Реформа 1965 года. С осени 1965 г. в СССР стала осуществляться экономическая реформа, инициатором которой был Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин. Эйфория в обществе, возникшая в первые годы работы совнархозов, быстро прошла. Экономическая реформа 1957 г. не улучшила положения в народном хозяйстве. Оно развивалось экстенсивно, ресурсоемкость экономики нарастала, а эффективность падала. Серьезных структурных изменений также не произошло. Главным предметом экспорта по-прежнему оставались нефть и другое сырье.
Уже в конце 50-х годов отчетливо обозначился спад темпов экономического развития. Замедлился рост национального дохода. В 1961—1965 гг. он вырос всего на 5,7%. Это было намного меньше, чем в предыдущую пятилетку, и недостаточно для решения основных социально-экономических задач. В эти же годы за счет роста производительности труда было получено лишь 62% прироста промышленной продукции, а 38% — за счет быстро возрастающей численности рабочих. Все это свидетельствовало об отсутствии заинтересованности предприятий в улучшении использования основных и оборотных фондов, во внедрении достижений научно-технического прогресса.
К началу 60-х годов экономистам и руководителям производства стало ясно, что хозяйственный механизм устарел. Для преодоления «временных» экономических трудностей требовались иные методы управления экономикой, иные методы планирования. Из Центра было невозможно методами прямого администрирования управлять десятками тысяч промышленных предприятий и организаций. В связи с этим проблема совершенствования управления и планирования становится главной в научных дискуссиях, развернувшихся в конце 50-х — начале 60-х годов. Математическая школа (Л. Канторович, В. Немчинов, В. Новожилов) сосредоточивается на поиске «оптимального планирования», вновь в научный оборот вводятся такие ранее отвергнутые понятия, как полезность, редкость, маржинальный счет. После статьи харьковского экономиста Е. Либермана в газете «Правда» в 1962 г. в прессе разворачивается дискуссия о возможности использования прибыли в качестве критерия эффективности работы предприятия. Часть ученых доказывала необходимость перехода к экономическим методам управления, активизации товарно-денежных отношений.
Итоги дискуссии подвел сентябрьский (1965 г.) Пленум ЦК КПСС, поставивший задачу существенно изменить соотношение между административными и экономическими методами управления в пользу последних. Таким образом, изначально речь шла о полумерах. Реформа не меняла основ административно-командной системы. Адресное директивное планирование не устранялось, но ограничивалось всего несколькими показателями (вместо 30 — 9), среди которых были объем реализации продукции, фонд заработной платы, прибыль, рентабельность и др. Выполнение плана теперь выражалось не в валовых показателях, а в объеме реализованной продукции, т. е. учитывалось только то, что действительно было продано.
Предприятия получали небывалую свободу: они могли самостоятельно планировать темпы роста производительности труда, снижение себестоимости, устанавливать величину средней заработной платы.
Руководители предприятий получили возможность более свободно распоряжаться имеющейся у них прибылью — можно было использовать эти средства и на повышение заработной платы рабочим. Все это создавало заинтересованность предприятий в рентабельной работе и улучшении экономических показателей.
Процесс освоения нового хозяйственного механизма затянулся на годы. В промышленности были ликвидированы совнархозы, руководство отраслями перешло к вновь созданным министерствам. Были организованы единый Госплан СССР, Госснаб и Госкомцен СССР. Вслед за этим весной 1965 г. была проведена реформа в сельском хозяйстве. Мартовский (1965 г.) Пленум ЦК КПСС принял новый порядок планирования в сельскохозяйственном производстве. Вновь были повышены закупочные цены, сокращены налоги, снимались ограничения с личных подсобных хозяйств, введенные при Хрущеве. Планы закупки стали устанавливать сразу на пять лет. Имея твердый план закупки на длительный срок, предприятия могли самостоятельно составлять производственный план, определять наиболее рациональную специализацию.
На первых порах эта мера способствовала росту сельскохозяйственного производства.
