«Отставка» Н. С. Хрущева. 14 октября 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС Н. С. Хрущев был смещен со всех государственных и партийных постов и отправлен на пенсию. В официальном сообщении говорилось об отставке из-за преклонного возраста и состояния здоровья. Фактически на Пленуме ЦК, так же как днем ранее на заседании Президиума ЦК КПСС, Хрущеву были предъявлены многочисленные обвинения в развале экономики, принижении роли советских и партийных органов, личной нескромности, стремлении единолично решать важнейшие вопросы.
В условиях отсутствия четкого конституционного механизма смены руководства страны подготовка смещения Н. С. Хрущева тайно велась группой высокопоставленных заговорщиков с начала 1964 г. Видную роль в ней играли секретарь ЦК КПСС А. Н. Шелепин, руководитель КГБ В. Е. Семичастный и Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Н. Г. Игнатов. Очевидно, Л. И. Брежнев, занимавший в то время пост секретаря ЦК КПСС, подключился к заговорщикам на заключительном этапе.
Заседание Президиума ЦК КПСС 13 октября, на которое срочно из отпуска был приглашен Н. С. Хрущев, проходило очень бурно. Хрущев долго не давал согласия на «добровольный» уход в отставку. Только на следующее утро его сопротивление было сломлено, и он подписал заранее подготовленный текст заявления о своем уходе.
Н. С. Хрущев к началу 60-х годов полностью исчерпал свой реформаторский потенциал, оказался неспособным к обновлению своих теоретических представлений, старого опыта. Еще меньше к этому было способно его ближайшее окружение. Это было поколение аппаратчиков, исполнителей чужой воли, сформированных сталинской системой. Бесконечные перетряски, кадровые перестановки, постоянно угрожающие карьере и привилегиям, поставили их в оппозицию Хрущеву, так же как многочисленный слой местных хозяйственных руководителей и военных. Авторитет Хрущева, особенно после Карибского кризиса, стремительно падал во всех слоях советского общества. В стране не произошло ни одного митинга, не было принято ни одной резолюции в его защиту. По существу, смещение Хрущева отвечало интересам и потребностям общества. Однако сделано это было в тайне от народа, без гласного обсуждения, без глубокого изучения уроков реформ. Так закончилась эпоха XX съезда: имя Хрущева надолго исчезло из общественной жизни. Современники не смогли по достоинству оценить сделанное Н. С. Хрущевым. Главным результатом противоречивого десятилетия стало утверждение в стране более свободной атмосферы, в жизнь вошло поколение людей, не знавших тотального страха. Лучше всего характеризуют деятельность Хрущева его слова, сказанные сразу после Пленума: «Они смогли меня снять простым голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех расстрелять...»
В соответствии с принятыми на Пленуме решениями должности Первого секретаря ЦК Компартии и Председателя Совета Министров были разделены. Первым секретарем стал Л. И. Брежневу премьер-министром — А. Н. Косыгин.
Л. И. Брежнев представлял собой полную противоположность Хрущеву с его смелостью, жаждой новизны и перемен. И по характеру, и по интеллекту Брежнев не обладал качествами руководителя великой державы, которые нужны были для реализации коренного обновления общества. Брежнев не был теоретиком, не задумывался углубленно над стратегией и перспективами развития страны. Он, по отзывам ближайшего окружения, не любил, когда ему предлагали слишком «теоретизированные» фрагменты в проектах его речей и выступлений: «Кто поверит, что это мои слова? Ведь все же знают, что я не теоретик». Отсюда и такие качества нового лидера, как исключительная осторожность при принятии серьезных решений, постоянная потребность выслушивать советы. Он оказался у руля Советского государства в результате сложного переплетения политических сил. Многие в руководстве страны рассматривали Брежнева как временную фигуру. В стране ощущалась усталость от лихорадочных нововведений. Слабость Брежнева как руководителя открывала широкие возможности для всевластия партийно-государственной бюрократии. Ее социальный заказ состоял вовсе не в том, чтобы в интересах народа «строго соблюдать ленинские нормы партийной жизни и принципы коллективного руководства», устранить волюнтаризм и субъективизм, а в обеспечении ей режима наибольшего благоприятствования. Выдвинутый Брежневым лозунг «стабильности» означал отказ от всяких попыток радикального обновления общества. В руководстве республик и областей, министерств практически прекратились всякие перемены. Глубинные причины кризисных явлений продолжали действовать.
