Вторжение в Россию наполеоновских войск. 12 июня 1812 г. «Великая армия» Наполеона (640 тыс. человек), переправившись через Неман, вторглась в пределы России. Русская армия насчитывала 590 тыс. человек, но против Наполеона можно было выставить немногим более 200 тыс. Она была разделена на три далеко отстоящие друг от друга группы (под командованием генералов М. Б. Барклая де Толли, П. И. Багратиона и А. П. Тормасова). Александр I находился при штабе Барклая. «Я не положу оружия, — заявил он, — доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем».
Быстрое продвижение мощной французской армии опрокинуло планы русского командования задержать ее силами армии Барклая и ударить во фланг силами Багратиона. Требовалось скорейшее соединение этих двух армий, а это заставляло отступать. Численное превосходство неприятеля ставило вопрос о срочном пополнении армии. Но в России не было всеобщей воинской повинности. Армия комплектовалась путем рекрутских наборов. И Александр I решился на необычный шаг. 6 июля он издал манифест с призывом создавать народное ополчение. В тот же день Александр оставил армию и выехал в Смоленск.
В Смоленске царь встретился с местным дворянством, которое просило о разрешении вооружиться самому и вооружить крестьян в числе 20 тыс. человек. Одобрив это ходатайство, Александр обратился к смоленскому епископу Иринею с рескриптом, в котором возлагал на него долг ободрять и убеждать крестьян, чтобы они вооружались чем только могут, не давали врагам пристанища и наносили им «великий вред и ужас».
Этот рескрипт узаконил партизанскую войну. Но крестьяне и без рескрипта покидали свои жилища, уходили в лес, переделывали косы в боевое оружие. В августе на Смоленской земле появились первые партизанские отряды.
Продвигаясь в направлении на Москву, Наполеон должен был оставлять заслоны против фланговых ударов. На флангах шли жаркие бои. В середине июля армия Тормасова разбила у Кобрина направленный против нее саксонский корпус. В дальнейшем эта армия сковывала два наполеоновских корпуса. На соединение с ней из Молдавии выступила Дунайская армия под командованием адмирала П. В. Чичагова. Корпус под командованием маршала Н. Удино Наполеон послал на Петербург. 18—20 июля произошло сражение у Клястиц между французским корпусом Удино и русским корпусом генерала Π. X. Витгенштейна. Удино был разбит и обращен в бегство. В рукопашной схватке во время преследования противника погиб генерал Я. П. Кульнев, герой русско-шведской войны 1808—1809 гг. Всего же фланговые бои оттянули около 115 тыс. наполеоновских войск.
Наполеону приходилось также оставлять гарнизоны у себя в тылу. Он терял солдат в результате быстрых маршей и стычек с партизанами. «Великая армия» становилась все меньше. К Смоленску под водительством Наполеона подошло только 200 тыс. человек.
В конце июля у Смоленска армиям Барклая и Багратиона удалось соединиться. Александр, к тому времени вернувшийся в Петербург, медлил с назначением главнокомандующего. Багратион добровольно уступил Барклаю общее командование соединившимися армиями. Сражение за Смоленск 4—5 августа не выявило победителя. Тем не менее Барклай в ночь на 6 августа дал приказ отступать. Он считал, что перевес в силах по-прежнему на стороне Наполеона, но время работает не в его пользу, а потому надо отступать, пока не изменится соотношение сил. Багратион не скрывал своего недовольства тактикой Барклая. Поползли слухи об измене. Говорили, что Барклай «ведет гостя в Москву». Командующий относился к этим слухам со стоическим спокойствием. Но постоянное отступление снижало боевой дух армии.
Тем временем в Петербург вернулся М. И. Кутузов, победоносно завершивший войну с Турцией. В ту пору ему шел 67-й год. Ученик и соратник Суворова, он обладал широким стратегическим мышлением, большим жизненным и военным опытом. О Кутузове сразу заговорили как о единственном человеке, способном занять пост главнокомандующего. Александр недолюбливал Кутузова. Герою турецкой войны пришлось десять дней ждать аудиенции у царя. Но в конце концов Александр принял его и пожаловал титул светлейшего князя.
