблазнителями — купцом, священником, архиепископом. В повести торжествует ум над глупостью, порядочность над корыстью, слабый над сильным.
Появление в XVII в. демократической сатиры отразило конфликт личности со средой, протест против беззакония и несправедливости общественных отношений. Сатирическому обличению подвергался неправедный суд, судебная волокита, взяточничество судей в «Повести о Шемякином суде» и «Повести о Ерше Ершовиче». В жанре пародии написана «Калязинская челобитная», высмеивающая далекие от праведности монастырские порядки и нравы. В «Службе кабаку» обличение государственной системы спаивания народа подается в форме пародии на церковную службу. Лицемерие духовенства показано в «Сказании о куре и лисице». В «Повести о бражнике» высмеиваются обитатели рая, которые на поверку оказались такими же грешниками, как и бражник, претендовавший на место в раю. Социальные мотивы отличают «Азбуку о голом и небогатом человеке», в которой форма старого древнерусского азбуковника использована для того, чтобы показать бедность одних и корыстолюбие других.
Первым опытом автобиографии в русской литературе стало «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» в Пустозерске в 1672—1674 гг. Яростный сторонник старой веры и противник новаций в чем бы то ни было, он оказался новатором в литературе, написав народным разговорным языком пронзительную автобиографическую исповедь.
Новым явлением в литературе было использование силлабического стихосложения (оно основано на равном количестве слогов в строке, паузе в середине строки и ударении на предпоследнем слоге последнего слова). Расцвет силлабической поэзии в России связан с именем С. Полоцкого, автора стихотворных сборников «Рифмологион» и «Вертоград многоцветный». Заимствованное через польско-украинско-белорусское посредничество в Россию пришло барокко, оно было усвоено через поэзию С. Полоцкого и его продолжателей Сильвестра Медведева и Кариона Истомина. Поэзия, театр, переводная литература — каналы, по которым распространялась культура западноевропейского барокко, были доступны в основном придворному кругу, напрямую связанному с властью.
Театр. До XVII в. в России театра не было. Эта культурная ниша заполнялась обрядами и народными праздниками, скоморохами, музыкантами, плясунами, кукольниками. Церковь видела в народных игрищах проявление язычества, поэтому боролась со скоморошеством. Народное лицедейство испытывало гонения и со стороны светской власти.
В 1672 г. состоялось первое представление придворного театра. Постановка пьесы на библейский сюжет «Артаксерксово действо» была поручена пастору из Немецкой слободы Иоганну Готфриду Грегори. Спектакль понравился Алексею Михайловичу, и хотя он длился 10 часов, царь просидел все это время, не вставая с места; другие зрители в присутствии царя стояли. Актеры были иноземцами, но вскоре труппа стала пополняться русскими молодыми людьми из Мещанской слободы и московских подьячих (в 1673 г. их было 50 человек, а в 1676 г. — 78).
В репертуаре театра было девять пьес: семь из них на библейские сюжеты и две — на светские. Большинство пьес принадлежало к репертуару так называемых «английских комедий», представлявших обработанные библейские и исторические сюжеты, в которых трагическое и комическое изображалось в преувеличенных формах и сопровождалось театральными эффектами.
Пьесы были написаны тяжеловесно-напыщенным языком, переполнены патетическими пассажами и примерами ораторского красноречия, но были и шутовские интермедии развлекательного характера, близкие к народной традиции. На спектаклях звучали инструментальная музыка и пение. После смерти Алексея Михайловича в 1676 г. придворный театр был закрыт.
Музыка. Вторая половина века стала временем значительных перемен в русской музыке. Их суть состояла в том, что на смену унисонному пению, наиболее ярко представленного в знаменном распеве, пришло партесное, то есть музыка на несколько голосов — партий. Партесное пение, чьей родиной были Германия и Италия, было завезено в Россию из Польши через Украину и Белоруссию. «Крюковую» нотацию, которая не фиксировала высоту и длительность тона, заменила заимствованная пятилинейная нотация. Новый музыкальный стиль утверждался трудно. Старообрядцы видели в партесном пении отход от «ангелоподобного» пения, уклонение в «латинство».
Развитие русского музыкального искусства было связано с Н.П. Дилецким, украинцем, приехавшим после учебы в Вильно в Москву в 70-е годы. Он издал первый учебник музыки «Грамматику мусикийскую» (1679).