Период руководства Л. И. Брежнева не был «эпохой застоя», так же как не стал он и не мог стать периодом официально провозглашенного развитого социализма. Это был закономерный и неизбежный этап кризисного развития административно-командной системы. Закрытость перед лицом внешнего мира, недемократичность системы, отсутствие в ней обратных связей между руководством и массами неизбежно вели ее в тупик.
Внутренние потребности общества в большей свободе граждан, в плюрализме мнений и деятельности нашли отражение в появлении новых параллельных структур и в экономике, и в социальной структуре общества, и в идеологии. Так, наряду с плановой централизованной экономикой укрепляются «цеховики», разрастается «теневая экономика», рядом с официальной атеистической, коммунистической идеологией — разноликое диссидентство, наряду с рабочим классом, колхозным крестьянством и народной интеллигенцией — предпринимательские слои. Борьба брежневского режима с этими якобы чуждыми «социалистической» системе элементами придает им уродливый, криминальный характер, но именно через эти внесистемные элементы шло развитие системы, ее усложнение, отрицание отживших структур.
Нарастание консервативных тенденций. Официально провозглашенный после октября 1964 г. курс нового руководства на дальнейшее развитие социалистической демократии, освобождение партии от несвойственных ей хозяйственных функций, на научное руководство обществом был заранее обречен на неудачу.
Встав во главе партии и советского общества, Брежнев и сформированная им «команда» на первых порах вынуждены были продолжить курс XX и XXII съездов КПСС. Вновь был провозглашен принцип коллективного руководства. На смену поспешным реорганизациям народу были обещаны научно обоснованные долгосрочные комплексные программы. Вскоре после отстранения Хрущева от власти была реабилитирована генетика. В феврале 1965 г. президент АН СССР М. В. Келдыш решительно осудил Т. Лысенко, августовскую сессию ВАСХНИЛ 1948 г. и административные меры, которые за ней последовали. Наконец стала возможной открытая научная критика так называемой мичуринской биологии.
Были исправлены некоторые «волюнтаристские» ошибки прежнего руководства, главным образом не устраивавшие партийно-государственную бюрократию. Уже в ноябре 1964 г. на специально созванном Пленуме ЦК были объединены промышленные и сельские партийные организации. Затем был организован единый Госплан СССР, восстановлено отраслевое управление через министерства, ликвидированы совнархозы. Были отменены и многие неоправданные ограничения по отношению к приусадебному хозяйству колхозников и рабочих. Вначале были восстановлены прежние размеры этих хозяйств, а затем сельские жители получили возможность вдвое увеличить свои хозяйства — до 0,5 га. Отменялись также неоправданные ограничения в пользовании личным скотом.
Незначительные изменения произошли в кадровом составе высшего руководства страны. В награду за антихрущевскую акцию Шелепин был введен в состав Президиума (Политбюро) ЦК и назначен секретарем ЦК с очень важными функциями, особенно в сфере кадровой политики. Получили новые назначения и другие участники заговора.
В 1965 г. Н. В. Подгорный был избран Председателем Президиума Верховного Совета. Опытный и авторитетный А. И. Микоян именно поэтому уже не устраивал Брежнева. И Микоян стал первой и единственной жертвой принятого годом раньше постановления, согласно которому члены руководства страны обязаны были подавать в отставку по достижении 70 лет.
Поворот нового руководства к более консервативному курсу произошел не сразу. Выбор дальнейших путей развития страны происходил в условиях противоборства мнений в верхнем эшелоне власти. Одна его часть во главе с А. Н. Шелепиным ориентировалась на консервацию сложившихся методов руководства, другая (секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов и другие) предлагала достаточно емкую программу преобразований, включавшую в себя и экономическую реформу, и развитие демократии и самоуправления, и прекращение бессмысленной гонки вооружений, и выход СССР на мировой рынок с целью приобщения к новым технологиям.
В конечном счете победил умеренно-консервативный курс, который разделял и Брежнев. Новый курс опирался на настроение тех слоев общества, чьи ожидания не оправдались в хрущевское десятилетие и которые теперь требовали наведения «твердой рукой» порядка.
Поворот вправо начался в первую очередь в идеологии. В центре общественного внимания вновь оказался вопрос о сталинском наследии. Из официальных документов постепенно исчезают всякие упоминания о XX съезде. Пошла на убыль реабилитация жертв ГУЛАГа, даже само упоминание о них было запрещено. Попытки реабилитировать Сталина отрицательно сказались на всех сторонах жизни общества. В науке, особенно после назначения С. П. Трапезникова заведующим отделом науки ЦК КПСС, вновь утверждается мертвящий догматизм. Критика лысенковщины все чаще стала наталкиваться на препятствия. Однако полного поворота к прошлому не произошло.
