Изучать анатомию новгородской власти очень интересно, поскольку отдельные компоненты этого довольно сложного устройства распознаются и в структуре современных демократий.
Настоящей властью народное вече, конечно, обладать не могло. Повседневным управлением занимался постоянно действующий правительственный орган – Совет господ. В него входили высшие государственные чиновники. Все они, вне зависимости от происхождения, назывались «боярами». Количество членов Совета постепенно, от века к веку, возрастало и в конечный период республики дошло до полусотни человек. Председательствовал архиепископ.
Помимо текущих административных забот Совет господ готовил новые законы и представлял их вечу на одобрение. При «площадной» системе принятия решений, да с заранее проинструктированными «крикунами», утверждение обычно было формальностью.
Наряду с этим коллегиальным органом в республике существовало четыре высших должности, функции которых отчасти совпадали, что часто становилось источником внутривластных трений.
Первым лицом или, как сказали бы сегодня, главой государства считался князь, однако после 1136 года эта фигура сделалась скорее декоративной. Лишь немногим особенно сильным личностям вроде Александра Невского удавалось, и то на недолгое время, играть в управлении лидирующую роль.
Князя приглашало вече, заключая с ним детальный договор – «ряд». Этот документ содержал множество ограничений и запретов. Так, князь не имел права единолично вершить суд, раздавать земли, назначать на ключевые посты своих людей, собирать дань, участвовать в торговле. За свою службу (это была именно служба, а не монаршее служение) князь получал единовременное вознаграждение и доход с нескольких строго оговоренных волостей.
Новгородские бояре
Положение князей было весьма непрочным. При малейшем недовольстве собиралось вече и прогоняло номинального правителя. Если воспользоваться аналогией с современными государственными формами, Новгород был не конституционной монархией, где государь несменяем, хоть и лишен реальной власти, а парламентской республикой, в которой сплошь и рядом случались президентские импичменты. За первые сто лет существования республики – от изгнания Всеволода Мстиславича до монгольского нашествия – княжеская власть сменилась в Новгороде 48 раз.
Может возникнуть вопрос: почему Новгород вовсе не отказался от князей, этого вроде бы излишнего элемента государственного устройства? Дело в том, что фигура князя новгородцам была не только необходима, но и выгодна. Этот торговый, прагматичный народ не стал бы тратиться на игрушечного монарха только ради того, «чтобы быть не хуже других».
Во-первых, князь был нужен в качестве третейского судьи, не принадлежавшего ни к одной из городских партий – а Новгород постоянно лихорадило из-за вражды между фракциями и «концами».
Во-вторых, во время войны новгородское войско мог возглавить лишь вождь со стороны – представитель какой-то одной группировки на эту роль не годился.
Ну а кроме того, садясь в Новгороде, князь давал тамошним купцам всяческие привилегии в своем родовом уделе. Вот почему чаще всего вече приглашало князей из соседнего Владимиро-Суздальского края, с которым республика вела жизненно важную торговлю. Из тех же соображений на более позднем этапе Новгород признавал над собой власть всех московских великих князей – разумеется, сугубо формально. Это, впрочем, не мешало городу по-прежнему приглашать к себе собственного князя, помогавшего поддерживать баланс противоречий и интересов.
Высшей инстанцией исполнительной власти, однако, являлся не князь, а посадник – на эту должность человек избирался вечем. С некоторой натяжкой можно считать посадника кем-то вроде премьер-министра. Как это часто случается в республиках парламентского типа, положение главы правительства было шатким. Посадник редко удерживался на должности больше одного-двух лет.
Другой ключевой фигурой был тысяцкий – охранитель торговых, то есть главных интересов новгородского государства.
Однако четкого разделения полномочий между князем, посадником и тысяцким всё же не существовало. Например, во время войны все они занимались сбором и вооружением ополчения; в значительной степени пересекались и их судебные функции. Князь не мог судить без посадника, посадник без князя, а при всякой торговой тяжбе дело попадало в компетенцию тысяцкого.
При такой перепутанности ветвей светской власти фактически первым в республике являлся владыка – архиепископ. Его авторитет был неизмеримо выше, чем у князя, посадника или тысяцкого, положение прочнее, организационная и финансовая база мощнее.
Новгород закрепил за собой редкую привилегию: здешнего архиерея не назначали сверху, а избирали волей народа из числа местного духовенства. Для этого вече собиралось на специальной площадке, у храма Святой Софии.
Там обычным для Новгорода образом выбирали, то есть, собственно, выкрикивали кандидатов. Три имени, получившие наибольшую поддержку, записывали на листки, которые клали на алтарь собора. Считалось, что окончательное решение по такому вопросу может принадлежать только Всевышнему. Ребенок или слепец брал наугад один из листков – этот кандидат и провозглашался владыкой. До 1156 года он титуловался епископом, затем архиепископом. (Этот обычай существовал не только в Новгороде. В относительно недавнем прошлом, в 1917 году, предстоятель русской православной церкви был избран по тому же древнему принципу. Митрополит Тихон, который на предварительном этапе набрал меньше всего голосов, стал патриархом по жребию).
Избранник новгородцев становился архиепископом не сразу. Сначала его «возводили на сени», то есть торжественно водворяли на владычьем подворье. После этого приходилось ждать (иной раз много месяцев), пока из Константинополя или, позднее, из Москвы прибудет митрополит, чтобы ввести новоизбранного в сан.
Собор Святой Софии
Владыка ведал отнюдь не только церковными делами. Он был хранителем государственной казны, следил за честностью торговли и, как уже говорилось, председательствовал в Совете господ.
Кроме того, архиепископ являлся крупнейшим землевладельцем, распоряжаясь доходами от обширных церковных угодий. Особое архиерейское учреждение, Дом Софии, руководило и религиозной, и мирской жизнью республики, для чего у владыки имелся собственный бюрократический штат – так называемые софияне, по-чиновничьи разделенные на чины и категории.
Из-за главенствующего положения архиепископа Новгород иногда называют теократическим государством, но это неверно, поскольку владыка не был единоличным правителем страны, да и религия не играла в жизни торговой республики такой уж важной роли, всегда подчиняясь интересам коммерции. Однако архиерей безусловно был могущественнейшим из новгородских феодалов и, по образцу европейских князей церкви, даже держал собственный полк – явление для Руси исключительное.