Созданная в конце XVII в. музыка В. Титова, Н. Дилецкого, Н. Калашникова поражает полифоническим звучанием, «борением» восьми, двенадцати, двадцати четырех и даже сорока восьми голосов, характерной для барокко эмоциональной напряженностью, контрастностью и праздничностью.
Архитектура. В русском зодчестве процесс «обмирщения» выразился в изменении форм, художественных приемов, стилей, причудливости декора и богатстве внутреннего убранства, нарядности и живописности построек — всем тем, что сами современники называли «дивным узорочьем».
После Смутного времени возобновляется строительство шатровых храмов. Выдающимся памятником этого стиля стала Успенская церковь (1628) в Угличе, получившая в народе название «Дивная». Появляются двух-трех- и даже пятишатровые храмы. Одной из наиболее совершенных шатровых построек является московская церковь Рождества Богородицы в Путанках (1649—1652), которая отличается сложной композицией объемов. Патриарх Никон запретил в 1652 г. строить шатровые храмы.
Отныне повелевалось строить церкви «по правилам святых апостолов... о единой, о трех или пяти главах». Но деревянные шатровые церкви продолжали возводить вдали от столицы. Запрет не распространялся на шатровые колокольни, немалое их число было построено по всей России во второй половине столетия.
Одним из «эталонных» памятников московской архитектуры стала церковь Троицы в Никитниках (30—50-е гг.), построенная по заказу и на средства богатого купца Григория Никитникова. Ее архитектура представляет сложную, асимметричную, многосоставную композицию, которую дополняет пышное декоративное убранство с применением зеленых «муравленых» изразцов и богатой резьбой наличников.
В 1635—1637 гг. был построен царский Теремной дворец в Кремле. Зодчие воздвигли великолепное многоярусное здание, украшенное резными наличниками и золоченой кровлей. Стремление к украшению сказалось и на развитии крепостной архитектуры московского Кремля. В 1624—1625 гг. русский зодчий Важен Огурцов и англичанин Христофор Галловей надстроили верх Спасской башни. Шатровая надстройка была украшена белокаменными узорами, в нишах поставлены фигуры зверей, установлены часы-куранты. Во второй половине века появились шатры и на других башнях Кремля.
Крепостная архитектура стен и башен монастырей, теряющих свое оборонительное значение, становилась более нарядной, не такой суровой как раньше. Церковь, стремившаяся не выпустить из под своего контроля зодчество, пыталась в 40—50-е годы вернуться к строгому монументализму. Примером тому могут служить Патриаршие палаты Московского Кремля (1643—1655), построенные Аверкием Мокеевым, руководившим также строительством патриарших Валдайского Иверского и Воскресенского Новоиерусалимского монастырей в 50-е годы. По замыслу патриарха Никона, в подмосковном монастырском ансамбле получила зримое воплощение идея «Москва — Новый Иерусалим». Воскресенский храм в Новоиерусалимском монастыре строился по образцу Иерусалимского храма «над гробом Господним». Строительство завершал уже в конце 80-х — начале 90-х годов Яков Бухвостов. Зодчие воспроизвели основную конструкцию и элементы иерусалимского храма, но придали ей типично русские черты, широко используя многоцветные поливные изразцы в обработке фасадов и интерьера. Создателями изразцов были белорусские мастера Петр Заборский и Степан Иванов (по прозвищу Полубес).
Вслед за патриархом большими строительными проектами увлеклись и другие церковные иерархи. В 60—80-е годы при ростовском митрополите Ионе Сысоевиче развернулось строительство митрополичьего двора, получившего название Ростовского кремля. Ростовский комплекс поражает удивительной органичностью, цельностью архитектуры и фресковой росписи, покрывающей стены ростовских храмов.
В XVII в. бурно развивается строительство в таких городах, как Ярославль, Кострома, Вологда, Рязань. Размах, красота, оригинальность, свой «творческий стиль» в архитектуре и живописи позволяют говорить о ярославской школе. Церкви Ильи Пророка (1650), Иоанна Златоуста (1654) в Коровниках, Николы Мокрого (1672), Иоанна Предтечи в Толчково (1687) — таков далеко неполный перечень «вершинных», лучших памятников, для которых характерен особый ярославский колорит, неотделимый от редкостных по рисунку и цвету изразцов.