Московское и Петербургское ополчения избрали Кутузова своим начальником. Даже некоторые близкие к царю люди советовали положиться на Кутузова. И Александр должен был уступить. «Общество желало его назначения, и я его назначил, — сказал он, — сам же я умываю руки». В дальнейшем царь не раз подумывал о замене Кутузова на кого-либо другого, но так и не подыскал ни подходящей кандидатуры, ни подходящего момента.
Однако Александр был тверд в борьбе с Наполеоном и внес в нее немалый вклад. Проведя трудные переговоры с шведским королем, он сумел удержать его от союза с французским императором. Так была достигнута еще одна дипломатическая победа в этой войне.
По дороге в армию Кутузов часто повторял: «Если только Смоленск застану в наших руках, то неприятелю не бывать в Москве». За Торжком он узнал, что Смоленск оставлен. «Ключ к Москве взят», — с огорчением сказал Кутузов, имея в виду, что за Смоленском до самой Москвы русские войска больше не имели опорного пункта. После этого его мысли вновь и вновь возвращались к тому, какой выбор он должен сделать. «Не решен еще вопрос, — писал он в одном из писем, — потерять ли армию или потерять Москву».
17 августа у села Царево Займище Кутузов прибыл в армию, встреченный общим ликованием. Офицеры поздравляли друг друга, а солдаты быстро сложили поговорку «Пришел Кутузов бить французов». «Разве можно с такими молодцами отступать?» — говорил он, осматривая войска. Но затем, разобравшись в обстановке, дал приказ продолжить отступление: надо было навести порядок в армии и соединиться с подходящими резервами. При помощи решительных мер Кутузов улучшил снабжение армии, подтянул дисциплину. Большие надежды он возлагал на ополчения, формировавшиеся в Москве, Петербурге и других губернских городах.
Москва летом обыкновенно пустела, так как дворяне разъезжались по своим имениям и забирали с собой многочисленную дворню. В этом же году древняя столица опустела еще больше, особенно после оставления Смоленска. Купцы свертывали московскую торговлю и переносили ее в другие города. Монахи покидали свои обители. Студенты Московского университета шли добровольцами в армию. А те, кто был постарше, записывались в ополчение, которое вскоре присоединилось к армии Кутузова.
С начала сентября в состав корпуса Витгенштейна влились Петербургское и Новгородское ополчения. Несколько позднее включились в военные действия Тверское, Ярославское, Владимирское, Рязанское, Тульское и Калужское ополчения, а также калмыцкие, татарские и башкирские полки.
Бородинское сражение и оставление Москвы. В конце августа численный перевес все еще был на стороне французов. Но Кутузов знал, что нельзя слишком долго сдерживать рвущуюся в бой армию, тем более что русское общество требовало решительных действий и было готово сделать все для победы.
М. И. Кутузов.
Вечером 22 августа главные силы русской армии остановились у села Бородина на Новой Смоленской дороге, в 110 км от Москвы. К югу от села, километрах в пяти, была деревня Утица — на Старой Смоленской дороге. Развернувшись между ними на холмистой местности, русская армия преградила неприятелю путь на Москву.
Русская армия насчитывала 132 тыс. человек (в том числе 21 тыс. плохо вооруженных ополченцев). Французская армия, преследовавшая ее по пятам, — 135 тыс.
Штаб Кутузова, полагая, что в армии противника около 190 тыс. человек, избрал оборонительный план.
Французы подошли к Бородину на следующий же день, но были задержаны у деревни Шевардино. 24 августа неприятель штурмовал Шевардинский редут. Небольшой отряд русских войск под командованием генерала А. И. Горчакова храбро отражал атаки превосходящих сил противника. В это время на Бородинском поле спешно возводились укрепления. В центре обороны, на Курганной высоте, была развернута батарея из 18 орудий. Она входила в состав корпуса, которым руководил генерал Н. Н. Раевский. Впоследствии ее стали называть батареей Раевского. Левее от нее, недалеко от села Семеновского, были вырыты земляные укрепления (флеши), на которых разместили 36 орудий. Это был ключевой пункт обороны левого фланга, которым командовал П. И. Багратион. Его имя закрепилось в названии флешей.
