Начало духовного раскрепощения. XX съезд ускорил процесс духовного раскрепощения народов Российской Федерации, начавшийся еще в годы войны. Жесткий контроль, установленный сталинской диктатурой над всеми сторонами общественной жизни, духовной культурой, безжалостное подавление любого свободомыслия не могли быть терпимы в новых условиях. Война заставила людей думать, на многое посмотреть другими глазами. Пробуждение общественного сознания стало реальностью на рубеже 50-х годов. Уже в 1952 г. были опубликованы смелые очерки Валентина Овечкина «Районные будни», посвященные послевоенной колхозной деревне. Они буквально «взорвали» приукрашенное представление о процветающей деревне. Очерки стали явлением общественной жизни: они обсуждались на читательских конференциях, производственных и партийных собраниях.
Идейной подготовкой перемен стал ряд статей, опубликованных в 1953—1955 гг. в журнале «Новый мир»: «Об искренности в литературе» В. Померанцева, «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» Ф. Абрамова, а также повесть И. Оренбурга «Оттепель», давшая наименование всему хрущевскому десятилетию. В повести отчетливо звучала мысль о том, что атмосфера, сложившаяся в обществе, губительна для самостоятельно думающих, творческих людей. Эти робкие попытки выйти за пределы привычных стереотипов всерьез не затрагивали административно-командную систему, но они расширяли круг думающих людей, разрушали десятилетиями насаждавшийся миф о духовной монолитности, однородности советского общества.
Дискуссии, борьба мнений постепенно захватывали общество. На Втором съезде писателей, собравшемся в декабре 1954 г. после двадцатилетнего перерыва, его наиболее смелые участники пытались говорить о действительных причинах лакировки действительности в произведениях литературы и искусства, о личной причастности к этому литераторов.
Идейно-политическая борьба затронула даже точные науки. В 1955 г. в дискуссии по проблемам философии были сорваны попытки объявить теорию относительности несовместимой с марксизмом. Таким образом, XX съезд во многом был подготовлен борьбой мнений публицистов, литераторов, создавших резко отрицательный фон вокруг различных проявлений сталинизма в обществе и духовной жизни.
После публикации таких значительных романов, как «Русский лес» Л. Леонова (1953), «Времена года» (1953) и «Сентиментальный роман» В. Пановой (1958), «Искатели» Д. Гранина (1954), «Не хлебом единым» В. Дудинцева (1956), «Братья и сестры» Ф. Абрамова (1958), стали нравственно невозможными для настоящего писателя романтизация насилия и ненависти, лакировка, приукрашивание действительности.
К середине 50-х годов советское общество лучше узнало себя и ощущало необходимость перемен. XX съезд придал этим переменам необратимый характер. Центром идейной борьбы стал вопрос о последствиях «культа личности» и путях дальнейшего развития общества. В партии, в народе была пробуждена вера в возможность нравственного очищения общества. Вопросы, поставленные съездом, разделили казавшееся недавно монолитным общество на сторонников перемен и их противников. Особенно остро это противостояние ощущалось в литературе. На писательских собраниях открыто говорили о подмене ленинских методов руководства искусством голым администрированием, о превращении литературы лишь в средство коммунистического воспитания, форму идеологической работы, о громадном ущербе, который нанесла художественному творчеству борьба с космополитизмом.
Практика проработочных кампаний, некомпетентного вмешательства партийных органов в творческий процесс была осуждена. Однако инерция административных методов руководства искусством была велика. В начале 1957 г. несправедливой критике был подвергнут роман В. Дудинцева «Не хлебом единым». Автора обвинили в том, что он пытается под «флагом борьбы против культа личности нигилистически перечеркнуть достижения советского народа и советской литературы за тридцать девять лет».
В 1958 г. за публикацию за рубежом романа «Доктор Живаго», удостоенного Нобелевской премии в области литературы, Б. Л. Пастернак был несправедливо исключен из Союза писателей СССР (в 1987 г. посмертно восстановлен).
«Брожение» в умах думающих людей было расценено руководством страны как оппозиционное, направленное против социализма. Взяв на себя инициативу демократизации страны, оно не было готово отойти от сложившейся практики административного руководства литературой и искусством. На встрече Н. С. Хрущева в июле 1957 г. с творческой интеллигенцией была четко указана мера критики культа личности. Подобные попытки «приструнить» интеллигенцию, приглушить критику сталинизма замедляли темпы обновления духовной жизни, но уже не могли его остановить.
Важное значение для углубления «оттепели» имело постановление ЦК КПСС от 28 мая 1958 г. «Об исправлении ошибок в оценке опер «Великая дружба», «Богдан Хмельницкий», «От всего сердца». Впервые в советской истории партия публично пыталась исправить свои ошибочные решения 40-х годов по вопросам искусства. Было откровенно сказано, что «неверные оценки опер В. Мурадели, К. Данкевича и Г. Жуковского отражали субъективный подход к отдельным произведениям искусства и творчества со стороны И. В. Сталина».
Принципиально важным для самосознания российских народов имело признание огромного вреда, нанесенного искусственным противопоставлением в ранее принятых партийных документах одних народов Северного Кавказа другим. Вместе с тем принятое постановление носило откровенно половинчатый характер. В нем были подтверждены прежние вульгарные, упрощенные эстетические установки: на сохранение отечественной традиции любой ценой, на непримиримую борьбу с «буржуазной идеологией» и т. п. Другие сталинские постановления конца 40-х годов по всем жанрам искусства так и не были отменены.
