Дальнейшая радикализация революции. Один из крупнейших общественных деятелей России П. Б. Струве выделил в революции после Февраля два фактически самостоятельных крыла. Одно (патриотическое) он связывал с борьбой против царя и безответственной бюрократии во имя национальных задач и величия России. Это направление возглавляли буржуазные слои общества. Второе — космополитическое в теории, предательское по отношению к союзникам в мировой войне, классовое и изменческое внутри, ведущее к разрушению государства. Во главе — леворадикальные партии (большевики и другие). Струве считал, что эти два потока — взаимоисключающие; предстоит неизбежное их столкновение, беспощадная борьба. Установление пролетарской диктатуры подтвердило эту оценку. Побеждал противогосударственный и противокультурный дух, отрицающий дисциплину народного труда (по определениям Струве). В результате революционное движение дробилось дальше, «разбегалось» по ряду рукавов («малых» революций). Один — в городе, другой в деревне, третий — на национальных окраинах.
Революция вступала в самую тяжелую для себя пору — глубокого внутреннего конфликта, противостояния. Этой борьбой она перечеркивала изначальные демократические цели, свои высшие идеалы. Общество вовлекалось в водоворот ожесточенной кровавой схватки. Беднейшие слои города и деревни — участники революции, сделав в Октябре Советы орудием осуществления ближайших целей, принялись за коренные преобразования. Быстрее этот процесс разворачивался в городе.
Главной задачей советской власти было укрепиться в столицах, в крупных городах. Но поддержка здесь снизу, со стороны населения была возможной лишь за счет уступок интересам городских слоев, в первую очередь рабочих.
Первый период деятельности советского правительства (до весны 1918 г.) Ленин назвал декретным.
В числе первых СНК издал декрет о расширении полномочий городских органов власти по организации снабжения населения. Такой шаг диктовался саботажем чиновничества, развалом продорганов, враждебной позицией кооперации. Декрет стал сигналом к разгрому частной торговли. Центральной фигурой на рынке становился мелкий базарный торговец, мешочник. Решающая роль в снабжении городского населения переходила к большим и малым «сухаревкам» (по названию крупного Сухаревского рынка в Москве).
Кооперация объявила бойкот попыткам советских органов насильственно привлечь ее к заготовкам и распределению продуктов питания. Сорвалась и первая (весной 1918 г.) общегосударственная кампания по организации обмена с деревней (по принципу — промышленный товар на продукты питания). Не хватило ни кадров, ни товаров, ни аппарата. Обойтись без частника не удалось.
Роль рабочей самодеятельности. Перед Октябрьским переворотом Ленин писал о «грозящей катастрофе» в экономике. После Октября катастрофа стала реальностью.
Робкие попытки центральных органов сдержать поток рабочей самодеятельности не имели успеха. Весной 1918 г. правительством были начаты переговоры с группой крупных предпринимателей под руководством директора крупного треста «Сормово — Коломна» А. П. Мещерским о подъеме металлургических и машиностроительных предприятий. Переговоры были сорваны, заводы этой группы национализированы.
1 декабря 1917 г. решением ВЦИК был создан, по предложению профсоюзов, Высший совет народного хозяйства (ВСНХ). В ведение ВСНХ подпадали все отрасли экономики (промышленность, внутренняя и внешняя торговля, финансы, транспорт, сельское хозяйство). В основе хозяйственных решений лежал принцип политической «целесообразности». Решения ВСНХ становились обязательными для местных Советов. Перед ВСНХ ставилась задача обеспечить власть трудящихся над эксплуататорами, т. е. разом перевернуть всю пирамиду управления. Главной целью объявлялась национализация частных предприятий. Центральный и местные органы (совнархозы) подхватывали инициативу рабочих коллективов по национализации банков, железных дорог, промышленных предприятий, затем — целых отраслей промышленности. Национализированные предприятия переходили под непосредственное управление ВСНХ (его главков). Рождалась тяжелейшая болезнь советского управления — «главкизм», т. е. мелочное распоряжение огромным числом предприятий, разбросанных по всей стране. Это вело к администрированию, бюрократизму, волоките, массовым хищениям. I Всероссийский съезд совнархозов (май—июнь 1918 г.) указал на ряд пороков в собственной деятельности — бесплановость, бессилие в управлении, отрыв Центра от местных органов, безответственность за решения. Претензии на управление всей экономикой оказались несостоятельными.
ВСНХ оставил в своих руках управление лишь промышленностью. Остальные отрасли — финансы, сельское хозяйство, внешняя торговля, транспорт, продовольствие — сохранялись за специальными наркоматами.