26 августа 1812 г. в половине шестого утра началось Бородинское сражение. Наполеон намеревался прорвать русские позиции в центре, обойти левый фланг, отбросить русскую армию от Старой Смоленской дороги и освободить себе путь на Москву. Но обходный маневр не удался: близ Утицы французы были остановлены. Основной же удар Наполеон обрушил на Багратионовы флеши. Их штурм продолжался почти непрерывно в течение шести часов. Багратион получил тяжелое ранение. Командование флангом перешло к генералу Π. П. Коновницыну. Около полудня ценой огромных потерь французы овладели укреплениями. Русские войска отошли на ближайшие холмы. Попытка французской кавалерии сбить русских с новой позиции не удалась.
Бородинское сражение.
В это же время были отбиты две атаки французов на батарею Раевского. Пока готовилась третья атака, в тылу французов оказалась русская кавалерия во главе с казачьим атаманом М. И. Платовым и генералом Ф. П. Уваровым. Прошло несколько часов, пока французы организовали отпор. За это время Кутузов перебросил подкрепления в места главных боев. Третья, решающая атака на батарею Раевского была предпринята около двух часов дня. Схватка длилась более полутора часов. Под напором превосходящих сил русские были вынуждены отойти. Наполеон бросил им вслед кавалерию. Но русская конница ответила контратакой, и французы были остановлены. Вклинившись в оборону русских войск, они не смогли добиться прорыва. День закончился под грохот артиллерии. С наступлением темноты Наполеон приказал оставить ряд захваченных пунктов, в том числе батарею Раевского.
Атакующая сторона обычно несет более крупные потери. В боях 24—26 августа Наполеон потерял 58,5 тыс. солдат и офицеров. Однако по ходу сражения армии неоднократно менялись ролями — русские выбивали французов с захваченных позиций. Большие потери русские войска несли от вражеской артиллерии. Русская армия имела небольшой перевес в количестве пушек, но французы вели более сосредоточенный огонь. На действиях русской артиллерии сказалась гибель в разгар сражения ее командующего генерала А. И. Кутайсова. Общие потери русской армии были не намного меньше, чем французской, — 44 тыс., в том числе около тысячи офицеров и 23 генерала. Умер от раны и отважный Багратион.
Бородинское сражение не выявило победителя. Но ввиду больших потерь и принимая во внимание, что у Наполеона остался нетронутый резерв (Старая гвардия), Кутузов приказал утром 27 августа отойти с поля битвы.
Армия подошла к Москве, в которой к тому времени осталась примерно четвертая часть населения. 1 сентября в деревне Фили под Москвой Кутузов созвал военный совет и поставил вопрос, дать ли у стен древней столицы новое сражение или отступить без боя. Ряд генералов (Беннигсен, Дохтуров, Уваров, Коновницын, Ермолов) настаивали на сражении. Барклай возражал, указывая, что в случае неудачного исхода армия не сможет быстро отступить по узким улицам большого города и произойдет катастрофа. Кутузов тоже не был доволен позицией, занятой русской армией. «Пока будет еще существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, — сказал он, — до тех пор останется еще надежда с честью окончить войну, но при уничтожении армии не только Москва, но и вся Россия была бы потеряна».
Встал вопрос, в какую сторону отступать. Барклай предложил идти к Волге: «Волга, протекая по плодороднейшим губерниям, кормит Россию». Если бы приняли это предложение, отступать пришлось бы по Владимирской дороге. Но Кутузов не согласился: «Мы должны помышлять теперь не о краях, продовольствующих Россию, но о тех, которые снабжают армию, а посему нам следует взять направление на полуденные (южные) губернии». Решено было идти по Рязанской дороге. Закрывая совет, Кутузов сказал: «Что бы ни случилось, я принимаю на себя ответственность пред государем, Отечеством и армиею».
2 сентября русская армия вышла из Москвы. Когда удалось оторваться от неприятеля, Кутузов совершил свой знаменитый фланговый марш-маневр. Оставив Рязанскую дорогу, армия проселочными дорогами, через Подольск, перешла на Калужскую. В Калуге и ее окрестностях находились армейские продовольственные склады. Вечером того же дня проходящие войска заметили поднявшееся над Москвой огромное зарево.