С середины 50-х годов более демократичной стала система руководства культурой. В автономных республиках и областях РСФСР гораздо более быстрыми темпами, чем в целом по республике, росло число студентов, научных учреждений, а также массовых библиотек и количества книг в них, клубов, музеев, театров и т. п.
Всего со второй половины 50-х годов впервые или после длительного перерыва стали выходить в свет 28 журналов, 7 альманахов, 4 литературно-художественные газеты. После восстановления автономии калмыков, балкарцев, чеченцев, ингушей и карачаевцев в новых автономиях были созданы писательские организации, вошедшие в новый Союз писателей РСФСР.
Характерной приметой времени стала реабилитация осужденных в сталинское время художников и писателей. Одним из первых был реабилитирован прославленный театральный режиссер Всеволод Мейерхольд, оказавший в 20-е годы решающее воздействие на советское сценическое искусство. Исправлялись оценки творчества ряда литераторов и художников. Читатель наконец получил доступ к произведениям, незаслуженно забытым или ранее неизвестным. Публиковались запрещенные стихи С. Есенина, А. Ахматовой, М. Цветаевой, рассказы М. Зощенко. Снова обрели славу преданные забвению имена И. Бабеля, Е. Вахтангова, А. Таирова, многих национальных писателей — Г. Ибрагимова, К. Тинчурина.
Получили новое рождение великие творения композитора Сергея Прокофьева, созданные в зарубежный период творчества, зазвучали ранее не исполнявшиеся сочинения Дмитрия Шостаковича. Началось освоение всего лучшего, что было создано зарубежными и отечественными мастерами. В СССР концертировали лучшие зарубежные симфонические оркестры, певцы мирового класса. Советские люди получили возможность услышать в живом звучании музыкальную классику XX века: Стравинского, Бартока, Хиндемита, Бриттена и др.
Даже весьма половинчатое ограничение волевого администрирования культуры принесло положительные результаты. Искусство в 50-е — начале 60-х годов дало действительно немало высоких образцов.
Ленинскими премиями в эти годы отмечались романы «Русский лес» Л. Леонова, «Поднятая целина» М. Шолохова, «Путь Абая» М. Ауэзова, поэма «За далью — даль» А. Твардовского, пьесы Н. Погодина. Ленинские премии были также посмертно присуждены М. Джалилю за цикл стихов «Маобитская тетрадь» и А. Довженко за киносценарий «Поэма о море».
В период «оттепели» началось творчество Ф. Абрамова, В. Астафьева, Г. Бакланова, А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Р. Рождественского, В. Аксенова, В. Войновича. При всем несходстве этих авторов их произведения отличало стремление показать человеческую жизнь в ее реальных противоречиях, отойти от идеализации действительности. Особым событием в духовной жизни страны стала публикация в журнале «Новый мир» повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», открывшей запретную для советской литературы тему сталинских репрессий.
С 50-ми годами связан подъем музыкального творчества народов России. Наряду с произведениями Р. Глиэра, Ю. Шапорина, Д. Шостаковича пришли к слушателям сочинения молодых композиторов Г. Свиридова, Р. Щедрина, А. Эшпая, Б. Чайковского, А. Шнитке, С. Губайдулиной, Э. Денисова, Н. Жиганова. Смелыми новаторскими решениями радовали зрителя многие театры драмы России, и прежде всего московские «Современник» и Театр драмы и комедии на Таганке, театр имени Е. Вахтангова.
В кинематографе появился новый тип героя, близкого и понятного зрителям своей жизненной достоверностью. Триумфальным стал показ в Каннах картины М. Калатозова «Летят журавли». Явлениями мирового уровня стали «Иваново детство» А. Тарковского, «Чистое небо» Г. Чухрая, «Судьба человека» С. Бондарчука, «Девять дней одного года» М. Ромма, «Мне двадцать лет» М. Хуциева.
Однако и в эти годы существовала цензура, закрывающая путь к читателю гениальным романам А. Платонова, повестям М. Булгакова, целому пласту поэзии и прозы талантливых писателей и поэтов русского зарубежья. Не дошли в те годы до читателя романы Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Гроссмана «Жизнь и судьба», роман А. Рыбакова «Дети Арбата ».
Духовная атмосфера конца 50-х — начала 60-х годов формировалась под воздействием провозглашенного партийным руководством курса на развернутое строительство коммунизма и связанное с этим усиление идеологического диктата. В условиях всеобщего энтузиазма и надежд на скорое (в течение ближайших двадцати лет) построение коммунистического общества считалось аксиомой, что главное назначение художественного творчества — «запечатлеть героический подвиг народа — строителя коммунизма».
Отношение к духовной культуре как к чему-то вторичному, подсобному сказалось в стремлении партийного руководства жестко регламентировать творческий процесс, решать за художников, что и как изображать. Н. С. Хрущев, уверовав в свое право судить, какое искусство нужно советскому народу, подверг разносу выставку абстракционистов, открывшуюся в декабре 1962 г. в Манеже. В опалу незаслуженно попали талантливые живописцы-экспериментаторы Э. Белютин, Юло Соостер, Б. Жутовский, скульптор Э. Неизвестный. На трех встречах партийного руководства с творческой интеллигенцией в 1962 и 1963 гг. резким нападкам подверглись художники, режиссеры, писатели, поэты, те, кто в своем творчестве стремился отойти от устаревших догм и канонов. Им был наклеен ярлык людей извращенных, «у которых мозги набекрень».
Таким образом, духовное раскрепощение советских людей в годы «оттепели» не было и не могло быть полным. Либеральные настроения захватывали лишь достаточно узкий слой интеллигенции крупных культурных центров России, но они готовили почву для грядущей перестройки.