Ниже воспроизводится «евразийский» взгляд на историю России и психологию русского человека. Именно в приводимой статье Н.С. Трубецкой следует младотурецкой «разнарядке» разных тюркских народов от Адриатики до Японии с тем, правда, отличием, что построение младотурок имело резко антирусскую и антиславянскую направленность, а автор статьи пытается их примирить с явным приоритетом, однако, «туранцев». От младотурок идет и сближение тюрок с иудеями. Только он безосновательно именует их «семитами». Было доказано, что исконные евреи не семиты; семиты — это арабские племена. От младотурок усвоен и расистский подход: выдвижение на первый план «крови», а не форм общежития.
И.А. Ильин — едва ли не самый выдающийся мыслитель в рядах русской эмиграции, которого в России начинают узнавать и оценивать лишь в последнее время. Его статья — серьезный теоретический удар по воззрениям евразийцев.
Из статьи Н.С. Трубецкого
«О туранском элементе в русской культуре» (опубликована в 1925 г.)
Восточнославянские племена занимали первоначально лишь незначительную часть той громадной территории, которую занимает современная Россия. Славяне заселяли первоначально только небольшую западную часть этой территории, речные бассейны, соединяющие Балтийское море с Черным. Вся прочая, большая часть территории современной России была заселена преимущественно теми племенами, которые принято объединять под именем «туранских» или «уралоалтайских». В истории всей названной географической области эти туранские племена играли первоначально гораздо более значительную роль, чем восточнославянские, рус
ские племена. Даже в так называемый домонгольский период, Туранские государства в пределах одной Европейской России (царство волжско-камских болгар и царство Хазарское) были гораздо значительнее варяжско-русского. Самое объединение почти всей территории современной России под властью одного государства было впервые осуществлено не русскими славянами, а туранцами-монголами. Распространение русских на Восток было связано с обрусением целого ряда туранских племен, сожительство русских с туранцами проходит красной нитью через всю русскую историю. Если сопряжение восточного славянства с туранством есть основной факт русской истории, если трудно найти великорусса, в жилах которого так или иначе не текла бы и туранская кровь, и если та же туранская кровь (от древних степных кочевников) в значительной мере течет и в жилах малороссов, то совершенно ясно, что для правильного национального самопознания нам русским необходимо учитывать наличность в нас туранского элемента. Необходимо изучать наших туранских братьев...
Под именем «туранских» или «уралоалтайских» народов разумеются следующие пять групп народов: народы угро-финские, которые по признакам языкового родства подразделяются на западных финнов (эстов, карелов, собственно финнов и ряд мелких племен), лопарей (в Швеции, Норвегии, Северной Финляндии и в России на Кольском полуострове), мордву, черемисе, пермских финнов (зырян и вотяков) и угров (мадьяр или венгерцев в Венгрии и Трансильвании и «обских угров» — т. е. вогулов и остяков в северо-западной Сибири); к той же группе угро-финских народов принадлежали и вымершие (точнее, вполне обрусевшие) древние племена — меря (по языку родственные черемиссам), весь (по языку западнофинское племя), мурома и мещера, упоминаемая русскими летописями.
Самоеды, делившиеся на несколько племен, ныне почти вымершие и сохранившиеся лишь в незначительном количестве в Архангельской губернии и северо-западной Сибири.
Тюрки, к которым принадлежат турки-османы, разные татары (крымские, казанские, азербайджанские, тобольские и т.п.), мещеряки, тептяри, балкарцы (карачаевцы, урусбиевцы и проч.), кумыки, башкиры, киргизы-кайсаки, кара-киргизы, туркмены, сарты, узбеки, алтайцы, якуты, чуваши и целый ряд древних, исчезнувших народов, из которых наиболее известными являются хазары, булгары (волжско-камские и «аспаруховы»), половцы (иначе куманы или кипчаки), уйгуры и проч.
Монголы, к которым принадлежат в пределах России калмыки и буряты, а за ее пределами собственно монголы в Монголии.
Манджуры, к которым кроме собственно манджуров принадлежат еще гольды и тунгусы (ныне почти поголовно вымершие или обрусевшие).
Несмотря на ряд общих антропологических и лингвистических признаков, свойственных всем перечисленным группам народов и позволяющим объединить их под общим именем туранских, вопрос о их генетическом родстве является спорным. Доказанным можно считать только родство угро-финской группы с самоедской, и обе эти группы объединяют иногда под общим именем «уральской семьи языков». (Прим. Родство между тюркскими, монгольскими и манджурскими языками (объединяемыми в общую группу «алтайских языков»), считавшееся долгое время весьма вероятным, за последнее время в связи с более детальным их изучением подвергнуто сомнению. Родство между «уральскими» языками и остальными туранскими большинством лингвистов теперь решительно отрицается. И только за самое последнее время стали вновь делаться попытки научно доказать это родство.) Но все же, даже если остальные три группы туранских языков и народов генетически не родственны между собой и с «уральцами», тем не менее близкое взаимное сходство всех туранских языков и психологических обликов всех туранских народов совершенно не подлежит сомнению, и мы имеем право говорить о едином туранском психологическом типе, обусловлена ли эта общность психологического типа кровным родством или какими-нибудь другими историческими причинами. Туранский психический облик явственнее всего выступает у тюрок, которые к тому же из всех туранцев играли в истории Евразии самую выдающуюся роль...
