ГЛАВА XXII

Русская культура XIV-XVI вв.*

«Красота наша погибла, богатство наше досталось другим» («Красота наша погыбе, богатьство наше онем в корысть бысть») — так оплакивал судьбу разоренной монголами Руси Серапион Владимирский**. Символично, что скорбит древнерусский книжник прежде всего о светлой красоте родной земли, а потом уже упоминает накопленные трудами многих поколений предков и расхищенные материальные богатства. Но не стоит забывать о взаимосвязи этих, казалось бы, столь разных понятий. Пали, рассыпались черным прахом не просто сияющие величеством города, а кипящие жизнью центры ремесла и торговли. В пламени пожаров сгорели бесценные рукописные сокровища — харатейные книги и грамоты Древней Руси, творение умелых и искусных писцов и изографов. Погибли, были уведены в рабство мастера — ювелиры, бронники, каменщики, гончары, стеклодувы, резчики по дереву и кости. Уникальное русское ремесло, явившее миру в предшествующие эпохи столько настоящих шедевров, опростилось; были навсегда утрачены многие технические приемы и навыки, секреты которых бережно хранились в одном роду и передавались от отца к сыну.

Восстановление разрушенного хозяйства, возрождение городского ремесла, сельских промыслов потребовало времени и колоссальных усилий уцелевшей части русского народа. Неизмеримо утяжеляла эту ношу необходимость борьбы с татарами, набеги которых продолжались и в XVI, и в XVII столетиях. Лишь во второй половине XVIII в. с завоеванием Крымского ханства была завершена эта многовековая борьба.

* Глава написана В.А. Волковым.

** ПЛДР. XIII век. М., 1981. С. 447,448. Сделанный для этого издания В. В. Колесовым перевод фрагмента одного из произведений Серапиона Владимирского, с нашей точки зрения, не совсем удачен — «Великолепие наше сгинуло, богатство наше стало добычей врага...»

До монголо-татарского нашествия XIII в. степень развития материальной культуры русских земель-княжеств не уступала, а в ряде случаев и превосходила уровень передовых государств Европы. Вторжение военизированной и хорошо организованной монгольской армии не просто разрушило цветущую культуру восточнославянского мира, но вынудило видоизменить ее, встроив в не менее военизированную и организованную систему, только и способную выстоять в условиях постоянного силового давления Орды на Русь.

Восстановление разоренной страны и отвлечение ее жизненных сил на борьбу за выживание затормозили прогресс русской техники, что имело печальные последствия в эпоху начавшегося качественного развития европейской инженерной мысли, создавшей ряд важнейших изобретений, открытий и усовершенствований. Достаточно сказать, что уже в XV в. в Западной Европе появляются доменные печи, выплавлявшие чугун для последующей переделки на сталь. В России чугунолитейное производство возникает лишь в начале XVII в. Такое же отставание наблюдается и в других отраслях русской техники.

§ 1. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВОИ ТРАДИЦИОННЫЕ ПРОМЫСЛЫ

Монголо-татарское нашествие нанесло страшный удар по русскому сельскому хозяйству. Особенно пострадало земледелие. Пашни заросли «лядиною» - молодым лесом, запустели знаменитые русские черноземы. Сколько-нибудь безопасная для сельского населения территория начиналась лишь за рекой Окой. Новые земли под пашню осваивались не на юге, а к северу и северо-востоку от Волги. В системе севооборота всю большую роль стало играть трехполье, хотя сохраняется и подсека, и перелог на лесных росчистях, а в некоторых местах и пашня наездом. Основным пахотным орудием была двузубая соха с железными сошниками. Вертикально укрепленная рассоха позволяла избегать частых в лесной местности зацепов за корневище. Медленно начинает входить в практику удобрение земли навозом. Первое упоминание о «гноище» — навозе содержится в одной из псковских грамот, датированной 1469 — 1485 гг., позднейший список с которой опубликован Л.М. Марасиновой.

Как и ранее, в качестве рабочего скота земледельцы использовали лошадей и лишь изредка волов. Распахав землю, ее засевали семенами хлебных злаков — ячменя, проса, пшеницы, ржи (использовавшейся и в качестве единственной озимой культуры), овса. Основным способом уборки хлебов была жатва серпами. Высушенный и обмолоченный цепами хлеб ссыпали в «житные» амбары.

Среди огородных культур самыми распространенными были репа и капуста. Выращивали также лук, чеснок, огурцы (при раскопках в Новгороде их семена были найдены в слое XIII в.), морковь. Настоящее изобилие овощей на Руси отмечал известный путешественник Сигизмунд Герберштейн. Он же писал о выращиваемых московитами дынях: «Дыни они сеют с особой заботливостью и усердием: перемешанную с навозом землю насыпают в особого рода грядки, довольно высокие, и в них зарывают семя. Таким образом, оно одинаково предохраняется от жара и от холода. Ибо если случайно будет чрезмерный зной, то они устраивают в смешанном с землей навозе щели, в роде как бы отдушин, чтобы семя не сопрело от излишнего тепла; при чрезмерном же холоде теплота навоза оказывает помощь зарытым семенам». В московских, владимирских рязанских садах плодоносили яблони, вишни, сливы. Из ягодных кустарников местным садоводам были несомненно хорошо известны малина и черная смородина.

