Возвращение на путь индустриализации. В 1925 г., с приближением конца восстановительного периода, в решениях III съезда Советов СССР и XIV съезда партии появились указания на необходимость ускоренного развития ряда ведущих отраслей промышленности. Это означало, что страна продолжала начатый до революции индустриальный взлет. Задача научно-технической модернизации страны передавалась советской власти.
Среди хозяйственников и ученых развернулось широкое обсуждение путей и темпов промышленного роста. Органами Госплана была сделана попытка разработать единый годовой народнохозяйственный план-прогноз (контрольные цифры) на 1925/26 хозяйственный год, призванный отразить идею индустриализации. Первые варианты такого плана были отвергнуты ЦК партии, так как были ориентированы на темпы и пропорции довоенных лет и недостаточно подчеркивали необходимость ускоренного промышленного роста.
Особенностью отечественной модели индустриализации была активная роль государства в финансировании ключевых отраслей (транспорт, оборона), приток значительных средств из-за границы. Дореволюционная наука обогатилась рядом глубоких разработок: об экономическом районировании, перспективах электрификации, об использовании богатых природных ресурсов. Создание в рекордно короткий срок (за несколько месяцев 1920 г.) развернутой перспективной программы электрификации страны (плана ГОЭЛРО) стало возможно лишь в результате использования материалов и программ, накопленных до революции. В плане ГОЭЛРО незримо присутствовали идеи царских министров (С. Ю. Витте, П. А. Столыпина), ведущих ученых Российской Академии наук, крупнейших предпринимателей, заботившихся о приращении экономической мощи державы.
Опираясь на эти традиции, работники Госплана указывали на насущную необходимость обеспечения высокого темпа индустриализации.
Альтернативные программы. Очевидная для всех потребность продолжения и ускорения индустриализации вызвала острые дискуссии о содержании и методах государственной политики. Группа экономистов, статистиков, хозяйственников, в том числе нарком финансов Сокольников, сотрудники Особого совещания по восстановлению основного капитала промышленности (ОСВОК) под руководством профессора Калинникова, профессора Громан, Базаров, Кондратьев, опираясь на дореволюционный опыт, отстаивали программу сбалансированного развития народного хозяйства. Подъем промышленности не должен был, по их представлениям, глушить другие отрасли, вести к падению жизненного уровня населения. Предлагались такие меры, как активное привлечение иностранного капитала, развитие частного предпринимательства, расширение внешней торговли.
Этот курс встретил решительное возражение со стороны прокоммунистически настроенных экономистов. Подчиняя решение экономических задач политическим, они ориентировали процесс индустриализации на победу социализма. На практике это означало создание льготных условий для рабочих за счет других слоев населения, отступление от принципа союза рабочих и крестьян, преимущественное развитие отраслей крупной и тяжелой промышленности и торможение легкой промышленности, сельского хозяйства. Выдвигалась задача обобществления, вытеснения частного капитала. Эту позицию поддерживали руководящие круги партии, упорно насаждая узкоклассовый подход к проблеме. Выдвигалась цель осуществить индустриализацию с величайшим напряжением сил, величайшим напряжением планов и государственного бюджета, обеспечить самый напряженный темп хозяйственного развития. Искусственно взвинчивая темп, партия выдвигала нереалистическую программу — в кратчайший срок догнать и перегнать ведущие капиталистические страны по основным экономическим показателям. Эта установка была закреплена в контрольных цифрах на 1927/ 28 г., в директивах по составлению пятилетнего плана, утвержденных XV съездом партии (декабрь 1927 г.).
В опыте человечества индустриализация была фазой эволюционного развития. Советская власть превращала индустриализацию в орудие реализации утопических идей переустройства общества, «победы социализма». Главной целью она ставила изменение социальной структуры и ликвидацию классов предпринимателей, упрочение собственного политического господства. В арсенале такой индустриализации неизбежны были диктат, насилие, диспропорции, игнорирование экономических законов; основная тяжесть лишений падала на плечи трудящихся, в первую очередь крестьянства.
Выбор сделан. Борьба теоретиков и политиков-практиков по вопросам перспектив экономического роста разворачивалась в условиях, когда экономическая обстановка внутри страны резко обострялась. К середине 20-х годов первоначальные принципы нэпа себя исчерпали. Экономическая политика нуждалась в творческом развитии с учетом принципиально новой ситуации. Укрепилось единоличное крестьянское хозяйство, все решительнее отстаивавшее свои интересы; развернулся частный капитал, оказывавший активное влияние на все уклады и отрасли экономики; явственно обнажились диспропорции между отраслями. На экономику страны накатывались волны ежегодных заготовительных кризисов. Начиналась инфляция. На рынке вновь угрожающе раздвинулись лезвия «ножниц» цен. Попытки правительства административными мерами стабилизировать положение (за счет снижения цен на промтовары, переброса промышленных товаров то на городской, то на деревенский рынок) не дали положительного эффекта. Ситуация ухудшалась и выходила из-под контроля. Налицо был глубокий социально-экономический кризис, стремительно перераставший в политический.
В конце 1928 г., когда завершался хозяйственный год, в «Правде» появилась статья Н. И. Бухарина «Заметки экономиста». Указав на потрясавшие экономику все более острые кризисы, Бухарин высказался о «возможном нарушении политического равновесия в стране». Выход он видел в изменении экономической политики, поддержании «подвижного экономического равновесия». Главная мысль сводилась к борьбе с коммунистическими «увлечениями», с волюнтаризмом. Звучал призыв полнее учитывать объективные экономические законы, опираться на интересы и непролетарских слоев, в первую очередь крестьянства. Быстрый темп индустриализации связывался им с быстрым подъемом сельского хозяйства, остававшегося в основном единоличным.
В этой исторической поворотной точке сталинское руководство избрало другой путь. Сталин оценил статью Бухарина как открыто антипартийное выступление, как теоретическую платформу новой оппозиции. Решение сложного комплекса новых хозяйственных проблем Центральный Комитет партии искал не на пути новых компромиссов, отступлений, гармонизации социальных интересов всех слоев советского общества, как это было в 1921 и 1925 гг., а за счет решительного «социалистического наступления». Партийные лидеры отчетливо видели, что дальнейшее осуществление нэпа неминуемо ведет к ослаблению режима диктатуры, подрывает однопартийность, раздвигает рамки свободы личности. «Наступление» разворачивалось против вчерашнего союзника — крестьянина, против нэпманов, против так называемой буржуазной интеллигенции, т. е. всего того, что противостояло жесткому сталинскому курсу на скорейшую победу социализма. Решающим звеном этого наступления становилась «социалистическая» индустриализация. Активным проводником его стал председатель ВСНХ Б. В. Куйбышев. В столкновении бюджетных планов на 1928/29 г. ВСНХ, предложившему выделить на капитальное строительство в промышленности 825 млн руб., противостояли Госплан и Наркомфин, отстаивавшие соответственно 750 и даже 650 млн руб. Победу при поддержке ЦК партии одержал ВСНХ.