В Москве и в других городах строились каменные дома богатых бояр, дворян и купцов. В каменной гражданской застройке проявилось стремление к нарядности. Палаты думного дьяка Аверкия Кириллова на Берсеневке (1657), боярина Волкова в Большом Харитоньевском переулке (конец XVII в.), дом купца Коробова (конец XVII в.) в Калуге сильно отличаются от прежних аналогичных зданий (например, палат псковских купцов Поганкиных), построенных в старых строгих традициях.
В последние десятилетия XVII в. получает распространение «московское барокко», или «нарышкинский» стиль (заказчиками большинства храмов были Нарышкины, родственники второй жены царя Алексея Михайловича). «Нарышкинская» архитектура — своеобразный синтез древнерусских и западноевропейских мотивов. «Нарышкинское» барокко отразило, с одной стороны, дальнейшее развитие отечественного зодчества, с другой — интенсивные контакты с культурой белорусских и украинских земель. Характерными чертами нового стиля стали устремленность ввысь, многоярусность, симметричность композиции, высокий рельеф декоративной резьбы по белому камню, цветные изразцы, яркая раскраска фасадов, высокие, украшенные богатой резьбой иконостасы.
Выдающимся памятником «нарышкинского» барокко является церковь Покрова в Филях (1693). Другими постройками этого же направления являются трапезная (1686) Троице-Сергиева монастыря, колокольня (1690) и надвратная Преображенская церковь (1689) Новодевичьего монастыря, Спасская церковь в селе Уборы (1697), Знаменская церковь в селе Дубровицы (1690—1704), Успенский собор (1693—1699) в Рязани и др.
Подавляющее большинство строений в России было деревянными. Обычное жилище имело трехчастную конструкцию, в середине его были сени, разделявшие теплую избу и холодную летнюю клеть. К жилому помещению примыкали хозяйственные постройки. Жить в деревянных домах в климатических условиях России было во всех отношениях удобнее. К сожалению, вследствие пожаров дома часто приходилось отстраивать заново. В Москве даже был рынок, где продавались готовые срубы.
Выдающимся образцом деревянного зодчества был знаменитый дворец царя Алексея Михайловича в Коломенском, построенный в 1667—1668 гг. Дворец представлял сложный комплекс построек, связанных переходами; он насчитывал 270 комнат и более трех тысяч окон. Дворец напоминал сказочный городок с причудливыми башенками, шатрами, крылечками, гульбищами, чешуйчатыми кровлями.
Деревянная храмовая архитектура ныне сохранилась в основном на севере. В деревянном зодчестве были распространены шатровые храмы, построенные по принципу «восьмерик на четверике». Архитектурная композиция могла представлять довольно сложное сочетание форм и объемов.
Живопись. С одной стороны, начавшийся процесс «обмирщения» ставил перед художниками новые задачи — отобразить мир и человека во всей их красоте, с другой стороны, живопись была неотделима от религии и находилась под постоянным контролем церкви. Страстными спорами о «живоподобии» в искусстве заполнена вторая половина столетия.
В начале века существуют два художественных направления — «годуновское» и «строгановское». «Годуновский» стиль ориентируется на монументальные традиции, ему присущи дробность, повествовательность, перегруженность деталями. «Строгановская» школа (по имени заказчиков купцов Строгановых) отличалась тщательностью и изысканностью иконного письма.
В иконах «строгановского» письма, подобных миниатюрам, внешняя красота, тонкость работы как бы заслоняет внутреннее содержание композиции и персонажей.
Организацию и контроль за деятельностью царских изографов до 40-х годов осуществлял Иконный приказ, а затем эти функции перешли к Оружейной палате. Обязанностью иконописцев было не только писание икон и парсун, но и изготовление географических и архитектурных чертежей, планов, полковых знамен, оформление книг и другие художественные работы. У иконописцев была своя специализация: знаменщики, личинки, доличники, златописцы, травщики, терщики красок.
На протяжении XVII в. переживает невиданный подъем фресковая живопись. В 30—40-е годы производятся большие работы по возобновлению старых стенописей Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря (1635), Успенского (1642—1643) и Архангельского (1652) соборов Московского Кремля. В Успенском соборе артель под руководством Ивана Паиссеина (120 человек, собранных из разных городов России) создала 249 сложных композиций с участием 2066 лиц.