Незадолго до открытия XXIII съезда КПСС (март 1966 г.) 25 виднейших деятелей науки и искусства, академики П. Л. Капица, И. Е. Тамм, М. А. Леонтович, писатели В. П. Катаев, К. Г. Паустовский и К. И. Чуковский, народные артисты М. М. Плисецкая, О. Н. Ефремов, И. М. Смоктуновский и другие обратились с письмом к Л. И. Брежневу, в котором выразили беспокойство по поводу наметившейся «частичной или косвенной реабилитации Сталина». Против реабилитации Сталина высказывались руководители ряда зарубежных компартий. Отход от курса на десталинизацию оборвал линию на оздоровление морально-политического климата в стране, демократическое обновление. Но в первую очередь изменение политической ситуации сделало невозможным последовательное проведение экономических реформ.
В 70-е годы, помимо небольшой части интеллигенции, свой протест в резкой форме выражали и другие слои советского общества. Недовольство рабочих наряду с немногочисленными забастовками проявлялось в пассивных формах: прогулах, алкоголизме, низкой производительности труда.
Были в брежневскую «эпоху» и единичные примеры открытого противостояния режиму. В ноябре 1975 г., в день семидесятилетия первой русской революции, замполит большого противолодочного корабля «Сторожевой» капитан 3-го ранга Валерий Саблин, арестовав командира, вывел свое судно из парадного строя военных кораблей в Рижском заливе в открытое море. Саблин хотел перейти из Риги в Ленинград и обратиться по радио с воззванием к народу и его руководителям: «Великая Россия должна стать передовым и правовым государством, а не голодной отсталой страной». Свой план Саблину осуществить не удалось. Он был тайно осужден за «измену Родине» и расстрелян. Лишь в годы перестройки общественность страны узнала о поступке мятежного молодого замполита.
«Конституция развитого социализма». В октябре 1977 г. в СССР была принята новая Конституция. Работа над ней началась еще в годы «оттепели». По мысли Н. С. Хрущева, новый Основной Закон должен был создать гарантии против возврата режима личной власти и массовых репрессий.
Главным отличием брежневской Конституции от сталинской явилось наличие преамбулы, т. е. вводной теоретической части, о построении в СССР развитого социалистического общества. Концепция «развитого социализма» появилась в официальных документах середины 60-х годов как альтернатива обанкротившемуся курсу на развернутое строительство коммунизма в нашей стране. Изначально это была попытка критически осмыслить особенности предшествующих этапов развития, ориентировать общество на научно-техническую модернизацию, демократическое развитие. В конечном итоге концепция «развитого социализма» превратилась в ширму для правящего класса.
Она способствовала консервации всех пороков системы, уводила общество в сторону от реальных противоречий.
В целом же Конституцию 1977 г. можно было назвать новой лишь условно. Из 400 тыс. поправок, поступивших в Конституционную комиссию во время «всенародного» обсуждения проекта, была учтена лишь их незначительная часть. Брежневская Конституция сохраняла все черты конституции социалистического типа, многие принципиальные положения сталинского Основного Закона 1936 г. Она была далека от жизни, многие ее статьи никогда «не работали». И в первую очередь обновленная статья 2, утверждавшая, что «власть в СССР принадлежит народу». Для советских граждан давно не было секретом, кому в действительности принадлежит власть в стране. Формально, в полном соответствии с Основным Законом, депутаты избирались свободным волеизъявлением всех граждан, но реально свободно нельзя было стать кандидатом в депутаты. Единственный список кандидатов «блока коммунистов и беспартийных» оставлял избирателям чрезвычайно малый простор для действительного выбора.
Осуществление провозглашенных и гарантированных Конституцией свободы слова, свободы печати, свободы собраний зависело от интересов многочисленной армии анонимных крупных и мелких чиновников.
В отличие от первых советских конституций, Конституция 1977 г. отразила главную пружину, суть функционирования советской власти. Фактическая монополия КПСС на политическую власть получила в Конституции юридическое обоснование. Статья 6 объявляла компартию «руководящей и направляющей силой советского общества, ядром ее политической системы». Партийный монополизм в конечном итоге привел к серьезным деформациям в законодательстве, породил правовой нигилизм в широких массах населения, но еще большее разрушительное действие произвел в самой КПСС — коррупция, моральное разложение, отрыв партийного аппарата от масс окончательно подорвали авторитет партии в народе, послужили одной из важнейших причин краха советской системы.