Глава 10
Начало XVII столетия в отечественной истории ознаменовалось событиями, которые современники именовали «великой разрухой Московского государства», а историки, воспользовавшись удачным выражением Григория Котошихина, стали называть Смутным временем, или просто Смутой.
Смутное время — одна из самых сложных тем русской истории. События, действия исторических лиц порой плохо поддаются логическому объяснению. В них много иррационального, много темных страстей и эмоциональных порывов, природу которых трудно понять современному человеку. Средневековье является здесь во всем драматизме своей отваги и своего безрассудства.
Вот уже 200 лет историки изучают события Смуты, пытаясь разглядеть в этом хаосе, в обломках рухнувшего от «социального землетрясения» здания Российского государства логику катастрофы.
Смута относится к числу тех сюжетов русской истории, которые периодически приобретают не только научный, но и актуальный, жизненный интерес. Тогда в ситуациях прошлого угадывается развитие текущих событий, а в образах героев минувших времен видятся портреты современников.
Судьба самих историков порой напоминает биографии деятелей начала XVII столетия. Крупнейший историк Смуты академик С.Ф. Платонов, пройдя тюрьмы, допросы и неправедный суд, умер в ссылке в начале 1930-х годов...
«Наука изъяснения причин есть самая увлекательная из наук», — говорил английский философ Д. Юм. Историками найдены четыре основные причины Смуты.
Первая причина — резкое ухудшение положения крестьян в конце XVI в. в связи с отменой Юрьева дня и усилением налогового бремени. Все слои русского общества — но прежде всего земледельцы — имели основания для недовольства. Значительная часть крестьян бежала на окраины государства, пыталась укрыться в «Диком поле». Вотчины и поместья пустели, а на юге страны скапливались массы недовольных людей.
Корни всех этих явлений уходят в эпоху Ивана Грозного. Своими безрассудными предприятиями он «загнал» страну, подобно тому, как азартный ямщик загоняет обессиленных лошадей. Наследники трона и власти не нашли других средств для выхода из тяжелого положения, кроме тех, которые еще больше усугубили его, вызвали всеобщее недовольство и усилили рознь сословий. В итоге костер был сложен. Оставалось только высечь искру...
Вторая причина — та самая « искра», которая воспламенила костер, — династический кризис. Началом брожения стала бездетная кончина царя Федора Иоанновича в январе 1598 г. К этому времени в живых не осталось уже ни братьев Федора (11-летний отрок Дмитрий погиб или же был убит в 1591 г.), ни представителей боковых линий потомства Ивана Калиты. Оборвалась правившая страной несколько веков династия Рюриковичей, точнее — ее державная ветвь.
Монархическое сознание людей той эпохи воспринимало государя не только как живое воплощение государства, но и как его хозяина, «собственника». Со смертью последнего Рюриковича Россия осталась без хозяина, исполняя волю которого все сословия безропотно несли тяжкое бремя «государевой службы». По образному выражению В. О. Ключевского, династия «служила венцом в своде государственного здания, с ее исчезновением разрывался узел, которым сдерживались все политические отношения».
В борьбу за наследство Федора вступили «сильные люди», которых объединяло только то, что никто из них не имел безусловных наследственных прав на трон. В сложившихся условиях наиболее серьезной санкцией для нового государя могло стать избрание его Земским собором. Однако для народа любой «избранный царь» был таким же абсурдом, как, например, «избранный отец»...
Борис Годунов стал царем, наследником Федора, по выбору Земского собора. Это был один из умнейших и опытнейших государственных деятелей своего времени. Борис понимал шаткость своего положения и действовал осмотрительно. Постепенно, разными путями он устранял своих недругов и конкурентов из числа аристократии. Вероятно, он надеялся на великую силу привычки, которая рано или поздно сделает его и его потомков в глазах народа и знати «настоящими царями». И расчет этот в принципе был верным.
Но тут вступила в силу третья причина Смуты — борьба за власть боярских кланов, их корпоративный эгоизм, стремление любой ценой провести на трон своего ставленника. Ненавидевшие Годунова бояре использовали его «ахиллесову пяту» — отсутствие царского происхождения. За неимением реальных царевичей Борису был противопоставлен самозванец — отважный авантюрист Григорий Отрепьев, который объявил себя чудом спасшимся и долго скрывавшимся младшим сыном Ивана Грозного.