Рассмотрение строя тюркских языков, тюркской музыки и тюркской поэзии привело нас к установлению известных особенностей тюркской психологии... В других областях духовной культуры тюрков сквозят те же психологические особенности. В отношении религиозной жизни тюрки не отличаются активностью. Большая часть тюркских племен в настоящее время исповедует ислам, в древности были тюрки — буддисты (уйгуры) и юдаисты (хазары). Тюркские племена, сохранившие национальную языческую веру, сейчас немногочисленны. Из них особого внимания заслуживают алтайцы. Религия этих последних... проникнута идеей дуализма, и... дуализм этот возведен в последовательную, педантически-симметричную систему. Здесь мы... опять встречаемся с тем рудиментарным схематизмом, который уже отмечали в языке, в музыке и в поэзии. В язычестве якутском и чувашском находим ту же дуалистическую тенденцию, но проведенную менее последовательно и схематично, чем у алтайцев...
Таким образом... во всем духовном творчестве тюрков господствует одна основная психическая черта: ясная схематизация сравнительно небогатого и рудиментарного материала...
Психология типичного тюрка определяет собой и жизненный уклад и миросозерцание носителей этой психологии. Тюрк любит симметрию, ясность и устойчивое равновесие; но любит, чтобы все это было уже дано, а не задано... Потому-то тюрки всегда так охотно брали готовые чужие схемы, принимали иноземные верования... В этом миросозерцании непременно должна быть ясность, простота, а главное, оно должно быть удобной схемой, в которую можно вложить все, весь мир во всей его конкретности. Вера, попавшая в тюркскую среду, неминуемо застывает и кристализуется, ибо она там призвана играть роль незыблемого центра тяжести — главного условия устойчивого равновесия.
На этой особенности тюркской психологии основано странное явление: притяжение между психикой тюркской и семитской... Не случайно, что большинство тюрок — магометане и что тюрки-хазары были единственными несемитами, сделавшимися своей государственной религией юдаизмским народом. Семит... и тюрк... — это две натуры не только не сходные, но и прямо друг другу противоположные. Но в этой противоположности и причина притяжения: семит делает за тюрка ту работу, на которую сам тюрк не способен, — преодолевает противоречия и подносит тюрку решение (пусть казуистическое)... Несмотря на то что генетическое родство между отдельными семействами «уралоалтайских» или «туранских» языков более чем сомнительно и что отдельные туранские народы во многих отношениях отличаются друг от друга, тем не менее можно говорить о едином туранском этнопсихологическом типе, по отношению к которому... тип тюркский, монгольский и угро-финский являются оттенками или вариантами...
Положительная сторона туранской психики, несомненно, сыграла благотворную роль и в русской истории. Проявлением именно этого нормального аспекта туранской психики нельзя не заметить в допетровской Московской Руси... Если некоторые поверхностные иностранные наблюдатели не замечали в Древней Руси ничего, кроме раболепия народа перед агентами власти, а этих последних — перед царем, то наблюдение это было несомненно неверным. Беспрекословное подчинение есть основа туранской государственности. Но оно идет, как и все в туранском мышлении, последовательно, до конца и распространяеся в идее и на самого верховного правителя, который непременно мыслится как беспрекословно подчиненный какому-нибудь высшему принципу, являющемуся в то же время руководящей основой и жизни каждого подданного. В Древней Руси таким управляющим принципом была Православная вера... Отношение русского человека к Православной вере и самая роль, которую эта вера играла в его жизни, были в определенной части основаны на туранской психологии.
Московское государство возникло, благодаря татарскому игу. Московские цари, далеко не закончив еще «собирания русской земли», стали собирать земли западного улуса великой монгольской монархии: Москва стала мощным государством лишь после завоевания Казани, Астрахани и Сибири. Русский царь явился наследником монгольского хана. «Свержение татарского ига» свелось к замене татарского хана православным царем и к перенесению ханской ставки в Москву. Даже персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати...
Подводя итог всему сказанному о роли туранских этнопсихологических черт в русском национальном облике, можно сказать, что в общем роль эта была положительной... Видеть в туранском влиянии только отрицательные черты — неблагодарно и недобросовестно. Мы имеем право гордиться нашими туранскими предками не меньше, чем предками славянскими... Сознание своей принадлежности не только к арийскому, но и к туранскому психологическому типу необходимо для каждого русского, стремящегося к личному и национальному самопознанию.
