В то время как Северо-Восточная Русь ковала на врагов грозное оружие московского единовластия, северо-западные области страны вырабатывали совершенно иные политические формы, И на то были свои причины. Татаро-монгольское иго не ощущалось здесь как суровая реальность. Здесь не видели татарских послов и не знали страха перед свирепыми чужеземцами, от которого, по выражению одного летописца той поры, «и хлеб не шел в уста».
Прикрытое с юга истекавшими кровью среднерусскими княжествами, Новгородское государство в ХIV—XV вв. процветало. Наглядным свидетельством экономического расцвета Новгорода служит интенсивное строительство каменных храмов. Их заказчиками выступали не только высшие должностные лица города, бояре, но также общины жителей одной улицы и одного района города. Стены храмов украшали многоцветные росписи, выполненные лучшими художниками как русского, так и иностранного происхождения.
Главным событием общественной жизни города, как и прежде, было вече. Оно создавало иллюзию народовластия. Новгородцы гордились своей «вольностью». Однако правящая верхушка города — около двух десятков боярских семей — умело проводила через вечевые дебаты нужные ей решения.
При всей расплывчатости средневековой социальной терминологии можно выделить три главные категории новгородского общества данного периода: «бояре», «житьи люди» и «черные люди».
Новгородские бояре — это узкий круг старых аристократических семей. Именно из этого круга выходили новгородские посадники. «Житьи люди» — новгородский «средний класс», средней руки землевладельцы. Простонародье в Новгороде именовали «черными людьми».
Пользуясь доступом к верховной власти, бояре в ХIV столетии провели своего рода «аграрную реформу». Прежде свободные «черные» земли превращаются в наследственные вотчины новгородской знати. В этом процессе принимала активное участие церковь в лице архиепископской кафедры и монастырей, а также зажиточные новгородцы, не принадлежавшие к боярству, — «житьи люди».
Должности посадника и тысяцкого открывали кратчайший путь к приобретению земельной собственности. В результате споры за эти должности внутри правящей верхушки усиливаются. Стремясь решить дело полюбовно, новгородская знать постоянно увеличивает число высших городских магистратур. Это должно было консолидировать боярство и удовлетворить властные притязания всех правящих семей. В результате реальная власть в городе перешла к коллективному органу — собранию посадников. Делами торгово-ремесленной части населения ведала коллегия тысяцких.
Происходит быстрое обособление разбогатевшей за счет вотчин и присвоившей себе исключительное право на важнейшие должности боярской верхушки. Социальное неравенство усиливается, а доходы новгородской казны сокращаются, так как крестьянские подати идут теперь преимущественно в карман землевладельцев.
Противовесом боярскому произволу издавна была княжеская власть. Однако в ХIV в. великие князья Владимирские редко приезжают в Новгород. Сначала они присылают сюда своих сыновей или младших братьев, а позднее обходятся обычными наместниками. Значение этих наместников в жизни города было невелико. В новгородских пригородах (Копорье, Порхов, Ладога, Ям) сидели «на кормлении» князья литовского происхождения.
С их помощью новгородцы надеялись иметь надежный мир на западных границах.
В XV столетии новгородский политический строй приобретает черты олигархического правления. Это вызывает возмущение простонародья, ярким проявлением которого стало восстание в Новгороде в 1418 г. В пору присоединения Новгорода к Москве Иван III использует в своих интересах антибоярские настроения рядовых горожан.
Серьезной проблемой для Новгорода стал резко усилившийся в связи с боярской «приватизацией» национальный и региональный сепаратизм. Провинциальная знать как русского, так и угро-финского происхождения, следуя примеру новгородских бояр, стремится к захвату земли. Однако мощная новгородская элита не оставляет провинциалам никаких шансов. Столкновение интересов толкало провинциальную знать к попыткам отделения своего региона от Новгородского государства. Такие тенденции заметны в Карельской, Двинской землях и во Пскове.
Псков в XIV—XV вв. был «младшим братом» Господина Великого Новгорода. На языке того времени это означало союз при руководящей роли «старшего брата», но при сохранении внутренней самостоятельности «младшего брата». Отношения между «братьями» были весьма сложными и порой переходили в открытую вражду. Но при этом они никогда не забывали о своем родстве. Историки по-разному оценивают степень зависимости Пскова от Новгорода. В церковном отношении Псков всегда был частью новгородской епархии, а его духовенство подчинялось новгородскому владыке.
Близость Новгорода и Пскова предопределялась тождеством их внутреннего устройства. В одном направлении шло и социальное развитие двух вечевых систем. Однако псковское боярство не имело таких богатых промысловых угодий и обширных владений, как новгородское. Псковская знать была беднее, скромнее и ближе к народу.