Подстегиваемые требованиями рабочих, взяв курс на коллективную собственность, СНК, ВСНХ расширяли рамки национализации. В декабре 1917 г. они охватили банки, в январе 1918 г. — торговый флот, в апреле — внешнюю торговлю. После национализации ряда отраслей (сахарной, нефтяной) в июне был принят декрет о национализации уже всей крупной промышленности. Рабочие коллективы стихийно пошли по самому короткому пути — захвата предприятий. К весне 1918 г. к государству отошло уже свыше 800 фабрик и заводов.
Эта «красногвардейская атака» на частную собственность возлагала на центральные органы непосильное бремя экономических задач.
Тактика большевиков. В результате пролетарского «штурма» в первые месяцы после Октября (до весны 1918 г.) открытое сопротивление собственников и специалистов (саботаж, локауты и т. п.) было подавлено. Но цена за победу была уплачена большая. Ускорился распад экономики. «Немедленные шаги к социализму» (Ленин) усиливали разруху.
В рядах большевистской партии пролетарский революционализм подпитывал течение плевых коммунистов». Возглавили его Бухарин, Осинский, Радек, Пятаков, выпустившие свой журнал «Коммунист». «Левые» призывали к тому, чтобы «добить», «додушить» буржуазию путем «самого решительного обобществления». Предлагалось покончить с частной торговлей, отказаться от мер поощрения буржуазных специалистов, укрепления трудовой дисциплины, шире использовать коллективное руководство (под видом демократизации). Предсказывалось «в течение ближайшей весны и лета» крушение империалистической системы.
Видя угрозу революционного экстремизма, Ленин подготовил брошюру «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности». В ней он попытался классовую самодеятельность рабочего класса из русла «грабь награбленное» перевести в область повышения культуры управления.
После заключения Брестского мира и выхода из войны Ленин попытался сменить тактику. В работе «Очередные задачи Советской власти» (апрель) предлагалась программа: восстановить дисциплину, наладить учет и контроль, поднять персональную ответственность. Лозунгом дня, как писал Ленин, является: «Веди аккуратно и добросовестно счет денег, хозяйничай экономно, не лодырничай, не воруй, соблюдай строжайшую дисциплину в труде...» Непривычно для революционеров звучали призывы «лавировать, отступать, выжидать, медленно строить, беспощадно подтягивать, сурово дисциплинировать, громить распущенность».
Ленинский документ, ставший партийной и государственной директивой, намечал снизить темп национализации, шире использовать частные предприятия, опереться на специалистов, готовых сотрудничать с новым режимом. Примером коммунистической политики предлагалось заключенное накануне соглашение с руководством Центросоюза (потребительской кооперации) на взаимовыгодной основе. Идея устойчивого и долгосрочного соглашения Советского государства с предпринимательскими кругами была положена в основу программы государственного капитализма (госкапитализма). Эту программу Ленин еще раз попытается развить в 1921 г. при переходе к нэпу.
«Сегодня, — писал Ленин весной 1918 г., — только слепые не видят, что мы больше нанационализировали, наконфисковали, набили и наломали, чем успели подсчитать».
Из таких «слепых» состоял почти весь новый слой руководителей, выраставший из Советов, фабзавкомов, профсоюзов, органов рабочего контроля. Они несли с собой классовую ненависть, коммунистические утопии. В основном вчерашние выходцы из деревни, они были пропитаны духом общинности, коллективизма, митингования, круговой поруки, уравнительности. По переписи служащих центральных органов советской власти (ВЦИК, СНК, наркоматы) осенью 1918 г., почти четверть из них составляли представители фабрик, заводов, профсоюзов, Советов, Красной Армии. На III и IV Всероссийских съездах около 40% делегатов были рабочими. В аппарате ВСНХ (от центра до заводоуправлений) рабочие составляли от 51 до 64%.
Однако переломить тенденцию тотального обобществления, набиравшую силу, центральные органы власти уже не могли. Классовый, пролетарский эгоизм брал верх над общенародными, общегосударственными интересами. Он вел к обострению социально-экономических отношений в стране, особенно между городом и деревней. Гражданская война, к порогу которой подвел «штурм» частной собственности, заставила, в свою очередь, продолжить и усилить этот «штурм».
Таким образом, «малые революции» (аграрно-крестьянская, пролетарская, национально-освободительная) после Октября набирали силу, «разбегались» по своим специфическим направлениям. Они не только обособлялись, но и все больше конфликтовали друг с другом. На их границах все чаще вспыхивали вооруженные столкновения. Большевики упрощали ситуацию, отмечая наличие после Октября лишь двух основных лагерей — революционного и контрреволюционного. Они не желали видеть, что в самом революционном лагере зрели острейшие конфликты. Эти конфликты весной 1918 г. подходили к рубежу, за которым вставала угроза уже не локальной, а всеобщей, тотальной гражданской войны.