Для каждой нации иноземное иго есть не только несчастье, но и школа... Монгольское иго длилось более двух веков. Россия попала под него, еще будучи агломератом удельных княжеств, самостийнических, разрозненных, почти лишенных понятий о национальной солидарности и о государственности. Пришли татары. Стали Россию угнетать, а попутно и учить. А через двести с лишком лет Россия вышла из-под ига в виде может быть и неладно скроенного, но очень «крепко сшитого» православного государства, спаянного внутренней духовной дисциплиной. Это был результат татарского ига, тот плод, по которому можно судить о вредоносности или благоприятности самого ига в судьбах русского народа.
Из статьи И.А. Ильина
«Самобытность или оригинальничание?»
...Проснувшийся патриотический инстинкт, оглушенный и подавленный великим крушением, очнувшийся в условиях зарубежного труда и зарубежной оторванности, — беспомощно силится найти духовно верный исход и, не находя, мечется, им болеет. Это естественно: не так легко вообще дается инстинкту духовная культура, духовное делание. А в частности, русская публицистика последних пятидесяти лет, а особенно последних двадцати пяти лет, завела русскую интеллигенцию в сущее болото — в царство мниморелигиозного выверта и противогосударственной химеры... И потому современная беспомощность, смятение и боление — более чем естественны — неизбежны...
И как всегда в такие периоды, всплывают на поверхность, публицистические знахари, они же демагоги, всплывают для того, чтобы сказать прозревающему, но еще не прозревшему инстинкту самую легкую, самую дешевую, самую плоскую формулу, чтобы толкнуть его по линии наименьшего сопротивления, чтобы указать ему такой исход, который тешил бы его самодовольство, закрывал бы наличие язвы и предстоящие трудности и опасности, разжигал в нем слепую страсть и нелепые пристрастия и проваливал бы все дело его прозрения и воспитания в новую яму, в новое, нередко отрадное заблуждение и блуждание...
В наши дни именно таково дело «евразийских» знахарей и демагогов. Спасение от этой опасности в том, чтобы воззвать к таинственному и сокровенному уму здорового инстинкта, воззвать к нему, чтобы он блюл свое зрение, чтобы он охранял свои пороги, чтобы он не позволял оглуплять и продешевлять себя, чтобы он от малодушия не торопился вступать на путь наименьшего сопротивления...
Всякая национальная культура — самобытна. Но тайна самобытности такова, что кто начнет ее нарочно искать, выдумывать, выслеживать, расколупывать, сочинять для нее рецепты и стряпать ее по этим рецептам, — тот неизбежно впадет в самое жалкое оригинальничание... Такому «искателю» — если искателем можно назвать того, кто с радостью хватается за первый попавшийся вздор, — самобытность не дается, как клад, который от каждой новой неумелой попытки только уходит все глубже в землю...
Духовная самобытность есть живая тайна: она впервые обнаруживается в непосредственном цветении простонародного духа; она явлена и оформлена у национального гения. Но рассудочные приват-доцентские выдумки чужды ей и мертвы перед ее лицом; и чем они притягательней, тем они курьезнее и поучительнее в своей немоши. Конечно, застоявшее «настроение» может ухватиться и за такую выдумку, принять ее всерьез и даже «уверовать» в новое «откровение». Но кроме путаницы и соблазна, а главное — безнадежного продешевления из этого ничего не получится...
Да и на сей раз — уже не получилось. Какая глубокомысленная, какая прозорливая «теория»!.. За последние двести лет Россия якобы утратила свою самобытную культуру, потому что она подражала Западу и заимствовала у него; чтобы восстановить свою самобытность, она должна порвать с романо-германским Западом, повернуться на Восток и уверовать, что настоящими создателями ее были Чингис-хан и татары. Рецепт дан. И все, кто достаточно легковерны и простодушны, а главное, кто достаточно плохо знает историю России, могут «с успокоенной душой» принять этот рецепт и «новую кличку» и «уверовать» в «новый путь»...
Весь вопрос о самобытной духовной культуре сводится к тому, куда именно надо всем шарахнуться: вот двести лет (якобы) шарахались на Запад; ясно, что вышел провал; значит, надо шарахнуться на Восток. А ведь в человеческой жизни так обстоит всегда и во всем: спасение всегда состоит в том, чтобы удариться в другую противоположность... Обезьянничал у Запада — ясно, начинай немедленно обезьянничать у Востока... Ведь вопрос духовной самобытности есть вопрос географического и этнографического припадания? Но почему же нельзя без припадания? Разве самобытность не в том, чтобы быть перед лицом Божиим — самим собой, а не чужим отражением и искажением? Ни Восток, ни Запад, ни Север, ни Юг... вглубь надо; в себя надо; к Богу надо!.. почему же именно в Азию (?), почему на Восток?... Нас погубил Запад, нас погубила Европа. Так? ну так, значит надо на Восток.