Осенью 1965 г. 43 предприятия легкой и пищевой промышленности были переведены в порядке эксперимента на новые условия хозяйствования. По мере накопления опыта их число расширялось, и лишь к 1972 г. удалось перевести около 90% промышленных предприятий на новые условия работы. Не удалась попытка реформировать строительство. Номенклатуру вполне устраивал такой замедленный ход реформ. Министерства и ведомства работали по-старому. Их аппарат увеличивался, возникали новые главки. Но принимать важное решение без согласования с соответствующим отраслевым отделом ЦК КПСС они не могли. В Политбюро часть его членов, включая Л. И. Брежнева и Председателя Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорного, полагали, что условия для реформ еще не созрели. «Мы что, плохо развиваемся?» — считали они.
Тем не менее даже медленное, частичное реформирование промышленности дало неплохие результаты. Восьмая пятилетка (1965—1970), совпавшая с началом реформ, оказалась лучшей за все послевоенные годы. По официальным (завышенным) данным, валовой общественный продукт увеличился на 43%, национальный доход — на 45%, продукция промышленности выросла на 50%. Происходившее три предыдущих пятилетки снижение темпов роста производства было на время приостановлено.
А. Н. Косыгину не удалось до конца осуществить замыслы реформы. В силу многих причин она потерпела крушение, «ушла в песок». В чем же причины неудачи? Их несколько. Прежде всего, даже небольшое расширение самостоятельности позволило предприятиям занижать плановые задания, выбирать более легкие для себя варианты решений. В итоге начался опережающий рост заработной платы по сравнению с ростом производительности труда. А. Н. Косыгину пришлось пойти на временное, как тогда казалось, заимствование средств для покрытия бюджетного дефицита из фондов предприятий. И наконец, преобразования в экономике страны не были поддержаны преобразованиями в политической и социальной сферах. Без демократизации общества, поддержки ее «снизу» реформа была обречена.
Нарастание противоречий в экономике. На рубеже 70—80-х годов в мире начинается новый этап научно-технической революции (НТР), получивший название «микроэлектронная революция». С этого момента уровень развития той или иной страны определяется уже не количеством выплавленной стали, добытого угля, а использованием микроэлектронной техники.
По этому показателю СССР отставал не только от западных, но и новых индустриальных стран (Южной Кореи, Тайваня) на десятилетия. Экономика продолжала развиваться экстенсивно, в ее основе по-прежнему находились устаревшие, традиционные отрасли по производству продукции, в которых Советский Союз уже к 1970 г. был «впереди планеты всей». СССР производил больше всех в мире стали, чугуна, кокса, железной и марганцевой руды. Устаревшие отрасли требовали колоссальных природных ресурсов — электроэнергии, металла, которые к тому же использовались не рационально, поэтому сырьевой сектор работал с перегрузками. Ресурсы страны все больше истощались. Лишь небольшую часть советской экономики составляли наиболее современные производства высокой технологии, которые полностью работали на военные заказы, а в производстве современной бытовой техники СССР также отставал на десятилетия.
В 70-е годы экономика страны была предельно милитаризована, «работала» в основном на военно-промышленный комплекс (ВПК). В общем объеме продукции машиностроения производство военной техники составляло более 60%, а доля военных расходов в валовом национальном продукте — около 23%.
Чрезмерная военная нагрузка на народное хозяйство привела к колоссальным диспропорциям. Из-за огромной разницы издержек в разных отраслях экономики покупательная способность рубля также была различной (в «оборонке» она равнялась 4—6 долларам США, в других отраслях — значительно ниже).
В стране практически не было единой денежной системы, а поэтому не срабатывали бюджетные методы регулирования экономики. Госплан не мог реально поддерживать баланс инвестиций и материальных ресурсов. Планируемые цифры увеличения добычи нефти, угля, производства электроэнергии были, по существу, фикцией.
Министерства и ведомства, распоряжающиеся ресурсами, а с 1965 г. наделенные и государственной властью, стали крупной экономической силой, монопольно господствующей в своей отрасли.