Важное значение сохраняло домашнее скотоводство. Помимо указанных выше лошадей разводили коров, свиней, реже коз. Растиражированное в прошлом утверждение Герберштейна о том, что лошадей на Руси не подковывали, давно уже доказательно оспорено археологами. Непременным и важным условием ведения хозяйства было устройство птичьих дворов. Помимо обычной домашней птицы — кур, уток, гусей, рачительные хозяева нередко заводили голубей и даже лебедей и журавлей.

Почти на всех русских реках и озерах существовали «рыбные ловли». Традиционно популярное в этом промысле использование неводов, мережей и других сетей, дополнялось и другими способами ловли: крупную рыбу били острогами, ловили удилищами, используя блесны и различные рыболовные крючки, на небольших реках устраивали «ез» — частокол (или плетень), набиваемый поперек водного потока. Если такую «городьбу» устанавливали не во всю ширину реки, то такая ловушка называлась «заезок». Перечислить все виды рыб, бывшие объектом промысла, вряд ли возможно. Укажем лишь наиболее ценные из них: осетр, белуга, стерлядь, севрюга, лосось, сиг, судак, семга, налим, линь, сом и др.

В полном своем объеме сохраняла свое значение охота — и как объект пушного и мясного промысла, и как княжеская и боярская забава. Замечательное разнообразие существовавших охотничьих приемов и уловок неудивительно для бескрайнего лесного и озерно-болотного края, каким была Русь в то время. В источниках упоминается лесная (полешня), полевая, бобровая, утиная охота. Зимой поднимали из берлог медведей, истребляли волков, лис, рысей. Уже упоминавшийся выше Сигизмунд Герберштейн, возглавивший австрийское посольство в Московию, подробно рассказал о любимой Василием III псовой охоте на зайцев, на которую он был приглашен великим князем. Хорошо известно было искусство устройства охотничьих ловушек (цапок, волчьих ям, охотничьих самострелов). Меньше всего известно нам об охоте на морского зверя, несомненно достигшей в XIV—XVI вв. на Русском Севере промыслового значения. Подтверждением тому служит значительный удельный вес «рыбьего зуба» (моржовой кости) в новгородской торговле с ганзейскими городами. Сигизмунд Герберштейн также упоминает об импорте моржовой кости в Турцию, где из них изготовляли рукояти кинжалов. Более полное представление из документов той эпохи можно извлечь об искусстве русской соколиной охоты. «Высоких» соколов и кречетов наперебой выпрашивали у московских князей восточные владыки. Так, в 1466 г. Афанасий Никитин, отправляясь в свое знаменитое путешествие, встретил в Нижнем Новгороде Хасан-бека, посла ширван-шаха Фаррух-Ясара. Встретил и отметил, что Хасан-бек вез из Москвы 90 русских кречетов. Несколько лет спустя о еще большей услуге просил Ивана III крымский хан Менгли-Гирей, хотевший получить не только ловчих птиц (кречетов и ястребов), но и специалистов по их обучению — «сокольников». Об охоте с ловчими птицами — соколами, коршунами, ястребами, о приручении их и порядке содержания писал С. Герберштейн.

Бортничество в XIV в. уже было развитым и доходным промыслом. Продукты его — мед и воск в больших количествах вывозились через Новгород и Псков на Запад. Изготовление колод-бортей и установка их на деревьях требовали настоящего искусства и немалой сноровки. Чтобы уберечь борти от медведей их приходилось поднимать высоко на деревья, используя специальные веревки и подъемники «люльки». Подняв колоду на дерево, бортник крепил ее или на сучьях, или на специальном настиле, покрывая установленную борть лубом и берестой для защиты от дождя. Впрочем, и на самом высоком и гладком дереве существовала опасность разорения пчельников медведями. Поэтому здесь изготовлялись различные защитные приспособления — вешались на веревках чурбаны с острыми шипами и заостренными сучьями, в стволы деревьев и доски настилов вбивались острые ножи и заточенные гвозди.

Помимо указанных, повсеместно распространенных, традиционных промыслов сельское население Руси в ряде районов добывало соль, болотную железную руду, изготовляло древесный уголь, деготь, смолу. Наибольший интерес представляет устройство соляных варниц. В XVI в. русские мастера научились добывать «рассол» (засоленную воду) из скважин, достигавших глубиной 160 м. Для этого строились настоящие «буровые вышки» высотой до 12—18 м. Под этим дощатым сооружением рыли колодец, в который опускали деревянную трубу «матицу» и через нее вели дальнейшее бурение с помощью больших воротов. Добытый в конце тяжелой, многомесячной работы «рассол» заливали в большие сковороды- «црены» и на огне выпаривали соль. Большой интерес к соляному производству проявляли русские монастыри. На добыче и торговле этим незаменимым продуктом разбогатели купцы и промышленники Строгановы, костромские дворяне Адашевы, предки Алексея и Даниила Федоровичей Адашевых, сумевших встать в один ряд с главнейшими лицами Русского государства XVI в.