Усиление правого крыла революции. Характерная особенность революции заключалась в ее развитии, по форме напоминающем движение маятника. Срыв левацкой (в июле) попытки подстегнуть, ускорить революцию вызвал движение в противоположном направлении — в сторону центра и правых сил, заинтересованных в стабилизации общества, в укреплении своего господства; не закрепившись в этой точке, революция далее вновь круто повернула в сторону экстремизма. Средняя стадия движения пришлась на конец августа.
После июльской попытки переворота соотношение сил в обществе начало временно склоняться в пользу правых сил. Представители крупного капитала (промышленного, банковского) сразу же после Февраля приступили к разработке планов установления «сильной власти » для укрепления государства, продолжения войны, подавления стихийного народного движения, выкорчевывания «социалистической заразы». На втором Всероссийском съезде представителей торговли и промышленности (3—5 августа) один из крупнейших предпринимателей, Π. П. Рябушинский, заявлял: «Те лица, которые управляют государством, должны буржуазно мыслить и буржуазно действовать. Пусть развернется во всю ширь стойкая натура купеческая! Люди торговые! Надо спасать землю русскую!»
Эти планы поддерживались генералитетом, правыми буржуазными партиями, а также частью кадетов. В тылу и на фронте нелегально создавались боевые ударные отряды («белая гвардия»). Через прессу военные и полувоенные организации повели пропагандистское наступление в защиту «твердого порядка», военной диктатуры. «Общество содействия экономическому возрождению России» во главе с Гучковым с апреля приступило к прямому финансированию подготавливавшегося переворота. Организация крупной буржуазии «Республиканский центр» также оказывала поддержку этим планам. Посольства союзников благосклонно наблюдали за этой нарастающей заговорщической деятельностью.
Государственное совещание. Своеобразным смотром развернувшейся широкой подготовки к мятежу стало Московское государственное совещание (12—15 августа). Оно было созвано Временным правительством с целью заручиться поддержкой широкой общественности. В совещании участвовали делегаты всех четырех Государственных дум (488 человек), представители муниципалитетов (129), земств (118), торгово-промышленных кругов и банков (150), духовенства (24), национальных организаций (58), кооперации (313). Советы и другие общественные организации (129 мест) были представлены главным образом меньшевиками и эсерами. Большевики отказались участвовать в совещании.
К моменту созыва совещания Керенский уже знал о готовящемся заговоре, но фактически ничего не сделал для его предотвращения.
На роль военного диктатора выдвигались сначала адмирал Колчак, затем верховные главнокомандующие генерал Алексеев и, наконец, генерал Л. Г. Корнилов (на посту верховного сменил в июле генерала Брусилова). В своих планах политического переворота Корнилов опирался на высшие слои офицерства, объединенные Всероссийским союзом офицеров армии и флота, верхи казачества. Центром заговора являлась Ставка в Могилеве. Планировалось спровоцировать в Петрограде вооруженное выступление под руководством большевиков (по случаю полугодовщины февральских событий), под видом защиты законной власти ввести в столицу войска, разгромить Советы, попутно «укрепить» правительство, создав «дуумвират» Керенского и Корнилова.
Керенский рассчитывал использовать зреющий заговор для разгрома левой оппозиции, для укрепления центральной власти. При слабом центре это означало вести самоубийственную политику. Французский посол в Петрограде М. Палеолог еще в апреле 1917 г. отмечал: «С Керенским — это верное торжество Совета, то есть разнуздание народных страстей, разрушение армии, разрыв национальных уз, конец русского государства».
Попытка установления генеральской диктатуры. В этой политической игре честолюбивый Корнилов нарушил предварительную договоренность и решил сыграть «свою партию». Направив 25 августа преданные ему лично части к Петрограду, он предложил Керенскому сложить свои полномочия премьера, войти в состав нового правительства рядовым министром. Министры, члены кадетской партии, узнав о начале путча, ушли в отставку, фактически поддержав попытку переворота. Однако заговор провалился. В последний момент Керенский отказался от блока с Корниловым. Он обратился к демократическим силам страны с призывом защитить завоеванные свободы от военной диктатуры. Пытаясь впоследствии обелить себя, Керенский в своих мемуарах напишет, что именно наступление правых сил, подорвав силы демократии, толкнуло страну к Октябрю. Корнилов был смещен со своего поста и объявлен изменником. Части конного корпуса под командованием генерала Крымова, двигавшиеся к Петрограду, были в пути остановлены. Оставшиеся на свободе участники заговора бежали на Дон, с твердым намерением продолжать вооруженную борьбу и с Временным правительством, и с большевиками, приход к власти которых они предвидели.
В армии, для которой победа Корнилова грозила продолжением войны, восстановлением прежних порядков, активизировались солдатские комитеты. На Западном фронте был создан Военно-революционный комитет, изолировавший Ставку от войск. Корнилова поддержали лишь два (из пяти) командующих армиями — генералы Деникин и Клембовский. Мятеж, не успев разрастись, захлебнулся. Корнилов был арестован. Керенский, теряя поддержку всех ведущих партий, 2 сентября объявил о создании переходного кабинета (Совета пяти).
Отпор корниловцам. В момент опасности вновь в полный голос заговорили Советы. Они стали штабами по разгрому корниловцев в армии, в тылу, в столицах. Возродилась после июльских репрессий Красная гвардия. В Петрограде в ней насчитывалось более 20 тыс. человек. Поднялся авторитет большевиков, занявших самую непримиримую позицию к корниловцам и к тем, кто им покровительствовал, в частности кадетам. Еще накануне мятежа (20 августа) на выборах в Центральную городскую думу процент голосов за большевиков поднялся с 20 до 33. После мятежа эта тенденция усилилась. Об этом красноречиво говорили состоявшиеся в сентябре выборы в районные думы в Москве. Резко упал (по сравнению с июнем) авторитет меньшевиков и эсеров (по числу голосов, поданных за них, с 70 до 18%). Усилилось вдвое кадетское крыло (за счет голосов испуганных и мечтавших о «твердой руке» средних слоев). Но преобладающим стал блок большевиков и левых эсеров. Процент голосовавших за большевиков возрос с 11 до 51,5.
О настроении, царившем в этой связи в «верхах», орган московских кадетов газета «Русские ведомости» 20 сентября в статье «Разложение» писала о распаде демократии и усилении власти толпы «взбунтовавшихся рабов».
Генерал Деникин, ставший в дальнейшем одним из лидеров белого движения в годы гражданской войны, констатировал: «Власть падала из слабых рук Временного правительства, и во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действительной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие во всеоружии реальной силы».