Кто поджег Москву? В разное время на этот вопрос отвечали по-разному. Наполеон возлагал ответственность за пожар на московского генерал-губернатора графа Ф. В. Ростопчина. В свою очередь официальный Петербург обвинял мародеров из французской армии. Позднее возникла мысль, что город сожгли русские, чтобы не отдать неприятелю. В. Г. Белинский назвал это «очистительной жертвой за спасение целого народа». Л. Н. Толстой в знаменитом романе-эпопее «Война и мир» высказал догадку, что Москва, из которой выехали почти все жители, должна была сгореть неизбежно, как пустой город, в котором никто не смотрит за порядком. В советское же время стали писать, что Москву сожгло французское командование «для устрашения русских».
Споры продолжаются и по сей день. Но, как представляется, последнее слово уже сказано. Принадлежит оно российскому историку А. Г. Тартаковскому.
Проведя тщательные поиски в архивных и опубликованных источниках, он доказал, что с идеей сжечь Москву, чтобы не отдать ее неприятелю, Ростопчин выступал еще до оставления древней столицы. Его поддержал в этом Багратион. Кутузов же, дипломатично уходя от этой темы в разговорах с Ростопчиным, решительно был против, ибо его целью было задержать Наполеона в Москве, чтобы оторваться от него и привести в порядок свои силы. Да и вообще не по душе ему была подобная варварская акция. Поэтому Кутузов не пригласил Ростопчина на военный совет в Филях, и оставление Москвы стало для московского генерал-губернатора неожиданностью. Он спешно вызвал нескольких полицейских и велел им поджечь склады с припасами, барки с хлебом на реке и лавки в Зарядье. Так возникли первые очаги пожара. Но не в их силах было сжечь такой большой город.
В опустелой Москве орудовали мародеры из «Великой армии» и обыкновенные грабители. Среди тех и других было много пьяных. Неосторожно обращаясь с горящими свечами и факелами, они наделали гораздо больше пожаров, чем агенты Ростопчина. В сухую и ветреную погоду эти очаги быстро соединились в один большой пожар. Ведь горели же деревянные русские города до и после этого, даже и в мирное время и без всякого «приказа». Так что в общем подтверждается догадка Толстого, основанная на знании русской жизни.
Москва горела шесть дней. Погибло 3/4 городских построек. Пожар уничтожил и провиантские склады. Французская армия сразу оказалась на грани голода.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:
1. Почему, на ваш взгляд, война 1812 г. названа Отечественной? 2. Дайте оценку стратегии ведения войны, избранной М. Б. Барклаем де Толли. 3. В чем вы видите причины быстрого продвижения армии Наполеона по территории России в начале войны? 4. Составьте несколько развернутых вариантов плана рассказа о Бородинском сражении, отличающихся друг от друга главной идеей (анализ морального состояния противоборствующих сторон и их боевой подготовки, подробное изложение хода сражения, военное искусство русских и французских полководцев и др.)· Кто, на ваш взгляд, победил в этом сражении? При ответе используйте документ в конце параграфа. 5. Выскажите свое отношение к решению оставить Москву, которое принял М. И. Кутузов после Бородинского сражения.
ДОКУМЕНТ
Из письма генерала Ф. Ф. Винценгероде* Александру I. 13 сентября 1812 г.
...Ваше Величество повелеваете мне описать Вам подробности о том, что побудило главнокомандующего к оставлению Москвы: одна необходимость, Всемилостивейший Государь; ибо мы принуждены были примкнуться к городу в самой мерзкой позиции. Что бы ни говорили, но последствия достаточно доказывают, что сражение 26-го (Бородинское) было проиграно**. Армия, а особливо левый фланг, понесли чрезвычайную потерю. Одна из причин, послуживших к проигрышу сражения, произошла, как меня уверяли, от беспорядка, поселившегося в артиллерийском парке, после того как убили графа Кутайсова; недостаток был также и в амуниции...