В 70-е годы министерства предпочитали строить новые предприятия, а не переоснащать действующие. Следствие такой политики — в стране ручным и малоквалифицированным трудом было занято более половины работников материального производства: свыше 50 млн. В годы девятой пятилетки (1971 — 1975) экономический рост фактически прекратился. Видимость благополучия народного хозяйства, сохранявшаяся все 70-е годы, обеспечивалась за счет «нефтяного допинга».
Именно экспорт нефти, цены на которую на мировом рынке выросли в эти годы почти в 20 раз, позволял стране относительно безбедно существовать, «решая» продовольственную, космическую и другие «комплексные» программы. Главным образом за счет экспорта невосполнимых природных ресурсов в 60—70-е годы шло интенсивное освоение восточных районов страны, формировались и развивались крупные народнохозяйственные комплексы — Западно-Сибирский, Саянский, Канско-Ачинский. За эти годы появились соответствующие мировому уровню ВАЗ и КамАЗ, новые нефтехимические комплексы и предприятия оборонной промышленности.
В 70-е годы в принципе еще были возможны другие варианты дальнейшего развития страны. Однако «пражская весна» 1968 г. всерьез напугала советское руководство. Оно увидело, что экономические реформы неотделимы от политических. Поэтому даже А. Н. Косыгин, реалистичнее других членов брежневского Политбюро представлявший истинное положение в экономике, не был склонен к принятию каких-либо радикальных мер. Тем более к этому не был расположен сменивший его на посту Председателя Совмина СССР в 1980 г. Н. А. Тихонов. После 1968 г. вместо реальных реформ проводились затяжные эксперименты с расширением хозрасчета на предприятиях (бригадный метод строителя Николая Злобина; на комбинате «Азот» в Щекино близ Тулы) и введением показателя условно чистой продукции.
В начале 70-х годов был нанесен удар по всем концепциям поворота к рыночной экономике. Само слово «рынок» стало критерием идеологической неблагонадежности. Со второй половины 70-х годов начала меняться организация промышленного производства. Широкое распространение получили производственные и научно-производственные объединения (НПО). Практическим результатом подобных мер стал лишь гигантизм. Желаемого же слияния науки и производства не произошло. Зато в эти годы быстро и успешно шло слияние, переплетение официальной экономики с теневой — разного рода полузаконной и незаконной производственной и торговой деятельностью, в которую были втянуты целые предприятия. Доходы теневой экономики исчислялись многими миллиардами. К началу 80-х годов стала очевидна неэффективность попыток ограниченного реформирования советской системы. Страна вступила в период глубокого кризиса.
Несостоявшийся «поворот к человеку». С первых дней прихода Л. И. Брежнева к власти неотъемлемой частью официальной пропаганды становится лозунг «о благе народа». Сразу после октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС новый советский лидер внес на Политбюро предложение повысить заработную плату целому ряду категорий работников. В начале 1971 г. на XXIV съезде КПСС впервые в советской истории подъем материального и культурного уровня трудящихся был объявлен главной задачей девятого пятилетнего плана. Столь целенаправленный поворот к ускоренному решению социальных задач объективно отвечал требованиям развития советского общества. Острая необходимость поворота экономики лицом к человеку диктовалась растущей зависимостью социально-экономического прогресса общества от полноценных условий труда и жизни рабочих. В то же время в росте уровня жизни народа был заинтересован и правящий класс, вынужденный заботиться о собственной легитимности, лояльном к себе отношении со стороны трудящихся.
В 70-е годы были сделаны достаточно большие капиталовложения в социальную сферу — самые большие в абсолютном выражении за все предшествующие годы. Наибольшее продвижение было достигнуто лишь в одной сфере — в жилищном строительстве. С 1970 по 1985 г. в СССР было построено более 31 млн квартир, более 157 млн человек улучшили свои жилищные условия. Тем не менее очередь на жилье не сокращалась, а продолжала расти. К середине 80-х годов она составила около 14 млн семей. В 1979 г. в общежитиях проживало около 6 млн человек, а на начало 1988 г. — около 11,5 млн. При этом около 5 млрд рублей государство выделяло ежегодно только на поддержание уже построенного жилищного фонда.