В 50—80-е годы в Оружейной палате трудились многие замечательные мастера. Их признанным главой и руководителем был талантливый живописец Симон Ушаков. Именно в его кругу зарождаются новые представления о живописи и ее предназначении. Так, его коллега Иосиф Владимиров в «Послании» к Симону Ушакову призывал правдиво следовать натуре, добиваться того, чтобы образ был «живоподобен».
Симон Ушаков в «Слове к люботщателем иконного писания» выдвигал в качестве основного критерия подлинности искусства соответствие действительности — «как в жизни бывает». Он считал, что подобно зеркалу живопись должна отражать мир Божий во всей его красоте. Ушаков высказывал намерение создать анатомический атлас для художников.
Позиция Владимирова, Ушакова и их единомышленников подвергалась осуждению со стороны традиционалистов. С особой иронией высказывал свое неприятие новых икон, написанных «по плотскому умыслу», протопоп Аввакум. Он отстаивал старую иконописную традицию, и с точки зрения средневекового мышления был прав. Принципу «живоподобия» Аввакум стремился противопоставить духовную красоту.
Церковный собор 1667 г. строго регламентировал темы и образцы церковной живописи: исходя из того, что первым художником был сам Бог, художественный образ может быть только подражанием, а само искусство — зеркалом, отражающим Божий мир. В царской грамоте об иконописании 1669 г. рекомендовалось придерживаться традиций, ориентироваться на произведения старых мастеров.
Время диктовало художникам свои задачи, выдвигая на первый план не божественное, а земное начало в человеке и окружающей его жизни. Определенный отход от старых правил, приближение к повседневности проявилось во фресках церкви Троицы в Никитниках. Предполагают, что в росписи стен принимали участие Симон Ушаков и Иосиф Владимиров. В 1657 г. Ушаков написал для этой церкви икону «Спас Великий архиерей». Особенно прославился художник своими «Нерукотворными Спасами», в которых он использовал светотень, подчеркивающую объемность классически правильного лица. В иконе «Древо Государства Московского — Похвала Богоматери Владимирской» (1668) он представил реалистическое изображение архитектуры Московского Кремля и портреты Алексея Михайловича и его жены Марии. В 1671 г. Ушаковым была написана икона «Троица», в которой воплотились новые эстетические идеалы. Художник попытался использовать перспективу, показать телесность ангелов, материальность окружающего их мира. Но «горнее» уступило «дольнему», земному, поэтому ушаковская «Троица» не сопоставима с рублевской.
Больших успехов достигает искусство стенной росписи в Ярославле, Ростове Великом, Переславле-Залеском, Костроме, Вологде. Ярославские фрески отличает искренний интерес к человеку, его жизни. Росписи на сюжеты Священного писания превращаются в бытовой жанр, понятный рассказ о жизни простых людей. В ярославской церкви Ильи Пророка работала артель из 15 мастеров во главе с Гурием Никитиным и Силой Савиным. Некоторые фрески навеяны гравюрами известного в России издания голландской Библии Яна Фишера-Пискатора, но у ярославских художников они получили истинно русское понимание. На стенах храма Иоанна Предтечи в Ярославле Дмитрий Плеханов с товарищами изобразили на фресках танцующую Саломею, нагую Вирсавию. Фрески ростовских храмов дышат изяществом, легкостью, динамичностью, переливами красок чистых цветов.
Интерес к человеческой личности вызвал появление «парсуны» (от лат. persona — личность), портретное изображение реального лица. В первой половине столетия парсуны писались в иконописной манере на доске яичными красками (парсуна М.В. Скопина-Шуйского). В последние десятилетия века изображения портретируемых становятся более реалистичными (парсуны Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, стольника Годунова, патриарха Никона, боярина Л.К. Нарышкина). Парсуны стали писать на холсте маслом. Парсуна является первым светским жанром в древнерусской живописи, отразившим традиции и новации в изобразительном искусстве рубежа веков.
XVII век во всех отношениях, в том числе и в культуре, носит переходный характер. Это не эпоха кризиса средневековой культуры, а время поиска и накопления тех составляющих, которые позволят осуществить переход к культуре «разума», эпохе Нового времени. Но не следует преувеличивать роль новаций в историко-культурном процессе этого времени. Новое затрагивало лишь незначительную часть общества, русская культура по сути своей оставалась традиционной.