Хотя и достоверно, что неприятель понес равномерно чрезвычайную потерю, и может быть, более нашей, но он мог себя подкрепить на следующий день 4-м и 8-м корпусами, которые, прибыв поздно, не были в деле. На другой день сражения 27-го, арьергард наш был атакован и опрокинут почти на армию, находившуюся в боевом порядке позади Можайска; ночью мы отступили и продолжали сии отступательные движения... до того времени, пока не прислонились в самой дурной позиции, в трех верстах от Москвы...
1-го поутру князь Кутузов писал мне, чтоб я приехал к нему для переговоров. Я... отправился в главную квартиру, находившуюся в двух верстах от Москвы. Проездом я нашел и увидел армию в так называемой позиции, в которой слишком неблагоразумно было бы ожидать неприятельского нападения. Князь принял меня очень хорошо, но он показался мне нерешительным, а время было дорого... Это было 1-го числа в полдень; тогда он еще ни на что не решился; говорено было о позиции, об атаке, об отступлении. Слава Богу, что меня не почтили приглашением к совету. Я уже во весь день не видел князя, но узнал, что собран был военный совет и что решено было отступить. Но здесь я должен откровенно сказать, что я сего же был бы мнения, если б меня спросили, судя по положению главной квартиры и дурной позиции, в каковую упрятали армию и которая не была даже удобна для составления из нее наступательной колонны, если б положено было покуситься на атаку...
Князь, решась отступить на рассвете, приказал мне тогда возвратиться к моему корпусу, взять опять команду над ним и прикрывать отступление его армии, правого фланга и арьергарда его по Можайской дороге, потом же мне самому отступить через город и прикрывать Владимирскую дорогу. Но все сии повеления были токмо словесные; к сему прибавлено было еще, что город занят будет во всю ночь арьергардом под командой генерала Милорадовича... Неприятель вступил в Москву около 5-ти часов вечера, следуя близко за арьергардом генерала Милорадовича, который, как меня уверяли, условился с ним о некотором распорядке, который, однако, не был мне сообщен. Положение мое было затруднительно. Быв в деле с 4-м корпусом, удаленный на несколько верст от города, который, как меня уверяли, предположено было удержать ночью и в который дали вступить неприятелю, я некоторое время имел перед правым моим флангом кавалерию, спускавшуюся по Можайской дороге и которую мне надлежало сначала принять за нашу кавалерию. Надобно было быть в сей день особенному для меня счастью, что с отрядом моим отделаться от неприятеля с честью. Неожиданный случай подкрепил меня гвардейскими казаками и изюмскими гусарами, которые, отрезаны быв от армии, присоединились ко мне...
Коль скоро неприятель вступил в город, пожар начался и большая часть оного обращена в пепел. Мне неизвестно, оставила ли армия наша в городе что-либо кроме госпиталя; большая часть жителей спаслась: ужасное зрелище, которое я в жизни мою не позабуду! Пленные уверяют меня, что, несмотря на пожар, неприятель нашел много драгоценных для себя вещей в городе, а особливо сукон. Он все сие собирает в Кремль, куда пожар не достиг...
Письмо мое было уже запечатано и я хотел его отправить, но в сие время привели ко мне с аванпостов моих некоего господина Яковлева***... он снабжен французским паспортом и открылся мне, что имеет при себе письмо от императора Наполеона к Вашему Императорскому Величеству. Я ответствовал ему тотчас, что после сего открытия мне нельзя было почесть его за обыкновенного человека, что я не могу понять, как он осмелился принять на себя такое поручение и что я как его, так и бумаги его отправлю к министру полиции, что немедленно и исполняю.
*Ф.Ф. Винценгероде — немецкий генерал на русской службе. Во время оккупации французами Москвы командовал особым отрядом, который прикрывал дорогу на Тверь и вел партизанскую войну.
**Автор письма сообщает свое личное мнение. Большинство российских историков считают, что Бородинское сражение не выявило победителя.
***И. А. Яковлев (1767—1846) — помещик, отец А. И. Герцена. Жил в Москве, не успел выехать до прихода французов. По просьбе Наполеона взял письмо для Александра I. Это была первая попытка Наполеона начать мирные переговоры.
1. Когда произошли события, описанные в документе? 2. Почему автор документа считает правильным решение Кутузова об отступлении из Москвы?