Но откуда же известно, что нас погубил Запад, а не наше собственное неумное подражание? Из чего же видно, что наша самобытность за двести лет погибла?..
Ну а в чем же выразилась наша самобытная культура за двести лет? Ни в чем! Ничего русского! Ничего самобытного! Ничего первоначального, почвенного. Сплошное подражание гнилой германороманщине; вся государственость от Петра I до Столыпина; вся поэзия от Державина до Пушкина и Достоевского; вся музыка от Глинки до Рахманинова; вся живопись от Кипренского до Сомова; вся наука от Ломоносова до Менделеева и Павлова... Где во всем этом самобытная стихия Чингис-хана? Где здесь национальное самосознание татарского ума? Где здесь слышен визг татар, запах конского пота и кизяка!?
Каждый раз, как я слышу эту «теорию» и вхожу в ее атмосферу, я невольно вспоминаю жуткие моменты пребывания в Москве... Бывало так, что из-за грубых невежественных и глупых распоряжений и рассуждений советской власти вдруг на момент выглядывало недвусмысленное и неприкрытое издевательство над нами... вдруг становилось совершенно ясно, что все это, сумасшедшее и глупое, говорится и делается нарочно, с полным сознанием безумия и глупости...
Мы пока еще, слава Богу, не подчинены «евразийцам»; комсомол еще не весь «уверовал» в чингисханство. Не передал еще власть над русским улусом изобретательным приват-доцентам и не развернул еще своего грядущего урал-алтайского чингис-х-а-м-с-т-в-а... Но чувство, подобное московскому: эти вызывающие парадоксы, это щеголяние заведомыми историческими искажениями и двусмысленными трюками, эта манера рисовать своими вывертами, этот грубый схематизм, эта подчеркиваемая «бесстрашная» прямолинейность, этот географический материализм; все снижающий и упрощающий; и иногда — особенно у одного из этих мудрецов — явное подсмеивание над слушателем. Над самими собой (говорящими) и над всей «доктриной» в целом...
И если бы все «евразийские» речи и писания были таковы, и если бы все слушатели это заметили и поняли, — тогда мимо этих «спасительных рецептов» можно было бы проходить молча... Ведь нельзя же помешать людям хворать по-своему. Но, к сожалению, это не так. Кто-нибудь из зарубежных русских историков выберет минутку досуга и покажет всю непростительность той исторической неправды, которую играют «евразийцы» в вопросе о значении татарского ига на Руси. Нам же достаточно указать на духовную несостоятельность их практических рецептов.
Русскому человеку можно и должно быть русским. Но невозможно и нелепо натаскивать на себя «русскость». Или он по бытию своему уже русский, тогда ему нечего натаскивать себя на это, или же он по бытию своему уже не русский, и тогда ему не стоит трудиться с этим натаскиванием. А русский человек — и в своих гениях, и в своей массе, — конечно, оставался русским на протяжении последних двухсот лет. И если бы сущность его души могла действительно измениться и стать «романо-германской», то обратная русификация ее была бы делом безнадежным.
Натаскивать себя можно только на другое, на то, что сам из себя не представляешь. Например, на татарское. И умный рецепт «евразийцев» состоит именно в том, чтобы русский человеку желая вернуть себе свою утраченную русскость, начал натаскивать себя на татарщину. И безнадежно, и фальшиво, и смешно. Для чего это? Не бред ли это? Ведь если бы эта вздорная идея удалась, Россия поистине утратила бы себя целиком и до конца. И дух, и характер, и быт заменились бы какими-то полутатарскими вывертами. Русское творчество заменилось бы татарообразными штампами, вместо русской формы и русского стиля воцарилась бы мнимотатарская схема и манера. И кому, и зачем нужен был бы этот денационализированный остаток бывшей России? И для того ли мы 350 лет одолевали татарщину и ее нашествия (последнее нашествие на Москву Казы-Гирея имело место в 1591 г.), чтобы искать спасения в ее одоленной и отмершей стихии? Поистине среди реакционных и противоестественных идей, приходящих в голову досужим людям, нетрудно найти идею более умную и патриотичную.
Нет, русскую самобытность нельзя создать на путях татаризации русского духа. Самая мысль эта есть больной и оригинальничающий выверт; и то, что она предлагает, повело бы самое большее к таким же болезненным, оригинальничающим вывертам в среде совращенной в «евразийство» рабфаковской молодежи. Ибо надо признать, что для увлечения «евразийством» нужны два условия: склонность к умственным вывертам и крайне незначительный уровень образованности...