Военно-политическую и финансовую помощь объявившемуся в Литве (1603) «царевичу Дмитрию» оказали польские магнаты и римская католическая церковь. По-существу, это была скрытая интервенция, которая со временем переросла в прямую интервенцию, ставшую четвертой причиной Смуты. Однако третья и четвертая причины неразрывно связаны между собой. По меткому слову Ключевского, самозванец «был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве».
К этому можно добавить общую предпосылку — неустойчивость, незрелость социальной структуры русского общества, относительно недавно вышедшего из «удельного периода». Процесс государственной централизации не был завершен. Россия еще не преодолела резких различий в системе управления и социально-экономическом развитии отдельных областей. Сравнительно зажиточные служилые люди центральных и северо-западных уездов относились к правительству более лояльно, чем бедные, а потому вечно склонные к мятежу и анархии дворяне южных областей. Богатые торговые города Верхневолжья жили совершенно иной жизнью, чем выжженные солнцем или заметенные снегом города-крепости вдоль границы с «Диким полем».
Однако обездоленных и озлобленных людей было много везде. И все они, стремясь улучшить свое положение, мечтали о царской милости — пожалованиях, льготах, привилегиях. Отсюда — желание каждой области, каждой социальной группы возвести на трон «своего царя».
Каждая из перечисленных причин так или иначе работала на разрушение государственных и общественных связей. Далее возникает вопрос о соотношении этих причин, об их «весомости» в общем ходе событий. Он породил огромную литературу. Одни историки делают акцент на иностранном вмешательстве, другие — на социальных противоречиях. В советской историографии существовала точка зрения, согласно которой Смута — это не что иное, как огромная «крестьянская война», апогеем которой стало движение под руководством Ивана Болотникова. Новейшие исследования ставят под сомнение это утверждение, как и тезис об «иностранном вмешательстве» на раннем этапе Смуты. Помимо общих проблем изучается роль различных слоев населения в событиях Смутного времени, межсословные противоречия, региональная специфика процессов. Дискуссия продолжается и едва ли когда-нибудь будет окончена.
История Смуты напоминает движение маятника. Поначалу идет «падение», неуклонное нарастание разрушительных процессов. В Смуту втягиваются одно за другим все сословия государства. Но, пройдя нижнюю точку, маятник входит в фазу подъема. Начинается постепенная консолидация общества, преодоление хаоса и восстановление государства.
Ни попытки спасти положение путем обретения «истинного наследника-Рюриковича» (роль которого брали на себя все более откровенные авантюристы), ни попытки начать новую династию путем избрания на трон кого-либо из бояр Земским собором не могли иметь успеха до тех пор, пока русское общество находилось в состоянии «войны всех против всех». Однако так не могло продолжаться вечно. Крах государства, оккупация Москвы чужеземцами, унижение церкви — все это больно задевало национальные и религиозные чувства русских людей. Патриотический подъем стал одним из факторов начавшегося процесса консолидации общества. Одним, но не единственным.
За полтора десятилетия Смуты все устали от войны и крови, от хаоса и неопределенности будущего. Общество созрело, наконец, для восстановления порядка. И первое ополчение Ляпунова и Трубецкого (1611), и второе ополчение Минина и Пожарского (1611—1612) питались не только патриотическими чувствами или всеобщей усталостью от анархии. Смута больно ударила по имущественным отношениям и собственническим правам. Торговцы разорились, а помещичьи крестьяне разбежались. Общее положение господствующего класса пошатнулось. Его корыстные интересы требовали восстановления государства и наведения порядка.
«Время слуг своих поставляет», — учил паству много повидавший на своем веку киевский митрополит Фотий. Прошло время разрушителей — пришло время созидателей. Из глубин русского общества являются борцы с хаосом, строители нового государственного порядка — троицкий келарь Авраамий Палицын и купец Козьма Минин, воевода Дмитрий Пожарский и крестьянин Иван Сусанин...
Осенью 1612 г. ополчение Минина и Пожарского при поддержке казаков Трубецкого и Заруцкого освободило Москву от иноземцев. В феврале 1613 г. Земский собор избрал нового царя — 16-летнего Михаила Романова. Это событие условно считается завершением Смуты. Однако преодоление ее тяжких последствий заняло еще много лет, а вызванные ею изменения в общественных отношениях сказались на дальнейшем развитии России.